Голограмма силы - Гетманский Игорь (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Настороженный гул голосов членов Совета заставил Коэна остановиться. Он строго смотрел на людей в зале.
– Фактор-икс существует, и он именно таков, как описали его наши коллеги с Земли… А мы были так безалаберны… – Коэн болезненно сморщился. – Мы слишком долго почивали на лаврах, уважаемые. Мы бездумно и радостно эксплуатировали дарованные способности, но не кажется ли вам, что мы давно начали платить за неожиданный подарок? И платим мы за него непомерную цену. Уже около пяти лет! Именно поэтому мы сегодня здесь. Все вместе. – Коэн сделал паузу и трагически возвысил голос: – Господа! Наши дети – общим числом около полумиллиона половозрелых человеческих особей – совершенно бесплодны!
В зале зашумели. Коэн закричал громче: – Вы это прекрасно знаете, господа! Они бесплодны! И мужчины, и женщины. Все до одного! Счастье тех молодых пар, которые успели завести ребенка более пяти лет назад, – теперь они такой возможности уже не имеют. Не имеем, естественно, ее и мы, и дело здесь не в старости, не в геронтологии. Это та цена, которую с нас потребовала К-3 за свой необычный дар. Фактор-икс существует, господа, теперь уже это несомненно. А наша ментальная активность и бесплодность – две его стороны, лицевая и об ратная стороны одной медали…
Коэн ухватился за горлышко графина с водой, налил себе полный стакан и гулко выхлебал его в один прием. Расстроенный услышанным, Пирс раздраженно поморщился. Только сейчас он понял, что надеялся услышать нечто обнадеживающее. Может быть, про новый вирус, про инфекцию или что-нибудь в этом роде – знакомое, преодолимое лекарствами, изучением, действием… Но влияние планеты, страшный фактор-икс – это слишком! Он бросил на профессора недоброжелательный взгляд, как будто тот был источником беды. А Коэн заговорил ровно
и быстро:
– Ровно пять лет назад мы столкнулись с этим феноменом – на планете перестали появляться дети. Но этого мало – обнаружено, что с тех самых пор подавляется развитие детей, которые родились до рокового срока. То есть те, кому сейчас более пяти лет, и те, кто не достиг пять лет назад возраста нормально мыслящего человека, который определяется приблизительно двадцатью годами, уже отстают в умственном развитии. Строго говоря, мы сегодня можем доверять только той молодежи, которая перешагнула двадцатипятилетний возрастной порог. Все остальные жители К-3 – в возрасте от нуля до двадцати пяти – в той или иной степени неполноценны. Может быть, это не так заметно, слишком мал срок воздействия, но – уверяю вас! – пройдет несколько лет, и из наших ныне здравствующих малолетних детей мы получим армию молодых имбецилов! Что может быть страшнее для нас – любящих отцов и дедов!
Колонии К-3 грозит полное вымирание, что означает гибель нашего общего дела. Допустить этого нельзя. Именно поэтому Координационный совет попросил меня провести тщательные, непредвзятые исследования на предмет поиска патогенного влияния. Я взял на себя эту тяжкую работу. Научный коллектив моего института
включил в себя все лучшие умы в самых разных областях человеческого знания. – Коэн сделал паузу. – Многомесячный труд не принес никаких результатов…
Разочарованное гудение голосов было реакцией на слова Коэна. Он вскинул руку:
– Минуточку! Я еще не закончил! – Дождавшись тишины в зале, он продолжил: – Я попытаюсь сейчас изложить суть проблемы. Бесплодие, господа… – Коэн на секунду задумчиво застыл. – Парадоксальность ситуации состоит в том, что при стопроцентно здоровых органах воспроизведения и идеальном генетическом аппарате буквально у всех обследованных пар половых партнеров оплодотворения яйцеклетки при интимном контакте не происходит. Это факт. И механизм блокировки выявить не удалось. Таковы были неутешительные результаты всех исследований, которые только могли придумать изощренные умы нашего коллектва. И вот тут я понял одну простую вещь…
Интригует, засранец, вдруг вскипел Пирс. Предыстория, завязка, кульминация… Артист, каких мало! Он уже понял и принял то, что дело плохо, и сидел злой как черт: какого лешего Коэн ходит вокруг да около! Пирс хотел теперь одного – добраться до сути. Он был человек действия и хотел услышать выводы, а не описание процесса. "Если этот поганец через пять минут не прояснит все до конца, – подумал он, – я за себя не отвечаю"… Коэн продолжал:
– Дело в том, что если мы имеем дело с запретом на развитие разума, то накладывать такой запрет может только сила или энергия более высокого порядка. А это означает, что здесь действует фактор, который невозможно вскрыть работой ума. Именно поэтому все попытки научного поиска изначально были обречены на провал. – Он скривил тонкие губы в ироничной усмешке. – Обезьяна, господа, не способна ухватиться за собственную шкуру и, подобно барону Мюнхгаузену вытянуть себя из болота животных инстинктов на уровень человеческой разумности. Человек не способен осознать то, что надразумно, даже если это надразумное угрожает его жизни.
