Творцы миров - Никитин Юрий Александрович (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
Неожиданно подал голос Аллодис:
– Это вы зря. Мир христианской религии не менее ярок и разнообразен.
– Это в духовном плане, – согласился Скоффин. – А что насчет вешних эффектов?
Аллодис посмотрел на Кирича, он молчит и улыбается, взглянул на меня, я кивнул, он сказал рассудительно:
– Вспомним время, когда христианство бурно развивалось, завоевывая страны и континенты? Тогда существовали сотни – повторяю, сотни! – монастырей со своими уставами, само христианство состояло из катаров, альбигойцев, ариан и сотен разных течений и направлений, у всех даже одежда своя, не говоря о молитвах! Там что вполне нормально, когда одни священники сжигают монстров священным огнем веры, другие – разметывают на куски праведным гневом Господа, третьи – с громами и молниями проваливают их под землю…
Николай оживился, подхватил, бурно блестя глазами и шевеля запорожскими усищами:
– А я могу цитаты из настоящих молитв подобрать! У моей бабушки есть эта книжица… То ли Пластырь, то ли Молитвенник… Мы такие файерволы забацаем!
В комнату вошла с огромным подносом Габриэлла, гора сдобных булочек. На кухне разрумянилась от горячей плиты, глаза блестят, рот до ушей, и Ворпед, взглянув на нее тоскливо, спросил с надеждой:
– А теперь уже можно предлагать?
Она мотнула головой и указала на меня взглядом.
– В любой групповухе вождь – первый!
– А мы его сместим, – сказал Ворпед. – Ради такого дела… вон даже Трою разрушили… и Греко-римскую!
Я постучал по столу.
– Пока не сместили, слушайте!
Скоффин буркнул:
– Куда тут слушать, если женщина на корабле? Шеф, может быть, ее за борт, как Стенька Разин? Окно широкое…
Габриэлла вернулась с подносом, где выстроились восемь чашек. Густой аромат наполнил комнату бодрящим запахом, однако все уставились на Габриэллу: когда наклоняется над столом, ее могучая грудь не просто натягивает маечку, а становится видна сквозь нее, словно ткань исчезает вовсе.
Я посмотрел на Габриэллу с укором.
– Видишь, как твои гормоны действуют? Ты уж как-нибудь духами их, духами!.
– А это и есть духи, – сказал Секира ехидно.
Габриэлла посмотрела на него с возмущением, но не нашла что возразить, не признаваться же, что это ее жаждущий организм наполняет воздух такими призывными гормонами, что даже наши умники на глазах превращаются в самцов.
Я предложил с раздражением:
– Ну что, сделаем перерыв? Всей командой быстренько сбегаете переулками на Тверскую? Дабы кровь снова вернулась к мозгу?
Заулыбались смущенно, Ворпед вздохнул:
– Да, женщина на корабле – это чума в Европе. В самом деле, за борт – самое разумное.
Габриэлла вздернула носик и сказала с отменным чувством достоинства:
– Я просто мимо проходила. Разве кофе и булочки не понравились?
– Хреновая замена, – вздохнул Ворпед тоскующее.
Скоффин повернул голову, в шее захрустели позвонки, он провел пальцем по календарю на стене.
– Март, апрель, май… заканчивается! Тридцатое. Ворпед, ты календарь потерял?
– Хорошему коту и в январе март, – сказал Кулиев знающе. – А Ворпед у нас еще тот котяра… Как послушаешь его, гм…
Габриэлла крикнула мне из прихожей:
– Не вставай, я дверь захлопну сама!
Все затихли, донесся щелчок автоматических замков. Ворпед спросил с беспокойством:
– Не обиделась?
– Нет, напротив, – ответил я. – Женщины любят, когда мужчины занимаются делом, а не сексуалят, хотя нам говорят обратное. Итак, на чем остановились? Ах да, таким образом у нас будет одно революционное нововведение, которого нет ни в одной игре! К тому же мы с чистой совестью скажем себе, что не проповедовали, не возвеличивали и не пропагандировали никаких некромантов, колдунов и прочую нечисть в человеческом облике. Мы представляем из себя чистое духовное христианство, которое в свое время смело в мусор всех этих богов, демонов, магов, драконов…
Николай поднял руку.
