Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры. - Фармер Филип Хосе (е книги .txt) 📗
В скором времени это произошло. Оттуда высунулась трубка перископа и повернулась в обоих направлениях. Затем перископ убрался, и медленно вылезла белобрысая голова. Колокольник подбежал к «змеиной шее» и отключил ее. Кикаха был разочарован, так как надеялся, что машина свалит-таки Колокольника. Однако она замечала и поражала только объекты, находившиеся непосредственно в зоне обзора.
Бюст расплавился до неузнаваемости. Колокольник некоторое время смотрел на него, а затем подобрал «змеиную шею» и унес в центр управления. Кикаха послал ракету через верхнюю часть дверного проема под самый потолок центра, являвшегося достаточно просторным, чтобы вместить земной авианосец выпуска 1945 года. Кикаха пустил ракету вдоль потолка, а потом опустил вниз, почти до пола за пультом управления, когда та достигла противоположной стены. Изображения и звук потеряли четкость, наверное, Колокольники закрыли двери. Хотя ракета могла передавать информацию даже сквозь стены, передача теряла свое качество.
Зиматол рассказал Арсвурду о странном поведении «змеиной шеи». Тот заменил ее другой, которая, как он надеялся, не разладится. Камеру он не стал менять. Все, что нужно, могла сделать и другая камера на противоположном конце коридора. Зиматол сожалел, что они слишком заняты, пытаясь установить контакт с фон Турбатом на луне. Иначе бы они могли следить за мониторами и увидеть, что там произошло.
Кикаха с удовольствием продолжал бы подслушивание, но он должен был довести до конца свой план. Он отключил ракету в центре управления и привязал конец веревки к другой ракете. Эту он послал вверх и вокруг «змеиной шеи» и послал ее вниз.
Новая стреляющая машина кувыркалась намного дольше. Она резко остановилась, налетев на кучу тел талосов у подножия лестницы. Ее оптический прицел уставился в потолок. Кикаха подполз к ней, протянул руку и отключил ее. Затем отнес стража обратно наверх и пустил против пьедестала и бюста в другом конце коридора. Потом он слетел вниз по лестнице, надел очки и запустил еще одну ракету, прежде чем раздался грохот. Этот грохот дошел до его ушей через микрофон ракеты.
Телеглаз показал ему, что случилось почти то же самое. Он повернул снаряд следить за дверью, но долгое время ничего не происходило. Наконец он переключился на ракету в центре управления. Зиматол утверждал, что неисправность двух машины подряд нельзя объяснить случайным совпадением. Происходит что-то подозрительное и, следовательно, опасное. Он не хотел снова выходить в коридор для расследования причин.
Арсвурд ответил, что, нравится им это или нет, но они не могут оставаться на месте. Врага требуется убить — и этим врагом, вероятно, является Кикаха. Кто еще мог пробраться во дворец, когда активированы все защитные средства, делавшие его неприступным?
Зиматол возразил, что это не мог быть Кикаха. Разве фон Турбат и фон Свиндебарн отправились бы искать его на луну, если бы его там не было?
Это озадачило Кикаху. Что делает фон Турбат на луне, когда он должен знать, что его враг бежал через врата в камере пещеры? Или фон Турбат настолько подозрительно относился к хитрости своего архиврага, что думал, будто Кикаха никуда не делся? Он что-то отправил через врата вместо себя, чтобы придать делу такой вид, словно его больше нет на луне. Вдруг он подумал, будто на луне есть нечто, способное удержать там Кикаху?
Кикаха очень расстроился и даже чуть испугался. Не могла ли Анана отправиться туда за ним через врата? Не на нее ли охотились Колокольники? Такое было возможно, и это вызывало чувство тревоги.
Зиматол, согласился, что только Кикаха мог натравить талосов на них. Арсвурд ответил, что тем больше причин избавиться от такой опасности. Зиматол осведомился: каким образом?
— Да уж не прячась здесь, — ответил Арсвурд.
— Тогда сам выйди и поищи его, — посоветовал Зиматол.
— И выйду, — ответил Арсвурд.
Кикаха удивился, что их разговор оказался таким человеческим. Колокольники могли быть продолжением металлических комплексов, но они не походили на машины со сборочного конвейера. У них имелись индивидуальные различия, присущие людям.
