Возвращение со звезд. Футурологический конгресс - Лем Станислав (книги онлайн читать бесплатно TXT, FB2) 📗
– Отлично, все в порядке. Можно послать с ульдером: это бесплатно.
– Вот как? Я тоже еду туда на ульдере.
– Вам достаточно сообщить нам дату, мы доставим машину к вашему ульдеру, это будет проще всего. Разве что вы хотели бы…
– Нет, нет. Пусть будет так, как вы предлагаете.
Я заплатил за машину – с кальстером я уже обращался почти умело – и вышел из антиквариата, наполненного запахом лака и резины. Благословенный аромат!
С одеждой все сразу пошло из рук вон плохо. Не было почти ничего привычного. Зато выяснилось наконец назначение загадочных сифонов, тех, в ванном шкафчике с надписью: «Купальные халаты». Не только такой халат, но и костюмы, чулки, свитеры, белье – все делалось из выдувного пластика. Понятно, женщинам это должно было нравиться – манипулируя несколькими сифонами, можно было всякий раз создавать себе новый наряд, даже на единственный случай; сифоны выделяли жидкость, которая тут же застывала в виде ткани с гладкой или шершавой фактурой: бархата, меха или упругой с металлическим отливом. Конечно, не все женщины занимались этим сами, были специальные школы пластования (вот чем занималась Наис). Но в общем вся эта технология породила моду «в обтяжку», которая мне не очень-то подходила. Сама процедура одевания с помощью сифонов тоже показалась мне чересчур хлопотной. Были и готовые вещи, но и эти меня не устраивали; даже самым большим недоставало чуть ли не четырех номеров до моих размеров. В конце концов я решился прибегнуть к помощи сифонов – видно было, что моя рубашка не долго протянет. Можно было, конечно, доставить остатки вещей с «Прометея», но там у меня тоже не было вечерних белоснежных рубах – в окрестностях планетной системы Фомальгаут они не так уж необходимы. В общем, я остановился на нескольких парах рабочих брюк для работы в саду, лишь они имели относительно широкие штанины, которые можно было попробовать надставить; за все вместе я выложил один ит – ровно столько стоили эти штанишки. Остальное шло даром. Я велел прислать вещи в отель и уже просто из любопытства дал себя уговорить заглянуть в салон мод. Меня принял субъект, выглядевший как свободный художник, оглядел меня, согласился, что мне идут просторные вещи; я заметил, что он не был от меня в восторге. Я от него тоже. Кончилось все это тем, что он сделал мне тут же несколько свитеров. Я стоял подняв руки, а он вертелся вокруг меня, оперируя сразу четырьмя флаконами. Жидкость, белая, как пена, на воздухе моментально застывала. Таким образом были созданы четыре свитера самых разных цветов, один с полоской на груди, красное на черном; самой трудной, как я заметил, была отделка воротника и манжет. Тут действительно требовалось мастерство.
Обогатившись этими впечатлениями, которые вдобавок ничего мне не стоили, я оказался на улице в самый разгар дня. Глидеров стало как будто меньше, зато над крышами появилось множество сигарообразных машин. Толпы плыли по эскалаторам на нижние этажи, все спешили, только у меня было времени хоть отбавляй. Часок погрелся на солнышке, сидя под рододендроном со следами жесткой шелухи там, где отмерли листья, потом вернулся в отель. В холле мне вручили аппаратик для бритья; занявшись этой процедурой в ванной, я вдруг заметил, что мне приходится немного наклоняться к зеркалу, хотя я помнил, что накануне мог рассмотреть себя в нем не наклоняясь. Разница была ничтожная, но еще раньше, снимая рубаху, я заметил нечто странное: она стала короче. Ну, так, словно села. Теперь я внимательно присмотрелся к ней. Воротничок и рукава совершенно не изменились. Я положил ее на стол. Она была точно такая же, как раньше, но, когда я ее натянул на себя, края оказались чуть ниже пояса. Это не она, это я изменился. Я вырос.
Мысль абсурдная, и все-таки она обеспокоила меня. Я вызвал внутренний Инфор и попросил сообщить мне адрес врача – специалиста по космической медицине. В Адапте я предпочитал не появляться как можно дольше. После непродолжительного молчания – казалось, автомат задумался – я услышал адрес. Доктор жил на той же улице, несколькими кварталами дальше. Я отправился к нему. Робот провел меня в большую затемненную комнату. Кроме меня, здесь не было никого.
Минуту спустя вошел врач. Он выглядел так, как будто сошел с семейной фотографии в кабинете моего отца. Маленький, но не худой, с седой бородкой, в золотых очках – первые очки, которые я увидел на человеческом лице с момента возвращения. Его звали доктор Жуффон.
– Эл Брегг? – спросил он. – Это вы?
– Я.
Он долго молчал, разглядывая меня.
– Что вас беспокоит?
– По существу, ничего, доктор, только… – Я рассказал ему о своих странных наблюдениях.
Он молча открыл передо мной дверь. Мы вошли в небольшой кабинет.
– Разденьтесь, пожалуйста.
– Совсем? – спросил я, оставшись в брюках.
– Да.
Он осмотрел меня.
– Теперь таких мужчин нет, – пробормотал он, будто говорил сам с собой.
Прикладывая к груди холодный стетоскоп, выслушал сердце. «И через тысячу лет будет так же», – подумал я, и эта мысль доставила мне крохотное удовлетворение. Он измерил мой рост и велел лечь. Внимательно посмотрел на шрам под правой ключицей, но не сказал ничего. Осмотр длился почти час.
Рефлексы, емкость легких, электрокардиограмма – ничего не было забыто. Когда я оделся, он присел за маленький черный столик. Скрипнул выдвинутый ящик, в котором он что-то искал. После всей этой мебели, которая начинала вертеться при виде человека, как припадочная, этот старенький столик пришелся мне как-то особенно по душе.
– Сколько вам лет?
Я объяснил ему, как обстоят дела.
– У вас организм тридцатилетнего мужчины, – сказал он. – Вы гибернезировались?
– Да.
– Долго?
– Год.
– Зачем?
– Мы возвращались на ускорении. Пришлось лечь в воду. Амортизация, понимаете, ну а в воде трудно пролежать целый год, бодрствуя…
– Понятно. Я полагал, что вы гибернезировались дольше. Этот год можете спокойнейшим образом вычесть. Не сорок, а только тридцать девять лет.
– А… рост?
– Это чепуха, Брегг. Сколько у вас было?
– Ускорение? Два g.
– Ну вот, видите! Вы думали, что растете, а? Нет. Не растете. Это просто межпозвоночные диски. Знаете, что это такое?
– Да, это такие хрящи в позвоночнике…
– Вот именно. Они разжимаются сейчас, когда вы освободились из-под этого пресса. Какой у вас рост?
– Когда мы улетали – сто девяносто семь.
– А потом?
– Не знаю. Не измерял; не до этого было, понимаете…
– Сейчас в вас два метра два.
– Хорошенькое дело, – пробормотал я, – и долго еще так протянется?
– Нет. Вероятно, уже все… Как вы себя чувствуете?
– Хорошо.
– Все кажется легким, да?
– Теперь уже меньше. В Адапте, на Луне, мне дали какие-то пилюли для уменьшения напряжения мышц.
– Вас дегравитировали?
– Да. Первые три дня. Говорили, что это недостаточно после стольких лет, но, с другой стороны, не хотели держать нас после всего этого взаперти…
– Как самочувствие?
– Ну… – начал я неуверенно, – временами… я себе кажусь неандертальцем, которого привезли в город…
– Что вы собираетесь делать?
Я сказал ему о вилле.
– Это, может быть, и не так уж плохо, – сказал он, – но…
– Адапт был бы лучше?
– Я этого не сказал. Вы… а знаете ли, что я вас помню?
– Это невозможно! Ведь вы же не могли…
– Нет. Но я слышал о вас от своего отца. Мне тогда было двенадцать лет.
– О, так это было, очевидно, уже много лет спустя после нашего отлета, – вырвалось у меня, – и нас еще помнили? Странно.
– Не думаю. Странно скорее то, что вас забыли. Ведь вы же знали, как будет выглядеть возвращение, хоть и не могли, конечно, все это себе представить?
– Знал.
– Кто вас ко мне направил?
– Никто. Вернее, Инфор в отеле. А что?
– Занятно, – сказал он. – Дело в том, что я не врач, собственно.
– Как!
– Я не практикую уже сорок лет! Занимаюсь историей космической медицины, потому что это уже история, Брегг, и, кроме как в Адапте, работы для специалистов уже нет.
