Слеза большого водопада - Парнов Еремей Иудович (онлайн книга без txt) 📗
— Проклятый американский ублюдок! Вот тебе за всех и за все! — Лоис надавила острой коленкой на грудь Джимми.
— Ооо...х, — выдавил Джимми...
— Хватит, хватит! — Евгений тронул девушку за плечо. — Не надо! Еще минута — и ему будет конец. Финиш. Капут. Каррамба. Хана. Стоп! Халы!
Лоис отпустила Оссолопа и рванулась к Кулановскому.
— А ты откуда взялся? Ты кто? Ты с ним?
Евгений поднял руки вверх. Он защищался, используя весь наличный запас португальских слов:
— Ешьте меня с маслом и без оного, синьорита! Я за справедливость! Если парень заслужил высшую меру наказания, пусть пройдет через суд! Суд, синьорита, вы меня понимаете? Я лично попортугальски ни бум-бум, — заключил он по-русски, видя гневно-недоумевающие глаза Лоис.
— Она дала мне в под дых, и я перевернулся, — заявил Оссолоп, садясь.
— Все вы проклятые ублюдки! Честная девушка шагу не может ступить: везде эти свиньи со своими лапами!
— Она... Я, правда, немножко выпил...
Евгений Кулановский улыбнулся.
«Черт возьми! Ну и темперамент!»
В неровном электрическом свете горело, дрожало, сияло огненное девичье лицо.
«Будь я проклят, если когда-нибудь видел такое лицо. Будь я проклят, если увижу. Вообще будь я проклят!» «Давай, девочка, давай! Крой нас по-непонятному и по-понятному! Режь, бей, жги, дави! Так нам и надо! Фурия! Ангел! Солнце! Каррамба! Чанахи! Капибара! Кракатао! Уррраа!» — Наконец я с вами расквиталась, твари! — еще раз всхлипнула Лоис и занялась прической.
Джимми очень быстро вскочил на ноги.
— Ей-богу, я вел себя с ней джентльменом! — вывернув руку, он пытался счистить прилипшие к спине окурки.
— Мда? — Женя отнесся к этому заявлению иронически.
— Вы не верите? Но серьезно, я имел к ней деловой разговор.
— Деловой разговор с этой девчонкой? Не смешите, мистер... мистер? — для Кулановского английский язык все же был немного легче португальского.
— Оссолоп к вашим услугам.
— Да, я помню, вы с доктором Трири?
— Да, я его секретарь. Я вам благодарен. Конечно, смешно думать, что могла быть серьезная драка, но царапины и укусы, они ведь тоже малоприятны, не так ли?
— Разумеется, если они незаслуженные.
— Незаслуженные тем более. Нет, правда, я был корректен, хотя, признаться, перед этим изрядно выпил, и... она меня неправильно поняла. К тому же я португальских слов знаю еще меньше, чем она английских. Она вроде считает вас немцем. Вы действительно немец?
— Нет, я русский.
— Ооо! Вот так встреча! Интернационал! Но посмотрите, каковы женщины? Дерется, ругается, но не уходит! Почему ты стоишь, девочка? Ты же обижена?
— Я хочу знать, что такое вы мне собирались сообщить.
— Что она сказала? — спросил Женя, сгорая от любопытства.
— Она меня реабилитировала. Она сказала, что ее удерживает интерес, я бы назвал это любознательностью. Она хочет вести со мной переговоры. Одновременно она просит, чтобы вы пе уходили, мистер...
— Кулановский.
— Благодарю, мистер Кулановский. Вы сами видите, насколько деловая атмосфера была у нас в начале разговора, а затем все как-то неожиданно переменилось. Видно, не стоило нам перемещаться из света в тень.
— Да, это обычно обостряет отношения. Ну, хорошо, я, пожалуй, пойду.
— Нет, нет, ни в коем случае. Вы будете свидетелем.
— После такой репетиции, — возразил Евгений, не собираясь, однако, уходить.
— После такой репетиции все ошибки будут исправлены, и порядок восторжествует! — заверил Оссолоп. — Прошу вас, не будем делать холодную погоду в этот теплый вечер. Не будем? Ну и отлично! А теперь, девочка, слушай меня внимательно. Ты любишь свою мать, не правда ли? А твоя мама любит одного человека, так ведь? Ну вот, а я могу сделать так, что человек, которого любит твоя мама, станет очень богатым. Но для этого я должен встретиться с ним, понимаешь? Если ты меня приведешь к нему или его ко мне, ты сделаешь счастливыми и Дика Рибейру, и твою мать. Именно это я и хотел тебе сказать с самого начала.
