Приход ночи - Азимов Айзек (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Биней вскинул брови и в полнейшем недоумении уставился на Атора. А потом начал смеяться. Пытаясь сдержаться, он стиснул зубы, но смех рвался наружу – Биней сгорбился, затрясся от сдавленного кашля и зажал руками рот, борясь с приступом веселья. Атор смотрел на него, как громом пораженный.
– Неизвестный фактор! – выговорил Биней. – Небесный дракон! Невидимый великан!
– Дракон? Великан? О чем ты, мой мальчик?
– Вчера вечером Теремон 762-й – ох, простите, доктор, простите меня, – перебарывал себя Биней. Он сморщился, затаил дыхание, отвернулся и кое-как справился с собой. – Я вчера выпивал с Теремоном 762-м, – пристыжено продолжал он, – знаете, с газетным обозревателем – и кое-что рассказал ему о своих изысканиях и о том, как мне не хочется идти с ними к вам.
– Журналисту?!
– Теремон надежный человек. Он мой близкий друг.
– Все они мерзавцы, Биней, поверь мне.
– Только не Теремон, доктор. Я знаю его и знаю, что он никогда не подведет меня и не предаст. Он-то и дал мне отличный совет – пойти к вам во что бы то ни стало, которому я и последовал. Но, пытаясь как-то утешить меня и вселить в меня надежду, он сказал то же, что и вы – будто может быть неизвестный фактор – так он и сказал, «неизвестный фактор», который влияет на орбиту Калгаша. А я посмеялся и сказал, что нечего припутывать к делу неизвестные факторы – это слишком легкое решение. И сказал – иронически, конечно, – что если допустить такую гипотезу, то можно представить себе и невидимого великана, сталкивающего Калгаш с орбиты, и огнедышащего дракона. И вот вы, доктор, рассуждаете так же, как невежественный Теремон – вы, величайший в мире астроном! Понимаете, каким дураком я себя почувствовал?
– Кажется, понимаю. – Атор начинал находить все это несколько утомительным. Он провел рукой по своей живописной белой шевелюре и посмотрел на Бинея со смесью раздражения и сочувствия. – Ты правильно сказал своему другу – от фантазий мало толку, когда требуется решить какую-то проблему. Но дилетанты иногда тоже высказывают здравые мысли. Насколько мы можем судить, неизвестный фактор, влияющий на орбиту Калгаша, действительно существует. Следует, по крайней мере, рассмотреть эту вероятность, прежде чем выбрасывать за борт всю теорию Полагаю, что здесь мы должны применить меч Тарголы. [Принцип «меча Тарголы» аналогичен принципу «бритвы Оккама», средневекового английского философа] Знаешь, что это такое, Биней?
– Конечно, доктор. Принцип исключения. Сформулирован средневековым философом Тарголой 14-м. «Следует рассечь мечом ту гипотезу, которая не является необходимой». Или как-то похоже.
– Прекрасно, Биней. Меня учили так: «Если нам предлагают несколько гипотез, следует начать с того, чтобы отсечь мечом наиболее сложную». У нас имеется гипотеза, что теория всемирного тяготения ошибочна, против гипотезы, что ты в своих расчетах орбиты Калгаша не учел некий неизвестный, а, возможно, и непознаваемый, фактор. Если принять первую гипотезу, все наши знания о вселенной обратятся в хаос. Если принять вторую, нам останется лишь найти неизвестный фактор, и основа мира останется незыблемой. Гораздо проще попытаться найти то, что мы могли просмотреть, чем открывать новый закон, управляющий движениями небесных тел. Итак, гипотеза о неверности теории всемирного тяготения должна пасть от меча Тарголы, а мы начнем искать более простое решение. Что скажешь, Биней?
– Значит, я все-таки не опрокинул закон всемирного тяготения! – просиял тот.
– Пока еще нет. Возможно, ты уже завоевал себе место в истории науки, но пока не известно, в качестве кого – ниспровергателя или основателя. Будем молиться, чтобы в качестве последнего. А теперь нам придется как следует поразмыслить, молодой человек. – Атор 77-й закрыл глаза и потер лоб, начинавший болеть. Он осознал, что давно уже не занимался научной работой. Последние восемь-десять лет почти полностью ушли у него на руководство обсерваторией. Но, авось, в уме, создавшем теорию всемирного тяготения, завалялась еще пара мыслей. – Сначала я должен поглубже разобраться в твоих вычислениях. А потом, думаю, поглубже разобраться в своей собственной теории.
