Неведомый груз Сборник рассказов из журнала "Вокруг света" - Морозов Александр Иванович
Но, кроме Нурри-ханов, повсюду есть и другие силы. Экспедиция все-таки выполнила свое опасное дело. Надеюсь, что и мы преодолеем все препятствия.
«Магона»
В юности Гребнев однажды испытал сильное разочарование, когда отец при нем открыл банку с консервированными ананасами. В книгах так заманчиво и интересно описывались эти необыкновенные плоды, на самой банке была такая яркая, красивая этикетка — словно картинка из книжки приключений! А внутри оказалась только масса, похожая на мелко крошенную дыню…
Все это очень отчетливо вспомнилось Гребневу, когда он и Крылов прибыли в Кондерру. Сразу, за бетонным массивом порта тянулись ряды высоких однообразных домов. Одна удушающая жара напоминала здесь о тропиках с их чудесной природой. Запах нефти, груды мешков под брезентом, ящики с машинами — и нигде ни деревца, ни кустика: бетон, камень. А дальше — лачуги окраин облепили город вокруг, словно колония уродливых моллюсков, бетонные сваи пристани. Даже в море, радужно расцвеченном смесью всех масел и горючих, применяемых на теплоходах, плавали только отбросы большого города, смываемые дождями, заменявшими ухищрения современной техники городского хозяйства. Были в Кондерре и парки, и сады, и прекрасные бассейны, заселенные удивительно красивыми рыбами. Но добраться до них было нелегко, для осмотра всего этого не оставалось времени. Большую часть дня Гребнев проводил в разных правительственных канцеляриях, добиваясь оформления необходимых документов для дальнейшего путешествия к самой цели многодневных странствований. Наконец высокое лицо, от которого зависела выдача разрешения, написало короткую резолюцию: «Допускаю опыты только под наблюдением местных ученых».
На критические замечания по поводу этой резолюции высокое лицо дипломатично ответило:
— Если вам скажут, что в вашем доме есть бомба замедленного действия, вы, наверное, в первую очередь заинтересуетесь не паспортами принесших это известие, а тем, где бомба и чего можно ждать от нее…
Крылов, прочитав резолюцию на своих бумагах, сказал: — Отлично. Участие сейсмологов архипелага в наших работах будет полезно для обеих сторон. Я очень рад.
К вечеру того же дня советские ученые с билетами в кармане поднялись на борт парохода «Магона», на котором они должны были плыть дальше. Это был большой корабль. На нем имелись и роскошные каюты, и прогулочные палубы, и купальные бассейны… и трюмные помещения, набиваемые пассажирами «навалом» вместе с их багажом. Существенным недостатком «Магоны» было то, что она никогда не ремонтировалась и теперь годилась только для плавания в пределах видимости берегов.
Устроившись в своей каюте, Гребнев вышел на палубу. Неподалеку стоял тяжелый утюгообразный пароход из Капштадта, рядом — высокий теплоход из Сан- Франциско. Дальше чернели ободранные штормами корпуса «норвежца», привезшего северную руду, и «итальянца» с металлическими изделиями из Бельгии.
Согнувшиеся под гнетом мешков грузчики поднимались по крутым сходням на палубы пустых пароходов.
И, как страж незыблемости порядка на морях и океанах, неуклюжей тяжкой громадой возвышался над водой крейсер «Тунец».
«Магона» вышла в море ночью, и Гребнев, набегавшийся за день, спал глубоким сном и лишился возможности созерцать забавное зрелище. Корабль торжественно провожала вся Кондерра, словно он отправлялся, по меньшей мере к Южному полюсу. Соответственно этому держались и офицеры «Магоны», начиная с капитана. За время отплытия корабля они успели отдать такое множество различных команд, которого на другом пароходе хватило бы на кругосветное плавание.
