Люди в сером. Трилогия (СИ) - Юрченко Кирилл (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Что это?
— ГРОБ, — ответил Вольфрам.
В глазах пленника на миг высветился испуг. Он не понимал, шутка это или нет.
— К вашему сведению, я Грядущего Робот Отличный Бесперебойный, — вновь послышался голос из куба.
— Робот?! — Полковник немного оживился. — Значит, все-таки удалось установить с ними контакт? Я прав?
Он снова осмотрел комнату.
— Где я нахожусь? Это какой-то секретный объект министерства обороны?
— Что-то вроде того, — уклончиво ответил Вольфрам.
— Значит, я тебя верно раскусил, еще тогда, в семьдесят девятом. Жаль, не сумел ничего доказать. Тогда бы меня после той проваленной операции не отстранили бы от дел на целых полгода. Слушай, давай на чистоту. Яковлев, твой начальник, он ведь тоже был в этом деле замешан, а? Теперь-то понятно, почему после той истории он так быстро ушел на пенсию. Так что там было тогда с той тарелочкой? Ваши ее забрали?
— Забрали, — сухо ответил Вольфрам.
Как-то по-дурацки складывался разговор. Совсем не так он себе его представлял. Полковник Алексеенко говорил легко и свободно, как будто со старым неприятелем, с которым приятно подерзить и вспомнить прошлое. Но Вольфрам отчетливо замечал в полковнике растущее давление, словно тот закипал изнутри, но пока еще держал себя в рамках. Да, действительно, крепкий орешек.
— А это кто? — невежливо поинтересовался полковник, словно только сейчас заметив Анисимова.
— Мой шеф, — ответил за начальника Вольфрам.
— Не главный, нет? А кто у вас в минобороне сейчас главный на проекте? Все так же Троицкий?
— Ну, допустим, — ответил Вольфрам.
Полковник хмыкнул.
— А никакого Троицкого нет. Я его выдумал.
Полковник нервно заерзал в кресле.
— Странно как-то получается, — произнес он. — Вроде на одно общее дело работаем, на одно государство. Только вначале я тебя подозревал, теперь ты меня в чем-то. Вот сижу, понимаешь, в какой-то дурацкой комнате и не могу толком пошевелиться, чтобы дотянуться до тебя вот этими вот пальцами и придушить!
Добродушие исчезло. Все естество вернулось к полковнику. Он злобно потряс руками, протягивая их к Вольфраму, не в силах даже выпрямить локти. Но сразу же успокоился и, снова оглядев странное кресло, невозмутимо, с уверенностью, как будто не был насильно прикован, спросил:
— Видно, инопланетянские штучки? Неплохо вы подсуетились, друзья товарищи. Нам бы такое креслице тоже не помешало. Может, поделитесь секретом?
— Вряд ли, — сказал Вольфрам.
— Слушай, а может, вы не на свою страну работаете? А на американцев? Ну, конечно! — он хлопнул ладонями по коленям, после чего всплеснул руками, снова удивленный тем, что этот произвольный жест не вызвал никакого сопротивления.
Полковник ждал ответа, но, так и не дождавшись, презрительно скривился.
— На кого работаете, гниды?.. — запыхтел он, снова попытавшись встать.
— Вы все привыкли задавать вопросы, товарищ Алексеенко, но теперь вам самому придется на них отвечать, — сказал Вольфрам.
— Задавай свои вопросы, паскуда! Только хер тебе будет, а не ответы.
Полковник весь подобрался, вытянулся, подбоченился, деловито кинул взгляд на Анисимова и уставился на Вольфрама с насмешливой уверенностью.
— Я ничего не скажу вам. Волков Георгий Ефимович. Бывший лейтенант Комитета государственной безопасности, бывший советский гражданин, бывший коммунист или комсомолец, кем бы ты ни был, дерьмо поганое, а предателем стал! И вам тоже ничего не скажу, гражданин бывший товарищ, имени вашего я не знаю!
— Анисимов. Сергей Иванович.
— А не пошли бы вы, Сергей Иванович…
Полковник еще что-то говорил, но Вольфрам будто отключил от него свое внимание. Он растерянно посмотрел на шефа. А тот на него.
— Есть только один способ, Георгий, ты его знаешь, — сказал шеф. — Процедура по форме два-дэ.
— Нет, — Вольфрам резко мотнул головой.
— Тогда… Остается только «либерализатор».
