Сквозь время - Виндж Вернор (Вернон) Стефан (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Вил кивнул. Марта на деле продемонстрировала способности человека двадцать второго века к выживанию.
— Как же это объясняет ядерную войну?
— Ну, есть одно объяснение, хотя и притянутое за уши… Представь себе, как обстояли дела перед началом эпохи Своеобразия. Люди сохранили интерес к примитивным условиям жизни. Для них ядерная война могла оказаться как раз подходящим испытанием на выживание.
— Да уж, это объяснение не назовешь серьезным. Делла развела руками.
— Выходит, Хуан оказался в меньшинстве со своими теориями об уничтожении человечества? — спросил Вил.
— Пожалуй. Елена согласна со мной. Однако не забывай, что до последнего времени у меня не было возможности обсуждать эту проблему. Я возвратилась в Солнечную систему на несколько лет в районе 3400 года. Люди находились в стасисе, я прочитала лишь послания: Королевы уже тогда призывали всех встретиться в пятидесятом мегагоду. Хуан Шансон оставил робота, который бесплатно сообщал всем желающим теории своего хозяина. Они могли спорить бесконечно, не имея возможности однозначно хоть что-нибудь доказать. А мне хотелось уверенности. И, как мне кажется, теперь она у меня есть.
На лице Деллы вновь возникла странная, кривая улыбка.
— Значит, ты вернулась в космос из-за этого?
— Да. То, что случилось с нами, должно было происходить и с другими — должно было! Вселенная огромная. Начиная с двадцатого века астрономы искали свидетельства наличия разумной жизни за пределами Солнечной системы. Им так и не удалось ничего найти. Мы размышляем о великом молчании на Земле, которое наступило после 2300 года; они размышляли о молчании звезд. Их тайна — космическая версия нашей.
— Но есть отличие, — продолжала Делла. — В космосе я могу путешествовать в любом направлении. Я была уверена, что рано или поздно обязательно найду расу, находящуюся на грани Своеобразия.
Вил слушал Деллу, и его охватила странная смесь страха и разочарования. Она знает то, о чем остальные могут только догадываться. Однако не исключено, что ее речам нельзя верить. А вопрос, который поможет отличить правду от лжи.., приведет к смертельному удару?
— Я пытался пользоваться твоей базой данных, но в них чертовски трудно разобраться.
— Ничего удивительного. За эти годы мои архивы понесли невосполнимый урон. Что же до моей личной базы данных.., ну, я ее довольно сильно обработала.
— Неужели ты не хочешь, чтобы другие люди увидели то, что видела ты?
Делла почему-то всегда помалкивала о времени, которое она провела там.
Она явно колебалась.
— Когда-то хотела. Теперь.., не уверена. Есть люди, которые не желают знать правду. Кто-то обстрелял меня, когда я вошла в Солнечную систему.
— Тебя обстреляли? — Бриерсон надеялся, что удивление в его голосе прозвучало искренне. — Кто?
— Понятия не имею. Моя защита работает в автоматическом режиме. Полагаю, это был Хуан Шансон. Он больше всех страшится пришельцев.
Вил неожиданно подумал об «инопланетянах», которых, как признался сам Хуан, тот уничтожил. Может, некоторые из них были возвращавшимися на родную Землю астронавтами?
— Тебе повезло, — сказал Вил, проводя осторожную разведку.
— Везение тут ни при чем. В меня и раньше стреляли. Всякий раз, когда я нахожусь на расстоянии, не превышающем четверти светового года от звезды, я готова сражаться — или убежать.
— Значит, другие цивилизации существуют ? Делла надолго погрузилась в молчание. Казалось, она в очередной раз сменила личность, ее лицо стало бесстрастным и холодным.
— Разумная жизнь встречается очень редко. Я потратила на ее поиски девять тысяч лет, — наконец продолжила Делла, — распределенных на пятьдесят миллионов лет реального времени. В среднем моя скорость не превышала одной двадцатой скорости света. Но этого оказалось вполне достаточно. Я успела посетить Большое Магелланово Облако и Систему Форнакса, не говоря уже о нашей собственной галактике. Я останавливалась в десятках тысяч мест и видела очень странные вещи. Большинство медленно вращающихся звезд имеют планеты. Около десяти процентов этих звезд имеют планеты типа Земли. И почти на всех таких планетах есть жизнь.