Глава 10
Штаб-квартира секты Апостолов Пламени помещалась в стройной, и величественной башне из мерцающего золотого камня, которая возвышалась сверкающим копьем над рекой Сеппитан, в фешенебельном районе Биригам. Теремон подумал, что эта невесомая башня, должно быть, относится к ряду самой ценной недвижимости во всей столице.
Он никогда не задумывался над этим раньше, но Апостолы, наверное, очень богатая организация. У них собственная радио – и телестанция, они выпускают свои газеты и журналы, им принадлежит вот эта громадная башня. Может быть, они владеют и другим имуществом, не столь бросающимся в глаза. Интересно, как это сообщество монахов, поборников нравственности, сумело сколотить себе столько миллионов?
А впрочем, вспомнилось Теремону, ведь приверженцами учения Апостолов объявили себя, например, такие крупные промышленники, как Боттикер 888-й и Вивин 99-й. Неудивительно, что Боттикер, Вивин и подобные им вносили щедрые пожертвования в казну секты.
И если секта хотя бы на десятую долю так стара, как они утверждают – Апостолы считали, что им десять тысяч лет, – и разумно помещала свои средства на протяжении многих веков, никому неведомо, какие чудеса сотворил для них сложный процент. Должно быть, у них на счету биллионы, и они могут тайно владеть половиной Саро.
Стоит поглядеть, что там у них внутри, сказал себе Теремон.
Войдя в огромный, звучащий эхом вестибюль, он с почтением огляделся. Он еще ни разу не бывал здесь, но много слышал о том, каким великолепием отличается башня не только снаружи, но и внутри. Однако никакие рассказы не могли подготовить его к тому, что перед ним предстало.
Пол из полированного мрамора с инкрустацией из более ярких цветов уходил в необозримую даль. Стены, покрытые блестящей золотой мозаикой, поднимались к высокому сводчатому потолку. Светильники из сплава золота с серебром, заливали все вокруг ярким светом.
В дальнем конце вестибюля Теремон заметил нечто вроде модели вселенной, изготовленной исключительно из драгоценных металлов и камней. Огромные шары, изображающие, очевидно, шесть солнц, свисали с потолка на невидимых нитях. Все они излучали загадочный свет: самый большой, представляющий Онос – золотой, Довим – тускло-красный, Тано и Сита – резкий голубовато-белый, Патру и Трей – тоже белый, но более мягкий. Седьмой глобус – видимо, Калгаш – медленно двигался среди них, словно воздушный шар, меняя цвет под лучами разных солнц, играющих на его поверхности.
Над стоявшим разинув рот Теремоном вдруг раздался голос из ниоткуда:
– Можно узнать ваше имя?
– Теремон 762-й. У меня назначена встреча с Мондиором.
– Верно. Пожалуйста, пройдите в комнату слева от вас, Теремон 762-й.
Теремон не видел слева от себя никакой комнаты. Но тут кусок мозаичной стены отошел вбок, открыв маленькое овальное помещение, скорее каморку, чем комнату, со стенами, обитыми зеленым бархатом и люминесцентной трубкой, излучающей янтарный свет.
Теремон пожал плечами и вошел. Дверь тотчас же закрылась, и он почувствовал движение. Это был лифт! Теремон медленно поднимался в нем все выше и выше. Прошла целая вечность, пока лифт наконец не остановился, и дверь не откатилась вбок. Теремона встретил человек в черном.
– Прошу за мной.
Узкий коридор привел их в приемную, где почти всю стену занимал портрет Мондиора 71-го. Когда Теремон вошел, портрет будто осветился, сделавшись странно живым, и темные проницательные глаза Мондиора уставились прямо на журналиста, а суровый лик Верховного Апостола, озаренный изнутри, обрел особую, грозную красоту.
Теремон довольно стойко выдержал взгляд с портрета, но даже ему, прожженному газетчику, стало слегка не по себе от ожидания разговора с этим самым человеком. Мондиор по радио или телевизору – одно, там он просто ненормальный проповедник, навязывающий всем свое дурацкое учение. Но Мондиор во плоти – загадочный, внушающий трепет, наделенный гипнотической силой, если верить портрету – дело другое. Теремон насторожился.