Сложно излагает, скривился Пирс. Но явно к чему-то ведет. Значит, докопался до механизма. И, возможно, знает, как убрать этот фактор-икс. Посмотрим!
– Как говорится, правильно поставленный вопрос уже содержит в себе полноценный ответ, господа. И после длительных колебаний я привлек к сотрудничеству Орден планетарных магов.
Зал взорвался хором возмущенных голосов. Пирс открыл рот. Его изумлению не было предела. Дэвид Коэн, материалист до мозга костей,
въедливый старикашка в пенсне и с пинцетом в руках, который верил только собственноручно поставленному опыту и ничему другому, – и вдруг такой демарш! Коэн под градом реплик являл собой невозмутимое спокойствие. Шум не прекращался.
– Дэвид! Да ты обалдел на старости лет!
– Долой ерундиста! Создать новую комиссию!
– И с этим вы посмели выйти на Совет?! Позор!
– Объяснитесь немедленно, иначе!
Пирс спохватился и взял в руки молоток Председателя, но профессор опередил его. Он презрительно посмотрел в неистовствующий зал, неторопливо поднял над головой графин с водой и с ледяным спокойствием грохнул его об пол у подножия кафедры. Осколки стекла брызнули в разные стороны, вода залила ботинки сидящих в первом ряду.
Зал онемел. Пирс замер, а потом вдруг зашелся деланным кашлем и, закрыв лицо рукавом, беззвучно захохотал. Только старому мудрому незаменимому хрычу Коэну могло сойти такое с рук, и он воспользовался этим на все сто! Пирс вытер выступившие на глазах слезы и явил аудитории суровый лик Председателя. Коэн задумчиво посмотрел наюсколки графина в луже воды, осуждающе пожевал губами и будничным тоном продолжил:
– Мы прервались, господа, а нам сейчас предстоит самое интересное. Но прежде чем изложить суть дела, я хочу ответить на тот оскорбительный бедлам, который завтра в прессе назовут прениями по докладу профессора Дэвида Коэна!
Он угрожающе тряхнул своей седой шевелюрой, тяжело уронил холеные сухие ручки на барьер кафедры и всем телом подался вперед. Сделано это было настолько выразительно, что профессор как бы навис над аудиторией коршуном – злосчастные первые ряды буквально вжались в кресла. Пирс восхищенно цокнул языком – артист! Коэн сотряс воздух гортанным блеянием раздразненного козла:
– Я хочу спросить у почтенной аудитории… Нет, я спрашиваю сейчас у себя: а что, Дэвид, старческий маразм, в котором тебя сейчас упрекнули, – он заразен? Он может передаваться воздушно-капельным путем? Если это так, то я не смогу продолжить свою научную работу после Совета – я стану инфицированным больным!
Возмущенные крики из зала были подавлены стуком председательского молотка. Коэн благодарно кивнул в сторону Пирса.
– Маразм – это прежде всего склеротическая забывчивость. И, как это ни печально, я вижу, что вы стали кое-что забывать, господа! Нас не так много на планете, мы с вами вместе съели не один пуд соли, каждый из вас знает меня с момента заселения К-3. И я хочу спросить: разве хоть раз за все эти годы старик Коэн поступался научными принципами? Разве он когда-нибудь клал истину на алтарь мнимой научной победы? – Коэн выставил вперед острый подбородок. – Нет! Нет, господа! И кто вспомнит обратное, пусть первый бросит в меня камень! Профессор протянул руку в сторону за графином и, не найдя его, удивленно уставился на пустой стакан. Пирс дал знак молоденькому секретарю, и тот убежал за новым графином. Коэн нервно сморгнул и продолжил:
