Холоднее льда - Шеффилд Чарльз (читать книги без регистрации txt) 📗
— Ладно.
Вихрящееся облако исчезло позади, когда Вильса сменила курс; его заменили полоски, что бежали через все поле зрения. «Восток-запад». Вильса вспомнила раннее предостережение Тристана Моргана: «Не забывай, что вся эта мелкомасштабная стрижка идет только с востока на запад. И еще не забывай, что любая из тех тоненьких карандашных линий содержит в себе достаточно энергии, чтобы порвать судно пополам».
Но черные неровные полоски на горизонте несли в себе и другое сообщение. Они инициировали настойчивый зубчик мотива, пробегающий как остинато контрапунктом к предыдущей теме. Вильса сплела их вместе, удовлетворенно ощущая гармонию. Затем, в порядке эксперимента, она перевела все это в тональность соль-мажор. Нет, так хуже. С самого начала она была права. В ми-минор было гораздо лучше.
— Один-три-два-два, — внезапно произнес монитор глубины.
— Вильса, твой мозг опять на автопилоте. — Голос Тристана был достаточно резким. — Заканчивай вираж и посмотри на пол-оборота налево. Ты увидишь трех «фон Нейманнов» — нет, пусть будут два. У одного уже полный груз, и он начинает подниматься. Если не поспешишь, то все пропустишь.
— Я не сплю. Я работаю! — Однако, рявкнув ответ и надежно отодвинув зарождающуюся композицию на задворки своего разума — не было ни малейшего опасения, что она ее забудет, — Вильса принялась внимательно осматривать атмосферу впереди, предвкушая свое первое юпитерианское созерцание «фон Нейманнов».
Вот один. И не так далеко от него второй. Но третий, о котором упоминал Тристан, был уже высоко наверху, поднимаясь сквозь атмосферу на дымном столбе своего «мобиля». Через двадцать минут он пройдет бесцветные слои гидросульфата аммония и достигнет основания бело-голубых аммиачных облаков. Еще пятнадцать минут — и «фон Нейманн» начнет на полном ходу вырываться вверх, силясь порвать гравитационные оковы громадной планеты.
Два других тихо собирали урожай. Чудовищные заборные трубки Вентури, сотни метров в поперечнике, всасывали атмосферу Юпитера в обширные недра «фон Нейманнов», похожих на гигантских жуков. Водород вентилировался первым, если не считать мизерного количества, что оставлялось в качестве горючего для термоядерного мотора типа «мобиль». Следовые количества серы, азота, фосфора и металлов отделялись и накапливались в ожидании того момента, когда этого сырья будет собрано достаточно. Затем фон Нейманн создаст точную копию самого себя и выпустит ее на волю.
Гелий, составлявший четверть массы всей юпитерианской атмосферы, еще предстояло обработать. Большая его часть, как отбросы рудничных операций, интереса не представляла. Драгоценной крупицей был изотоп гелий-3, в десять тысяч раз более редкий по сравнению с гелием-4. «Фон Нейманны» кропотливо разделяли два этих компонента, спускали обычный изотоп и хранили более легкие молекулы в жидкой форме. Когда накапливалась сотня тонн, резервуары становились полны, и «фон Нейманны» оказывались готовы к тому, чтобы начать свое длинное восхождение к отрыву от планеты.
Но не этот триумфальный выход прибыла засвидетельствовать Вильса. Аномальные сигналы прибыли на станцию «Геба», кружа по орбите Юпитера в полумиллионе километров над самыми высокими облачными слоями. Тристан Морган засек эти сигналы и распознал их как исходящие от одного из двух «фон Нейманнов», которые висели теперь перед «Ледой». Пока погружаемый аппарат сближался с жукообразными машинами, Вильса разглядела источник проблемы. Интенсивное тепло — предположительно удар молнии — расплавило и деформировало один комплекс заборных трубок Вентури и резервуаров. «Фон Нейманн» шел как-то кособоко, бледный водородный выхлоп шипел из его основания.
Вильса довела «Леду» до дистанции в сотню метров от фон Нейманна и соотнесла их курсы. «Фон Нейманн» опускался со скоростью примерно километр в минуту. Затем она сфокусировала синтетические системы изображения на искалеченном борту.
— Чертовски скверно! — Тристан Морган изучал повреждения. — Честно говоря, гораздо хуже, чем я думал. С такой потерей водорода мы могли бы долететь до верхнего края атмосферы, заменяясь на ходу. Но он никогда не наберет вторую космическую скорость.
— Что мы тогда можем сделать?
— Ничего. Пока он не достигнет орбиты, никакой возможности для ремонта нет. Этот мы можем списать.
Вильса уставилась на обреченную машину. Внезапно она показалась ей живой и страдающей, несмотря на заверения Тристана, что разум и функции «фон Нейманнов» весьма ограниченны.
— Ты хочешь сказать, что мы просто бросим его здесь искалеченным и он будет плавать вечно?
— Он не будет плавать вечно. Он будет продолжать тонуть до уровня больших давлений и температур. Посмотри на индикатор глубины. Ты теперь на один-три-два-семь. К тому времени, как «фон Нейманн» достигнет шести-семь тысяч километров, температура поднимется до двух тысяч градусов Цельсия. Он расплавится и распадется, а содержащиеся в нем элементы вернутся обратно в планетарный бассейн.
Голос Тристана звучал непринужденно, однако Вильса сумела представить себе более личную версию. Откуда он знал, что температура будет продолжать подниматься, и откуда он знал, что у «фон Нейманна» нет своих чувств? Что, если он обладает самосознанием? И что, если он обречен функционировать и вечно падать сквозь все эти плотные слои?
Тут Вильса сказала себе, что вечно это продолжаться не может. На уровне в семнадцать тысяч километров, согласно Тристану Моргану, Юпитер развивает давление в три миллиона земных атмосфер, и водород из газообразной переходит в металлическую форму. Что бы ни случилось на более высоких уровнях, такого перехода «фон Нейманн» не переживет.
В голове у Вильсы снова зазвучала музыка — серьезная и размеренная. Панихида в тональности до-минор. Павана для мертвого «фон Нейманна». Она продолжалась минут десять, пока ее не прервал далекий и тонкий голос Тристана Моргана.
— Если только ты не собралась в поездку до самого низа вместе с «фон Нейманном», я предлагаю немного поуправлять «Ледой». Ты сейчас на один-три-три-семь. Хочешь вернуться на более высокий уровень и еще немного там покурсировать? Или ты хочешь вернуться? Должен упомянуть, что я получил звонок от твоего агента.
— Магнуса? И что он сказал?
— Никакого сообщения. Он все еще на Ганимеде, и он хочет, чтобы ты ему позвонила. Немедленно.
— Черт бы его побрал. Почему он всегда думает, что у него есть ко мне разговор? Почему просто не оставит сообщение о том, что ему нужно? — Вильса подняла перчатки, позволяя автоматической системе «Леды» принять от нее управление и крейсировать на постоянной изобарической глубине. — Ладно. Возвращай меня назад. Но на сей раз помедленней.
— Не выйдет. Нет таких установок. Держись.
Переход был болезненно внезапным. В один момент Вильса смотрела из иллюминатора «Леды» на взбаламученный интерьер Юпитера. А в следующий она уже в шоке облокачивалась о кресло управления на станции «Геба», отчаянно моргая от яркого света. Наушники сами собой скользнули вверх, а перчатки ослабили свою хватку на ее ладонях и предплечьях.
— Ну вот. Ты получила то, на что надеялась?
Тристан Морган склонялся над Вильсой. На вид он совершенно не соответствовал тому холодному, далекому голосу, который она получала через наушники. Это был высокий, ясноглазый и впечатлительный мужчина с выпуклыми щеками бурундука и широкой улыбкой. Как и у всех в системе Юпитера, у Тристана были свои представления о личном пространстве, которые абсолютно не соответствовали предпочтениям индивида, выросшего на Поясе.
Вильса по привычке от него отстранилась, хотя она вовсе не чувствовала себя неуютно.
— Я получила больше, чем надеялась. Гораздо больше.
— Мне показалось, на какое-то время ты совсем далеко ушла. Новый материал?
— Да. И первоклассный. По крайней мере, сами темы. Мне еще следует очень серьезно их доработать. Юпитер — чудесная стимулирующая среда. Жаль, я не предприняла этой поездки раньше, когда работала над сюитой.