— Если Моника Рейнс любит чистую жизнь, лишенную разума, то она любит одно из самых распространенных явлений во вселенной… За все девять тысяч лет, проведенных в космосе, я нашла только две разумные расы. — Делла посмотрела Вилу прямо в глаза. — Оба раза я опоздала. Первую расу я нашла в Форнаксе. Я разминулась с ними на миллиарды лет; даже их колонии на астероидах успели обратиться в пыль. Пузырей там не оказалось, и я не сумела определить, был ли их конец неожиданным.
Второй раз мне удалось подойти к разумной планете намного ближе — и в пространстве, и во времени. Эта звезда находится в самых глубинах галактики. Мир был красивым, больше Земли, а атмосфера такой плотной, что многие растения росли прямо в воздухе. Там жила раса кентавров. Я разминулась с ними на несколько мегалет. Их базы данных испарились, но космические колонии почти не пострадали.
Они исчезли так же внезапно, как человечество с Земли. Одно столетие они еще населяли свою планету, а в следующее — никото. Впрочем, были и отличия. Во-первых, я не нашла следов ядерной войны. Во-вторых, народ кентавров основал две межзвездные колонии. Я их посетила. Мне удалось обнаружить данные, говорящие о росте населения, независимом технологическом прогрессе.., а потом наступило их собственное Своеобразие. Я провела в этих системах две тысячи лет, распределенных на протяжении половины мегагода, изучила их так же тщательно, как Шансон и Санчес изучили нашу Солнечную систему.
У кентавров мне удалось обнаружить пузыри. Их было не так много, как поблизости от Земли, но и времени после Своеобразия прошло гораздо больше. Я знала, что рано или поздно обязательно с кем-нибудь встречусь.
— Так и произошло? — не утерпел Вил. Делла кивнула.
— Кого можно встретить через двести мегалет после исчезновения цивилизации?.. Кентавр вышел в реальное время, стреляя. Я бросилась бежать. И бежала пятьдесят световых лет, пока кентавр не потерял ко мне интерес. Затем, через несколько миллионов лет, я незаметно вернулась обратно. Как и следовало ожидать, он снова находился в стасисе, а в качестве защиты использовал роботов. Я оставила ему целую кучу сообщений, а также специальные устройства — если бы он дал им хотя бы полшанса, они научили бы его моему языку и убедили в моих мирных намерениях.
Его защитные силы, находящиеся в реальном времени, атаковали меня в ту же минуту, как услышали мои передачи. Я потеряла половину своих роботов-защитников, сдерживая атаки, и чуть не погибла сама; именно там были повреждены мои базы данных. Через тысячу лет сам кентавр вышел из стасиса. Тогда все его силы набросились на меня. Наши автоматы сражались еще тысячу лет. Я многое узнала. Кентавр хотел говорить, хотя уже давно разучился слушать. Последние двадцать тысяч лет своей жизни он провел в одиночестве. Когда-то, очень давно, он был ничуть не безумнее, чем большинство из нас, но двадцать тысяч лет выжгли его душу.
Делла немного помолчала. Может быть, она думала о том, что могут сделать девять тысяч лет с человеческой душой.
— Кентавр стал пленником определенной схемы, и эту схему не мог — и не хотел — сломать. Он считал свою звездную систему мавзолеем, который ему следует защищать от осквернения. Одного за другим он убивал кентавров, выходящих из стасиса. Он сражался по меньшей мере с четырьмя космическими странниками. Один только бог знает, кем они были — кентаврами-астронавтами или «деллами лу» из других рас.
Как и мы, кентавр не умел восстанавливать свои самые сложные машины. Он уже потерял большинство из них, когда я его нашла; на сто мегалет раньше у меня не было бы никаких шансов. Наверное, со временем я бы победила, однако мне пришлось бы уплатить за это тысячами лет своей жизни; а может быть, ценой была бы моя душа. В конце концов я решила оставить его в покое.
Делла долго молчала, а ее лицо медленно оттаивало… Почему в ее глазах появились слезы? Плакала ли она о последнем кентавре — или о проведенных в одиночестве тысячелетиях? Ведь ей так и не удалось раскрыть тайну исчезновения человечества.
