Заброшенный сад Персефоны (СИ) - Нимченко Анатолий Олегович (прочитать книгу TXT, FB2) 📗
— Хранители, идущие к Тьме; жрецы, прославляющие Творца… — Акони хмыкнул и пожал плечами. — Какая, в сущности, разница между нами? Ни мы, ни вы не нарушаем Равновесия, пока не начинаем истреблять друг друга, и тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было.
— Творец проклял Тьму! Проклял! — жрец никак не мог успокоиться.
— Не ври. Раз Тьма родила Творца, то зачем бы ему тогда ее проклинать? Да тебя и не беспокоит это. Творец создал хранителей, чтобы вы, жрецы, не заплыли жиром. Ведь вам нужна только власть, жрец, признайся хоть сам себе. И плевать вам на Творца с крыши храма.
— Не богохульничай, охотник! — в порыве злобы жрец приподнял свой посох, то ли собираясь погрозить, то ли размахнуться для удара.
Акони нарочито сокрушенно покачал головой, достал нож и сделал вид, что любуется игрой света на лезвии. Клинок сверкал ослепительно, отражая лучи люма. Посох жреца моментально стукнул об пол. Акони лишний раз убедился, что недаром всю жизнь изучал повадки не только животных, но и людей.
Жрец потряс головой с таким остервенением, словно хотел смести охотника с лика Мира своей длинной бородой. Он явно много чего хотел сказать, а еще больше — сделать, но все же счел за благо отступить, ибо время расплаты обязательно наступит — не стоит лезть на рожон именно сейчас. Надменно вскинув голову, он развернулся и величественно пошел прочь, при каждом шаге громко стуча посохом. Зеваки-простолюдины, наблюдавшие за сценой издалека, низко кланялись.
Акони убрал нож в ножны, еще немного постоял, задумчиво глядя в спину удалявшемуся противнику, и вошел в дом. За задернутым шторой стеклом двери, ведущей из прихожей в соседнее жилище, он увидел испуганные глаза: соседи подглядывали в щелочку за перепалкой. При всей своей знатности, они боялись вмешаться в свару. Что ж, их трудно за это винить. Они живут на Верхнем витке и потому боятся жрецов куда больше кошек, ведь любой жрец запросто может отправить за Дверь даже оружейника, не говоря о скорняках. Или может быть, и не в страхе дело, а в расчете? Надеются, что могут купить у этой святой своры милость Творца, демонстрируя покорность его слугам? «Соблюдавший все заповеди из Писания — да окажется на Земле». Такова заповедь, предназначенная скоту.
Акони покачал головой, открыл дверь в свои апартаменты и подождав, пока слуга скроется под кроватью, продолжил собирать мешок. Охотнику почему-то все время казалось, что за спиной стоит Лара и молча наблюдает за сборами. Ощущение было таким явственным, что захотелось обернуться, но он упрямо продолжал сборы. Нет ее. Больше нет. Из-за Двери люди не возвращается. Только призраки, ибо не нарушают Равновесие.
Чтобы немного отвлечься, Акони стал вспоминать как когда-то их, еще совсем несмышленышей, кандидатов в охотники, учили собираться. И началось все с лекции о главном. Нянчился тогда с мальками некто Грег по прозвищу Голова — старый охотник, в одном из выходов лишившийся глаза и трех пальцев на правой руке. Так случается, даже самые лучшие могли лишиться конечностей, а то и за Дверь уйти. И тут ничего не попишешь: случай — один из братьев Творца. И хотя по законам Верха дух каждого, кто не способен приносить пользу, должен немедля отправиться за Дверь, а тело — на трапезу в Храм, охотников это не касалось. Закон законом, но все знали, что к хранителям с такими требованиями не стоит соваться. Не отдадут они на съедение своего собрата, как бы того ни требовали догматы веры Верха. И даже не столько из жалости не отдадут, сколько из-за практических соображений. Опытный охотник-калека приносит куда больше пользы, чем все разжиревшие жрецы вместе взятые. А польза — в передаче опыта и знаний новичкам. Потому-то Грег стал наставником и учителем кандидатов в хранители. А кличку заработал из-за того, что постоянно напоминал малькам одну и ту же истину.
— И никогда не забывайте про свое основное оружие, — говаривал он. — Кто подскажет, про что я говорю?
— Про голову.