Арсвурд пошел было к двери, но Зиматол позвал его обратно. Он заявил, что их долг требует, чтобы они воздержались от ненужного риска. Их теперь осталось так мало, что смерть даже одного сильно уменьшит шансы на победу. Фактически сейчас, вместо того чтобы нацеливаться на победу, они сражаются за выживание. Кто бы мог подумать, что какой-то леблаббий сумеет так изобретательно и безжалостно поубивать их? Да ведь Кикаха даже не был Властелином — он всего-навсего человек.
Зиматол сказал, что они должны подождать, пока не вернутся двое их вождей. С ними нельзя вступить в контакт, что-то препятствует попыткам наладить связь. Кикаха мог бы рассказать им, почему их усилия бесполезны. Структура пространственно-временной связи этой вселенной создавала особую деформацию, искажая передачу по радио или лазеру. Если бы, к примеру, аэролет попытался пролететь между планетой и луной, то развалился бы в узкой зоне на полпути между двумя телами. Единственный способ путешествовать с планеты на планету — только через врата.
Двое Колокольников нервно обсуждали свои проблемы. Погибло двадцать девять Колокольников из первоначальных пятидесяти. Двое находились здесь, двое — во вселенной Нимстоула, двое — у Ананы, двое — у Джудубры. Зиматол считал, что их следует призвать на помощь, или еще лучше, чтобы Колокольники в этой вселенной покинули ее и замуровали все врата. Имелось множество других вселенных. Почему бы им не отрезать эту навек? Если Кикаха хочет ее, пусть забирает себе. В то же время в безопасном месте они смогут сделать миллионы новых Колокольников. Через десять лет они будут готовы, тогда вернутся, нападут на Властелинов и выметут их отовсюду.
Но фон Турбат, которого они называли Граумграссом, отличался необыкновенным упрямством. Он откажется сдаться. С этим соглашались оба.
Для Кикахи стало очевидным, что Арсвурд, несмотря на необходимость покинуть центр и найти врага, не хотел, а точнее, и не собирался выходить. Тем не менее он хотел казаться храбрецом.
Эти двое не выглядели нечеловеческими, холодными, строго логичными, предельно безэмоциональными существами, описанными Ананой. Если удалить из их разговора определенные элементы, то они могли показаться просто двумя болтающими солдатами любой страны или вселенной.
Какой-то миг он гадал, нельзя ли убедить их образумиться, не смогут ли они удовольствоваться возможностью занять свое место в этом мире, как и другие разумные существа.
Чувство жалости быстро прошло. Колокольники предпочитали захватывать человеческие существа, они не захотят оставаться замкнутыми в своих металлических колоколах: слишком искушающими были восторги и преимущества плоти. Нет, они не удовлетворятся пребыванием в колоколе, они будут продолжать очищать человеческие мозги и вселяться в обездоленные тела.
Войну необходимо продолжать до конца, пока не погибнут все Колокольники или Кикаха.
В данный момент он чувствовал себя так, словно весь мир стал бременем, возложенным на его плечи. Если они убьют его, то смогут двинуться туда, куда им заблагорассудится, потому что лишь немногие знают, кто они и каковы их цели, а эти немногие, вероятнее всего, погибнут. Это был, как он хвалился, его мир, и Кикаха оказался самым везучим человеком в двух мирах, потому что являлся единственным из землян, сумевшим перебраться через стену между двумя мирами. Этот мир он любил намного больше, чем Землю, и он сделал его своим в такой степени, в какой не сумел сделать даже Вольф — Властелин многоярусного мира.
Теперь его восторг и радость исчезли, их заменила столь громадная ответственность, что он даже боялся думать о ней, потому что такие мысли были невыносимы.
Для человека с таким грузом ответственности он действовал безрассудно. Именно потому, однако, он и прожил так долго. Если бы он поступал с великой осторожностью, сознавая свою важную роль, то его, вероятно, давно бы поймали и убили, или же он сбежал бы, но стал бы при этом совершенно бесполезным существом, потому что боялся бы предпринимать любые действия. Опрометчив он или нет, Кикаха будет поступать так же, как поступал в прошлом. Если он рассуждает неверно, то станет частью прошлого, а Колокольники превратятся во Властелинов в настоящем и будущем. Да будет так!