— Тем более. Это уж вы сами, — с раздражением, накопившимся за эти минуты, ответил Вольфрам. — Я пас.
Не собираясь ни осуждать, ни выговаривать, шеф отправился за либерализатором. Когда он вернулся, полковник с подозрением уставился на миниатюрный прибор в руках Анисимова. Заметив это, Вольфрам дождался, когда шеф установит регуляторы в нужное положение и выверит показания шкал, настраиваясь на психику полковника, после чего протянул руку, чтобы забрать прибор.
— Давайте. Я сам. Для этой сволочи я могу сделать исключение.
Он взял устройство и, держа на вытянутой руке, приблизился к пленнику.
— Что это такое? — поинтересовался тот, нахмурившись.
— Это такая штука, после которой сам не захочешь, но заговоришь, как миленький.
Вольфрам не придал значения тому, как полковник на некоторое время замолчал, ворочая челюстью, и не успел отвернуться, когда тот сделал смачный плевок ему в лицо.
— Ну, дай мне в ответ по морде! Кулак — вот вещь для мужика! Хочешь, можешь пытать. Только не веди себя как размазня.
Вольфрам вытерся тыльной стороной ладони, продолжая сжимать в другой руке либерализатор. Он мстительно посмотрел на полковника и осторожно, так чтобы не видел шеф, передвинул регулятор сразу на несколько положений, в самое крайнее, после чего включил контур дополнительного усилителя, на пиктограмме помеченного восклицательным знаком в жирной красной рамке.
— Давеча я дал себе слово никогда не использовать эту штуковину против людей. Но сегодня исключительный случай, потому что, зная о вас кое какую информацию, полковник, я подозреваю, что не так уж много в вас по-настоящему человеческого. Так что, надеюсь, грех клятвопреступника мне простится.
Отбросив сомнения, он нажал кнопку.
Полковник Алексеенко до этой секунды слушал, насмешливо улыбаясь. Но вдруг он дернулся весь, как на электрическом стуле, рот его открылся, а улыбка в один миг расплылась по лицу, повинуясь мышцам, чуть не грозившим порвать рот пленника. Он издал глубокий чувственный стон. Это длилось ровно две секунды. Вольфрам выключил устройство. Все еще не веря, что мимика ему снова подчиняется, полковник Алексеенко медленно распрямлял губы: они слегка дрожали, словно помня прежнее невозможное положение. Веко на его правом глазу задергалось в нервном тике.
— Заметьте, я еще ни о чем не спрашивал, — зашептал Вольфрам. — Но у вас уже появилось желание быть со мной нежным. Не так ли?
Полковник Алексеенко осторожно дотронулся до рта подушечками пальцев, будто ощупывая: целы ли губы.
— Сволочь… — тихо выдохнул он.
Вольфрам не сомневался, что на его месте полковник даже не стал бы задумываться, проделывать ли такое еще раз. Так почему он должен рефлексировать? И все же, нажимая снова на кнопку, Вольфрам подумал, что, наверное, не стоило этого делать. Полковник, хоть и мерзавец, но нет сомнений, что он сильный духом человек. Пусть даже дух этот гнусно припахивает, одного у него не отнять — этот гад, действительно тертый калач, каких поискать.
Вторая пытка-попытка длилась чуть дольше — секунды три или даже четыре, к концу которых у полковника полились из глаз слезы, и он уже должен был упасть на пол, чтобы валяться в ногах своего мучителя, с поцелуями и соплями начать вылизывать носки туфель, приговаривая: «милый, я все скажу». Но полковник Алексеенко держался. Дольше всяких рамок, предусмотренных теми, кто составлял инструкцию, прекрасно зная о том, какую опасность может представлять в данном случае прибор. Знал об этом и Вольфрам. И сейчас по-настоящему ощущал себя трусом и предателем.
Когда глаза полковника закатились и он начал терять сознание, Вольфрам отпустил кнопку и со всего размаха шваркнул «либерализатором» об пол. Прибор треснул напополам. Вольфрам довершил его судьбу, с хрустом раздавив ногой ненавистную коробку.
Обеспокоенный Анисимов очутился рядом.
— Что случилось?! Агент Вольфрам, что вы себе позволяете?!
Он посмотрел на осколки прибора. Если до сих пор Вольфраму удавалось скрыть свою задумку, то теперь, после этой выходки не отвертишься от вопросов.