Знакомство Гребнева с жизнью «Магоны» началось в океане в сияющий тропический полдень. Маленькие смуглые матросы то суетливо бегали взад и вперед по палубе, то застывали отдельными кучками, как муравьи, нашедшие рассыпанный сахарный песок. Видел Гребнев и идола «Магоны» — губернатора острова Мегра. На белом костюме его ослепительно сверкало золотое шитье рукавов и погон. Толстый, важный и такой же маленький, как матросы, губернатор медленно проходил по палубе, на которой тотчас все замирало. Иногда он что-то говорил, и в ответ ему слышался разноголосый вопль матросов.
Добравшись до капитанского мостика, губернатор застывал на нем. Он мог так стоять долго, — может быть, он стоя спал, обдуваемый легкими дуновениями ветра, убаюкиваемый гипнотизирующим мерцанием солнечных бликов на волнах.
Гребнев с интересом наблюдал за жизнью нескольких сотен людей, заключенных в раскаленную стальную коробку. А вечером он видел, как под пронзительные звуки трубы на корме корабля флаг, пестрый, словно шелковый платок здешней модницы, медленно плыл вниз в неподвижном воздухе. Эта церемония торжественно выполнялась на «Магоне» в честь губернатора. Когда же темнело совсем, в белом свете ламп, подвешенных над палубой, кружились дамы, офицеры и представители местной знати. Яркое пятно среди тропической черной ночи, звуки невеселой странной музыки и медленно кружащиеся разноцветные пары вызывали у Гребнева представление о театре, о том, что все это — ненастоящее.
В один из таких вечеров, когда Гребнев смотрел на танцевавших, к Крылову, одиноко сидевшему на прогулочной палубе, подошел губернатор Мегры. Он величественно представился Крылову и сказал, что был бы очень рад, если бы выдающийся русский ученый познакомил его с целью путешествия на вверенный губернатору остров.
Заметив некоторое удивление Крылова, губернатор бесцеремонно захохотал.
— О, господин Крылов! Так часто бывает в жизни: мы и не подозреваем, что сделались объектом пересудов соседей, что на нас все обращают внимание. Мы не замечаем других и думаем, что и нас никто не замечает. Клянусь, вы уверены, что видите меня в первый раз?
Крылов неопределенно улыбнулся.
— А между тем мы с вами ежедневно встречаемся много раз. И едем в одно и то же место: на остров Мегра. Я человек дела, не дипломат. Поэтому и вопросы мои будут прямыми. Со своей стороны, обещаю и вам отвечать так же, без всяких выкрутасов. Скажите же: зачем вы забираетесь так далеко от родной страны? Что вы хотите найти у нас?
— Очаг землетрясения…
Губернатор замер, открыв рот, и губы его некоторое время образовывали круг. Потом эта живая окружность медленно начала превращаться в эллипс: губернатор пытался улыбнуться.
— Землетрясение? Но у нас не бывает их. Вам лучше отправиться на Фило. Год назад я там пережил шикарное землетрясение: запомнил его на всю жизнь. Но, может быть, ваши слова имеют переносный смысл? — Хитро прищурившись, он всматривался в глаза Крылова. — Так сказать, землетрясения в социальных отношениях?
— Нет, мне поручено исследовать тектоническую деятельность именно на архипелаге Науэ, потому что есть все основания предполагать, что где-то на его территории вскоре должно произойти сильное землетрясение. Архипелаг велик, и я начну с изучения острова Мегра. Данные о точке землетрясения, об его очаге, к сожалению, не очень точны: пока он нам известен в пределах двухсот-трехсот километров.
Губернатор двумя неуклюжими пальцами с трудом расширил петлю своего галстука.
— Каррамба! Я далеко не мальчишка, но первый раз в жизни слышу, что землетрясение можно предсказывать, а ведь в юности я служил в рудниках в разных местах и познакомился с геологией и методами добычи полезных ископаемых.
Губернатор стыдливо умолчал, что это его знакомство с земными недрами происходило в ручных и ножных кандалах: после участия в неудачной попытке заменить одного диктатора другим, еще более свирепым.
— Господин Крылов… С тех далеких пор я питаю большой интерес ко всему, происходящему в земле. Если бы вы были так любезны и в нескольких словах рассказали мне о своем методе… Конечно, если это не является вашей тайной.