– Можно мне? А ведь это в самом деле первая игра, которую можно будет рекомендовать играть с чистой совестью. Думаю, на нее сразу стоит обратить внимание церкви и прочих общественных организаций, которые блюдут чистоту нравов. Да мы сами им подсунем с соответствующими пояснениями.
Я слышал, как Секира придвинулся вместе с креслом к Аллодису, спросил тихонько:
– А ты за кого вообще играешь?
Аллодис ответил безучастно:
– Я, наверное, латентный расист.
– Это как?
– Ни за кого, – объяснил Аллодис, – кроме людей, баймить не могу и не буду. Утонченные длинноухие эльфы – такие же уроды, как и орки.
– Я за светлых эльфов, – заинтересовался разговором Ворпед. – Они на стороне добра!
– Он спросил, – отмахнулся Аллодис, – я ответил. Мне по фигу, светлые они или темные. Это как собаки – если с нами, то друзья человека, если против – дикие лесные звери… Но я никому ничего не навязываю! Просто понимаю: человек – это человек, все остальное – уроды, жертвы мутации. Понимаю, ваша политкорректность доходит и до того, что готовы играть даже за негров… простите, за орков, те вообще не черные, а вовсе зеленые, но я человек твердых убеждений. Мне по фигу, в какую сторону дует ветер.
Секира сказал с отвращением:
– В самом деле – расист!
– Я же сказал, – мирно ответил Аллодис, – мне по фигу, что обо мне говорят демократы и всякая политкорректная… гм… вымараем вместо цензуры. И ввиду наличия дпм-с. Что, нет?.. Извините, я просто увидел длинные волосы… Ладно-ладно, я пошутил! Цензура мне тоже по фигу, но дамы – сдерживающий фактор покруче любой цензуры, закона и указов военного времени нашего все еще переходного периода. Словом, я всегда только за людей. Вот и все. Больше не спрашивайте, а то наш демократ Кулиев настрочит заявление в Гаагский трибунал с требованием привлечь нас к ответственности.
Секира подумал, сказал нерешительно:
– А как насчет гномов? Мне вообще гномы нравятся… Я за них пару раз играл, столько денег накопил…
Аллодис развел руками.
– Тут уж ничего не поделаешь. Гномы – евреи того мира. Они, не выходя из города, полмиллиона за день делают, в то время как я целый день с оголенным мечом и высунув язык бегаю по лесам и долинам, бью монстров, лечусь, убегаю, подвергаюсь опасности и зарабатываю едва сто тысяч! Да и то половина уходит потом на ремонт доспехов, закупку лечебного зелья. Я понимаю, что те, кто баймит за гномов или темных эльфов, – настоящие демократы и политкорректные люди. У них там что ни фильм, то обязательно у белого полицейского напарник – негр. Но у нас не Америка…
– И что? – спросил Секира с подозрением.
– А то, – ответил Аллодис подозрительно мирно, – что отношение к неграм другое.
– Какое? – поинтересовался Секира еще подозрительнее.
– Другое, – ответил Аллодис уклончиво. Посмотрел на Кулиева, тот даже не повернул голову в сторону спорящих, но по фигуре видно, что прислушивается, добавил ядовито: – А кто играет за темных эльфов, тот демократ, политкорректник и наверняка пидорас. В смысле, гей. И жопу подтирает не бумагой, а серпантином из-за утонченности своей натуры. То есть просто замечательные лю… существа! Не то, что мы – люди.
Кулиев наконец повернулся вместе с креслом и заявил с достоинством:
– Между прочим, возможность играть за любую из рас приобщает человека к мысли, что все существа во Вселенной… равны.
– Ну да, – сказал Аллодис, – ну да, вы победили. Уже однополые браки пошли во всю, уже трансвеститы маршируют по улицам… Почему бы и негроидным эльфам или этим уродам… как их, ах да, орки… не маршировать в баймах и не побивать светлые силы?
Кулиев сказал с неудовольствием в голосе:
– Тебе дать волю, так вообще получится полицейское государство!
В комнате запахло напряжением, Скоффин вот-вот взорвется, а это новый виток страстей, я заговорил трезво:
– Ребята, разгул политкорректности всех достал, признаю. Самого вся эта дурь бесит. Но в играх-то сделать что можем?.. Если всех уродов и мутантов зачислить туда, где им место… в смысле, для истребления, то у нас что остается?