— Правильно. Она — главный инструмент охотника, всегда расположенный, как правило, между ушами. И если его не забыли взять, все остальное приложится.
Конечно, за годы учебы напоминание набило оскомину, но лишним не было. Мальчишки нет-нет да и забывали одну или другую важную в походе вещь, а случалось — прихватывали ненужное. Наставник не стоял над душой — он, казалось, и вовсе не следил за сборами — и все же ухитрялся как-то узнать, что из необходимого тот или иной воспитанник забыл. Голова безошибочно распределял задания, а растяпе доставалось такое дело, для выполнения которого требовалась именно забытая вещь. После этого наставник внимательно следил, как ученик выкрутится. Например, когда Акони не уложил в мешок кожаный ремень, Грег заставил ученика забраться по стволу папоротника и набрать воды из пруда. Без ремня мальчик в кровь изодрал ладони и колени об острые чешуйки. Когда парнишка слез, Голова достал кулек соли и щедро посыпал ею кровоточащие раны.
— Чтобы не загноились, — пояснил наставник.
Слезы текли из глаз Акони, но ни единый звук не сорвался с его уст. Крик или стон — непозволительная роскошь для охотника. Голова кивнул, удовлетворенный таким поведением, достал флягу и смыл с ладоней мальчика соль. Затем присел на корточки и глядя в лицо ученику тихо сказал:
— Если бы ты сперва воспользовался главным приспособлением, то не пришлось бы терпеть боль. А теперь попробуем еще раз.
Акони до крови закусил губу, чтобы не разреветься и подошел к дереву. Руки заныли, едва он увидел чешуйки. Мальчик подумал, затем снял рубаху, смотал ее в жгут и обвил вокруг ствола. Не слишком хорошая замена ремню, но так куда лучше, чем обдираться о ствол. Впрочем, этот способ тоже не был идеальным. Поэтому ночью, когда другие спали, Акони штопал прорехи на своей одежде.
Впрочем, нельзя было набирать и больше необходимого. Таким предусмотрительным Грег устраивал долгую пробежку в хорошем темпе. И чем тяжелее был мешок, тем дольше длился бег. На каждом круге наставник повторял кандидату:
— Берите только то, что необходимо. Если не ошибетесь в выборе — из того, что у вас есть, всегда сможете сделать что понадобилось.
Наука шла впрок. Насмотревшись на муки своих однокашников, Акони быстро научился из груды нужных вещей выбирать самое необходимое.
Учил Голова жестко, даже жестоко. Кровь, слезы, боль, страх, знания — все работало на то, чтобы ученик научился не только выживать, но и думать. Не многие добрались до конца учебы. И совсем единицы сразу получили к профессии охотника еще и звание хранителя. Акони помнил тех, кто не выдюжил. Ломались, бывало, и самые крепкие. Уходили, нанимались на фермы, шли осваивать ремесло к работникам. А двое из группы так и вовсе ушли за Дверь.
Тогда изучали ориентирование и работу в паре. Эти ребята ошиблись с направлением и оказались в «детской» стада. Только один из несчастных успел громко всхлипнуть, прежде чем кошка-мать рассекла ему когтем горло. Ученики неотрывно наблюдали за гибелью своих товарищей и… не пытались их спасти. Трусость тут была ни при чем. Каждый не задумываясь отдал бы жизнь за собрата, будь хоть малейший шанс на спасение товарища, но «будущие хранители Равновесия должны уметь выбирать», как учил Грег. Впрочем, ученики не раз наблюдали за охотой и понимали, что против всего стада даже семерым опытным вооруженным охотникам не выстоять. Понимали это, естественно, разумом, но не сердцем.
— Хорошо, — спокойно произнес Грег, безучастно наблюдая за происходящим.
Акони и остальные тогда сочли Голову бездушным мерзавцем. Их переполняла ненависть к учителю. И только спустя множество сезонов молодой охотник понял, что Грег вовсе не зрелище гибели имел ввиду, а то, как остальные ученики восприняли событие, как себя вели. Ведь один из самых страшных моментов в жизни любого хранителя — роль пассивного наблюдателя.
Учеба не прошла даром. Даже спустя бесчисленные сезоны из шести подготовленных Грегом охотников в живых оставалось целых пять. Это означало, что они хранили Равновесие достойно и умело противостояли опасностям Мира.
