Орион взойдет - Андерсон Пол Уильям (книга бесплатный формат .txt) 📗

Но сегодня — цензоры, прошу вас, не забудьте — все, о чем я пишу, не может остаться в тайне, если письмо это будет получено. Вспомните и слова норрменского писателя. «Борьба происходит на людях, а любовь или ненависть — частное дело». Пусть мы с Иерном находимся во вражеских лагерях, однако мы имеем право оставаться друзьями.

Иерн, вчера к нам пришла весть. «Агенты разведки обнаружили действия Северо-западного Союза, представляющие недвусмысленную немедленную и колоссальную опасность. Правительства Пяти Наций назначили чрезвычайную встречу, на самом высоком уровне. Будут сделаны дипломатические представления, ожидается ультиматум. О характере угрозы сообщение умолчало, чтобы не воспрепятствовать возможному мирному урегулированию. Тем временем Пять Наций должны укрепить решимость предотвратить худшее и молиться за лучшее».

Сообщение сопровождали слова — их было куда больше. Я не помню всего, да это и не важно. Главное — объявлена мобилизация и солдатаи готовятся к совместному выступлению. Не я одна догадываюсь о причинах: слухи о похитителях урана бродят повсюду, нетрудно понять, что маураи обнаружили нечто страшное; ведь торговцы утверждают, что в Домене их все больше и больше. Вполне разумно, что они обратились к нашим вождям. У всех нас, у всего человечества существуют общие интересы и беды.

Да, у всего человечества; в том числе и у тех обитателей Северо-запада, кто виновен во всем — пусть себе они представляются освободителями. Не верю, не могу поверить, что и ты, Иерн, теперь среди них. Не могу поверить, что их поддерживает большинство северян.

Один раз их можно было обмануть разговорами о мирном атоме. Неужели они способны, забыв про разум, стремиться своими руками возжечь факел нового Судного Дня?

Вот то немногое, что я знаю сегодня. А потому я решила написать. Я могла бы подождать и узнать больше, однако и торговый маршрут, и почту могут перекрыть в любой час, поэтому я поняла, что следует поторопиться с письмом.

Что касается моей судьбы — если для тебя это важно — меня ждет встреча с Орлуком Жановичем Боктаном, нойоном, который доставил вас в Юань и передал жителям Северо-запада. Наши полки — Алданский и Синей Звезды — невелики и не специализируются по военному делу, так что, вне сомнения, они выступят под юанезским командованием, как и полк Бизона.

Мы с ним в известной мере друзья и в прошлом сотрудничали — тоже в известной мере. Он будет рад моему присутствию. Я буду выполнять при нем роль, так сказать, капеллана. Если не разразится кризис, мы, быть может, выступим через неделю-другую. Потом отправить письмо тебе будет невозможно — неизвестно, сколько времени продлится конфликт.

Из твоей страны вести тоже недобрые: смуты, вспышки насилия, напряженность, и я думаю — все, кто любит тебя, теперь горюют и гадают о твоей судьбе. На этом языке я могу сказать: «Пусть жизнь продолжится и у них, и у тебя», но, конечно, с геанской точки зрения это бессмысленно. Гея вновь бурлит. И кто наделен разумом, должен открыться перед ней — перед Той, Кто есть мы — сделаться ее органеллами. Вот и все.

(Тут кисть скользнула и сделала кляксу.) Но, Иерн, Иерн! Я не пытаюсь проповедовать! Я только хочу, чтобы ты понял меня. Быть может, однажды мы встретимся, и я смогу объяснить тебе лучше.

Пожалуйста, передай мой привет Ронике Биркен и своим друзьям".

Она начала было писать «искренне твоя», но передумала и ограничилась «искренне помнящая тебя». Темнело, и ей приходилось щуриться.

Первые крошечные снежинки опустились на бумагу.

Из-за стола Джовейн ответил на приветствие гостьи.

— Садитесь, — сказал он.

— Спасибо, Ваше Достоинство. — Таленс Элсабет Орман присела на краешек стула. Руки она сложила на коленях. Она нервничала — Джовейн видел это — нервничала, но была полна решимости.

Он поглядел на нее более внимательно — технический персонал Скайгольма своими делами никогда не привлекал к себе внимания. Они просто находились здесь, подобно машинам. Но когда молодая электронщица записалась на прием, объявив, что намеревается передать Капитану послание группы коллег, он вдруг понял, что пренебрегать не следует.

Облик ее ободрял: мягкая, тихая, тоненькая, такая домашняя — только горели темные глаза. Часто глотая, она говорила напряженным голосом.

Джовейн одарил ее улыбкой.

— Не стесняйтесь, — сказал он. — Если мы не можем быть товарищами в стратосфере, то где же еще?

— Капитан… любезен со мной, — ответила она.

— Что я могу сделать для вас, мамзель?

— Мы просим просто выслушать нас.

Теплое чувство охватило его. Ей нужно что-то… ей что-нибудь очень нужно. Ей и тем, кого она упомянула. Они хотят, чтобы я был добр с ними.

— Говорите же. Капитан — первый слуга своего народа.

— Поначалу его обязанности представляли иначе… — Она умолкла, словно испуганная импульсом. — Прошу прощения за непочтительность.

Теплота чуть поостыла.

— Ну и что же вы хотите сказать?

Она распрямилась, посмотрела на него внимательным взглядом и, набрав воздуха, разразилась потоком слов:

— В нашем корпусе говорят о разном. Не все сразу, но всюду. Многие встревожены тем, что уже происходит сейчас и еще предстоит. У всех нас есть родственники, дома предков, которые мы посещаем во время отпусков, обязанности более древние, чем наша работа здесь. Не хочу задеть вас, Ваше Достоинство, но выбрали вас не совсем привычным путем. Некоторые сомневаются в справедливости такого решения. Кое-кому хотелось бы знать, что стало с Иерном Ферлеем. Они сомневаются в том, что он виноват. Сир, пожалуйста, поймите, что я… люди, от имени которых я говорю.. мы не денонсируем вас, ничего подобного. Мы только хотим сделать вам предупреждение — ради блага Скайгольма и всего Домена.

Джовейн напрягся так, что спина его окаменела. Нет. В подобной реакции нет ни мудрости, ни геанства, шептал едва слышно внутренний голос.

— Продолжайте, — отрезал он.

— Мы не довольны политикой Вашего Достоинства, она вызывает гнев и… и неповиновение. А теперь еще эти неприятности с Девоном, которые многие люди считают ненужными. Все больше и больше кадровых офицеров объявляют, что не явятся на призыв, останутся дома, возглавят пейзан и горожан, охраняющих свои древние права. Сир, это ужасно!