Тьма, сгущайся! (СИ) - Лейбер Фриц Ройтер (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Он искоса посмотрел на Гонифация, с мрачным видом добавив:
— Вы, жрецы, всегда уповали на помощь с небес, а теперь эта помощь явилась в самом буквальном смысле.
Гонифаций более не стал скрывать свои чувства.
— Вряд ли мне стоит напоминать вам — холодно сказал он — что самое мудрое и справедливое с вашей стороны — это подвергнуть меня немедленной смерти. Конечно, если вы не желаете поиздеваться надо мной всласть.
Черный Человек рассмеялся.
— Я бы с удовольствием поразвлекся. — Он взглянул на Шарлсон Наурию. Затем посмотрел на Гонифация уже серьезнее.
— Боюсь, нам не придется насладиться местью. У нас мало умных людей, и мы не можем уничтожить мозг, подобный твоему. Думаю, Брат Домас может преобразовывать мозг людей в любых направлениях. Конечно, это может не сработать. Жарль — весьма сомнительный пример успешного преобразования. Но все же стоит попытаться, приняв соответствующие предосторожности.
После того как бывшего Иерарха увели, Черный Человек и Шарлсон Наурия наблюдали, как на одну из террас приземлился отряд черных Демонов и из него вышли пилоты, венерианцы-колонисты. Затем они, взглянув на Собор, увидели, что работа над Великим Богом почти закончена.
Черный Человек сказал ей доверительным тоном:
— Мне бы очень хотелось, чтобы лучший ум Иерархии работал на нас. Я не шутил, заявив, что нам не хватает умных людей. Особенно если учесть, что нам предстоит сделать. А Асмодей мертв, пусть земля будет ему пухом! Когда я думаю, что скоро произойдет… Первые дни пройдут спокойно, но потом… Сначала прихожане захотят перебить всех жрецов. И мы — единственная их защита. Затем прихожане полностью поверят в сверхъестественные силы, они возведут Ведьмовство в религию. Предполагаю, что они во всех церквах начнут молиться Сатане. Возможно, они даже сейчас разочарованы, что никаких сатанинских чудес не происходит. Когда они поймут, что мы покончили с Ведьмовством, они захотят оживить его против нас. Другие, уже позже, захотят вернуть культ Великого Бога. Естественно, не следует забывать и о приспешниках Иерархии, которые наверняка затевают заговоры и контрреволюцию. Считаю, всем нам предстоят очень трудные годы, мало кто из нас доживет до старости. Наверное, нам придется оживить Иерархию, но под другим названием, придется изменить цвет мантий — с красного на черный.
Он, закончив говорить, заметил маленького толстого жреца с черной повязкой на руке, который издали смотрел на них жалобно и просительно, будто хотел подойти к ним и попросить милости и заступничества. Очевидно, взгляд Черного Человека напугал его, ибо он тут же повернулся и быстро пошел прочь.
— Я знаю этого жреца — сказала Наурия — он один из тех, кто…
— Я знаю его еще лучше — прервал ее Черный Человек. — Брат Хулиан. Добрый маленький Брат Хулиан. Мягкий, беззлобный, но жаждущий хорошей жизни, как большинство из них. Только подумать, нам ведь придется внедрить их обратно в их семьи, в среду прихожан, а прихожане — далеко не воплощение кротости, нет, они давно уже стали холодными, злобными, жестокими и не забывают это демонстрировать, когда предоставляется возможность. И все преобразования нам придется осуществлять! Не думаешь ли ты, что мне нужен человек, с кем я могу отдыхать душой и телом после трудной и неблагодарной работы?
И он выразительно посмотрел на Наурию.
Она тоже взглянула на него, и лицо ее осветилось улыбкой. Затем она, медленно покачав головой, отвернулась. Черный Человек проследил направление ее взгляда.
Он стоял на противоположном конце террасы, повернувшись к ним спиной и глядя вдаль. Он все еще был в мантии жреца.
— О, наверное, ты права — неохотно признал Черный Человек. — Думаю, что он тоже кое-что заслужил после всего пережитого им. И я надеюсь: наш суд не накажет его за убийство Асмодея. Да, да, я прекрасно понимаю тебя — закончил Черный Человек.
Она кивнула:
— Я всю жизнь прожила, думая о мести. Я прошла через такой же ад, как и он. Когда все было кончено, он пытался покончить с собой. Я обещала ему…
Когда он повернулся, чтобы идти, она добавила:
— В конце концов, для отдыха у тебя есть чувство юмора.
— Да — признал он. — Но бывают ситуации, когда чувство юмора бесполезно.
И с этими словами Черный Человек ушел. За ним поспешила какая-то скрюченная старуха в лохмотьях и в сопровождении черного кота. Она отчаянно махала палкой, пытаясь остановить его. Прихожане, встречавшиеся ей, почтительно кланялись. Казалось, они очень рады увидеть хоть кого-нибудь, о ком доподлинно известно — она ведьма. Это удовлетворяло их, поскольку позволяло как-то понимать ситуацию.
— Идиоты! — презрительно бормотала мать Джуди, поднимаясь на террасу. — Все мне кланяются, будто я какой-нибудь архиепископ или чудовище. Несколько дней назад они хотели сжечь мать Джуди, а теперь поклоняются ей.
— Приветствую тебя, почтенная древность — сказал Черный Человек. — Тебе что-то не нравится? Ты что-то хочешь? Тебе стоит только попросить.
— Может быть, я пришла за пинтой своей крови — ядовито ответила она.
— О, мать Джуди — сказал Черный Человек, с любовью поглаживая Дикона. — Эта пинта крови — самая драгоценная на свете. Если бы мы собирались использовать Собор по его прежнему назначению, эта пинта заняла бы почетное место среди святынь.
— Чепуха! Я испорченная старая женщина и люблю сенсации. Вот почему я напоила вампира. Нет, я пришла сюда не за похвалами и благодарностями. Я хочу знать, что будет со мной.
— Думаю, ты можешь помочь нам — задумчиво произнес Черный Человек. — Прихожане больше, чем когда-либо, будут нуждаться в твоей помощи и советах. А ты свои ответы согласуешь с нами. Станешь своего рода офицером по связи с прихожанами…
Мать Джуди загадочно покачала головой.
— Нет, ведьмой я была, ведьмой и останусь. Скажу тебе откровенно: мне не нравится, что сейчас происходит. Почему твои люди распространяют слухи среди прихожан, будто Сатана не существует?
— Это правда, мать Джуди. И с Иерархией и с Ведьмовством покончено.
— Мне такое не нравится. Ничего хорошего не получится, если вы с самого начала раскрываете свои карты. Так всегда бывает.
— Боюсь, что ты права.
С гулким грохотом, похожим на раскаты удаляющейся грозы, на Площадь рухнула голова Великого Бога.