Евгений с напряжением вслушивался в воркующую речь быстро оправившегося Оссолопа. Он чувствовал себя очень неловко и медленно пятился к трапу. Но тут Оссолоп перевел дух, и Женя замер. Черноглазка в этот момент снова рассердилась, но на сей раз сила бури не превышала пяти баллов. Она упомянула какогото Дика и, отрицательно помотав головой, величественно удалилась. Гордая и непокоренная.
— Господин Кулановский меня извинит, — Оссолоп пожал плечами и тоже поспешил прочь.
Евгений остался наедине с затухающим океаном.
«Извинит, разумеется, извинит. Отчего же вас не извинить, господин Оссолоп, только что получивший по лбу и в лоб. Пора и нам на боковую, комедия закончилась. Чем же девочка меня потрясла? Внешность? Ну нет, у нас в институте Тереза Кондратюк, например... Так что же? Темперамент? Что такое темперамент? Мне, говорят, не хватает темперамента. Гм, что же такое темперамент? Определим его как энергию, расходуемую на выполнение работы. Вполне научное понятие. Хотя, пожалуй, лучше будет назвать темпераментом общий энергетический уровень организма. Сравнить безработного холерика и безработного меланхолика. Энергия, энергия... Пьяный более темпераментен, чем трезвый. Учесть стадию опьянения. Темпераментному человеку живется приятнее. Разве приятнее? Ведь он не знает другого темперамента и не способен сравнивать... А куда я, собственно, иду?» Вопрос был задан вовремя. Женя увидел, что он попал в незнакомую часть корабля.
Узкий длинный коридор. Болышчно белые двери кают с черными номерами. Надраенные латунные ручки дверей. Латунь и медь — металлы парадов и торжеств. Бей, барабаны, бей!
В дальнем конце коридора возникла уже знакомая фигура.
«Нет, нет, не может быть. Такого не бывает. Или такого быть не должно.
Бывает, бывает. Видишь, она сама идет прямо к тебе. Она сама, ты же хотел ее видеть? Ты, кажется, собирался общаться с ней? Вот тебе случай, неповторимый, учти! Не упусти мгновение!» — Сеньорита, какая встреча! — фальшиво изумился Евгений. — Надеюсь, вас никто больше не беспокоил? — от волнения он не заметил, что говорит по-русски.
— Я не могу там одна сидеть, понимаешь, рыжий? Под дверью все время ходят, постукивают, и мне страшно, — на родном языке ответила бразильянка.
— Конечно, конечно, жаль, что я не силен в португальском.
— Мама мне запретила приходить к ней, а я боюсь, боюсь туда возвращаться. Я никогда не бывала так долго одна, а здесь еще эти свиньи все время лезут.
— Может быть, мы найдем какой-нибудь нейтральный плацдарм для общения, например английский язык? Вы говорите поанглийски?
— По-английски? Мало. Кое-что. Ты знаешь английский? Ты англичанин?
Общение двинулось вперед семимильными шагами. Бай-бай Евгения Кулановского отодвинулось на неопределенное время. Его существование на «Святой Марии» приобретало смысл.
Вечер — прелесть. Он ласкал, обнимал, обнадеживал. И океан совсем не такой плоскогрудый. В нем было все, что нужно. Вспыхивающие гребни. Серебристые облака на невидимом горизонте. Влажное дыхание. Холодные мелкие брызги в лицо.
«...Он ничего, этот рыжий. Тихий. Мурлычет непонятно и все улыбается. И не лезет. А по-английски говорит плохо».
Оставим их.
15
Оссолоп с облегчением вздохнул.
«Наконец-то эта девчонка убралась из каюты! Я бы не хотел встретиться с ней второй раз. Разумеется, реванш за мной, но только не сейчас. Я уже не пьян, таблетки действуют отлично и мгновенно, но к черту помехи! Моя цель — Дик Рибейра. Если я это сделаю раньше шефа, то... ситуация приобретет неожиданную окраску. Уважаемый учитель, вы останетесь великим и единственным, но, но... десять тысяч но! Ваши проповеди продолжают потрясать, И умилять слушателей, вас приветствуют, вами восхищаются тысячи поклонников и поклонниц. Отели, церкви, стадионы рукоплещут вам, нередки случаи, когда обожатели уносят вас с кафедры на руках, оставляя в пальцах клочья ваших брюк. Трам, тарарам, бум! Тик-так, тик-так, часы бьют полночь, из-за занавеса появляется безответственная фигура вашего ответственного секретаря — и вы уже не фюрер, не владыка. Вы марионетка, дорогой учитель! Ма-ри-мари-мари-оне-марионеточка! Марионеточка-кокеточка, на веревочке висишь, все, что надо, говоришь. А веревочку дергает некто в вуали... Фу черт, все же голова болит. Как проникнуть в четыреста первую? Если Рибейра там, может быть, он откроет?» Оссолоп осторожно подергал ручку четыреста первой каюты. Дверь не поддалась. Он постучал. Из каюты — ни звука.
