Повелители сумерек - Свонн С Эндрю (е книги TXT) 📗
Больше всего Эви беспокоил кибернетический пес. Считалось, что все интерфейсные технологии были утрачены или же уничтожены, после того как китайцы подвергли Токио ядерной бомбардировке. А это случилось уже более двадцати лет назад.
Команда же снайпера хотела видеть ее труп. Именно она и подложила бомбу в ее «Порше».
Однако все это не объясняло появления Фрея. Он возник перед ней буквально ниоткуда. Кроме того, он жил подозрительно близко от ее дома. И к тому же его, казалось, совершенно не волновали эти странные совпадения.
Фрей наверняка что-то знал.
И наверняка поддерживал связь с Дэвидом Прайсом. «Прайс оказался прав», — помнится, тогда пробормотал Фрей. Прайс был одним из ее коллег по работе, и служил в Мозговом Центре. Он так же был единственным, кто не видел ничего предосудительного в том, чтобы поддерживать с Эви неформальные отношения, несмотря на то, что та не была человеком. Прайс был политологом и специализировался по теории заговоров.
А еще Фрей волновался насчет Хофштадтера, который являлся ее и Прайса непосредственным начальником. Хофштадтер, прежде всего, немец-экономист.
Эви не могла избавиться от чувства, что Фрею было прекрасно известно, что же, собственно, произошло с ней. Он явно направлялся бегом к месту действия. Но больше всего Эви встревожил тот факт, что Фрей был единственным, кто мчался по направлению к ее дому. Неужели он не мог поставить в известность кого-либо из Агентства, прежде чем бросаться ей на подмогу.
— Может в этом замешано и само Агентство? — слова эти вырвались у нее едва слышным шепотом. Их заглушили стоны и всхлипы с экрана.
Мысль эта сильно встревожила Эви.
Проверить ее можно было одним-единственным способом — телефонным звонком.
Эви надела очки, взяла с сиденья рюкзак и вышла из зала в вестибюль.
За барьерчиком восседал грузный, похожий на Будду, менеджер театрика. Смерив Эви коротким взглядом, он снова сосредоточил свое внимание на электронном считывающем устройстве, которое держал в руках.
Атмосфера в залитом желтым светом вестибюле была такой же душной и спертой, как и в зале. Общественный видеоком примостился около полки с журналами, вернее, безвкусными пестрыми этикетками. Вывеска над полкой гласила: «Здоровье и просвещение». Эви разглядела такие заглавия, как: «Животные-любовники», «Псы для утех», «Мохнатая любовь» и даже «Секс, секс, секс». Она проскользнула в нишу, в которой примостился видеоком. Судя по запаху, этот уединенный закуток использовался не только для звонков.
На экране видеокома чья-то рука начертала весьма точное, с точки зрения анатомии, изображение эрекции. Эви решила, что Агентство будет не в обиде. Она ввела в машину одну из своих фальшивых банковских карточек и набрала номер экстренного вызова.
Экран оставался потухшим даже после того, как Эви ввела номер. На нем не возникло ни «снега», ни сетки. Но даже с «мертвым экраном» Эви различила негромкий щелчок — значит, связь все-таки установилась.
— «Ангел», — раздался голос за экраном.
Голос совершенно незнакомый, какого Эви не слышала раньше. Само по себе это было не столь уж и подозрительно. Агентство постоянно меняло ответственных агентов, часто без всякого предупреждения. Вряд ли Эви была знакома с тем из них, кто сейчас выступал в роли «Ангела». Эви назвала личный пароль.
— Лысый Орел.
— Вы вышли на закрытый канал связи. Откуда вам известен этот номер?
— Говорит Лысый Орел…
— Такого пароля не существует…
«Черт, пропади они пропадом».
Сигналы явно отфильтровывались, однако Эви удалось расслышать чей-то неясный голос:
— Я записал ее видеоизображение. Отрубай связь, прежде чем кто-нибудь засечет канал. Зачем нам выставлять нашу тай…
Экран мигнул голубой фосфоресцирующей вспышкой, и связь прервалась.
«Ангел» почему-то не узнал в ней агента-оперативника. Попытка связаться с Агентством провалилась. Что за чертовщина творится здесь?
Эви выглянула из ниши в вестибюль. Внезапно все помещение показалось ей каким-то потусторонним. От картинок на полке с инфокартами отражался желтый искусственный свет. Тела на картинках, в их немыслимых позах, напоминали иероглифы. В прозрачных футлярах виднелись приборы и устройства самого непостижимого назначения и происхождения. Эви уставилась на затянутого в кожу типа, который просматривал инфокарты с телепрограммами. На ногах у него были высокие кожаные сапоги в обтяжку, доходившие ему до середины бедер.
Прямо на голое тело был надет кожаный, весь в заклепках, жилет, а в одном соске виднелось кольцо. Довершали наряд тесные кожаные плавки. В таком прикиде он напоминал пришельца с другой планеты.
«Держи себя в руках», — голос Абделя раздался, как будто внутри Эви. А что еще оставалось делать? «Прайс… » — подумала Эви.
Фрей обмолвился о нем, но сам Прайс был с ней не знаком. Эви был известен его адрес, она могла бы ему позвонить. Но будет ли он дома? Хотя сегодня канун Нового года. Где еще, скажите, ему быть? Эви набрала номер Прайса.
В ответ экран засветился и сообщил, что домашний видеоком Прайса отключен и не принимает звонков.
Эви со злости стукнула кулаком по видеокому. Будда за стойкой поднял глаза от своей электронной игрушки.
Затем Эви набрала номер Мозгового Центра, частную линию Хофштадтера. Видеоком в его офисе передаст ее звонок дальше, где бы сейчас ни находился сам Хофштадтер. Эви заведомо нарушала установленный порядок, но ведь на то и существует «Ангел», чтобы исправлять чужие огрехи.
Однако, если «Ангел» отказался принять ее…
Хофштадтер оказался у себя в офисе. Позади него виднелся еще один человек, который был ей незнаком.
— Ишем, что вы делаете на Таймс-Сквер?
Тон, которым Хофштадтер задал вопрос, заставил Эви насторожиться.
— Со мной все о'кей, но что за дьявольщина происходит…
— Ладно, мне все известно. Вы уже связались с Агентством?
— Да, но…
Лицо Хофштадтера налилось краской.
«Черт бы их всех побрал».
Незнакомец наклонился из-за спины Хофштадтера и что-то зашептал ему на ухо. «По последней сводке Гейба он должен находиться в десяти минутах от местонахождения мишени», — эта фраза не предназначалась для слуха Эви, однако люди почему-то обычно недооценивали ее таланты и способности.
Хофштадтер грубо оттолкнул напарника.
— Заткнись, Дэвидсон. Ишем, давай возвращайся к нам, в Мозговой Центр. Нам следует поговорить с тобой.
Однако, Эви уже пятилась прочь от видеокома. Неужели Хофштадтер? Фрей ведь тогда обмолвился: «Гейб, ну ты ублюдок», когда Эви упомянула снайпера. Это и был Гейб, а ее босс и этот тип Дэвидсон руководили его действиями.
— Ишем, — повторил Хофштадтер, когда Эви, пятясь, вышла из ниши.
Она уже открывала входную дверь театра, а из видеокома все еще доносился его голос: «Дэвидсон, какой же ты идиот, франк тебя услышала».
Услышав, как Хофштадтер назвал ее франком, Эви тотчас ощутила, как ее охватывает паника.
Она продолжала пятиться к двери, чувствуя, словно кто-то сжимает раскаленными тисками ей внутренности. Мир рушился вокруг нее.
Эви услышала, как Хофштадтер оборвал связь.
Она прислонилась к выкрашенным в черный цвет дверям вестибюля и заставила себя расслабиться, выполнив несколько упражнений, которым ее научил еще Абдель. Затем сделала несколько глубоких вздохов и закрыла глаза.
За ее спиной, заглушая похотливые стоны из зала, доносился шум города. От звуков, издаваемых потоком машин на Седьмой Авеню, подрагивали двери, рабочие наводили порядок перед Новым годом, а сирены…
Сирены?..
Эви открыла глаза.
Сирены были обычными звуками нью-йоркской какофонии, однако эти раздавались резче, ближе и их было несколько. Это могло означать все что угодно.
В той сфере деятельности, которой занималась Эви, паранойя была не просто профессиональным заболеванием.
Часто именно она становилась залогом выживания.
Эви открыла дверь и выглянула наружу. Солнце казалось холодным белым пятном, которое делало очертания людей нерезкими и размытыми. Порнотеатр тянулся бесконечной чередой желтых рекламных щитов и откровенных голографических картинок, на которых поочередно менялись одни и те же пять кадров.
