Фата-Моргана 7 (Фантастические рассказы и повести) - Табб Эдвин Чарльз (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
Без Дженни отсек был пустым и безжизненным. Фактически, для Дрю вся колония утратила часть своего блеска, и он проводил больше и больше часов в бодрствовании, погруженный в работу. Частые визиты в госпиталь приводили в уныние. Он мало видел Дженни. Но каждый раз, когда он ее видел, он становился увереннее, что она готова вернуться к нормальной жизни. Гипнотическое лечение стерло из ее памяти все воспоминания о том, что она сделала. Ее вели к тому, что она считала, что выздоравливает от лихорадки.
Дрю хотел, чтобы гипноз применили еще раз и стерли на будущее всякий инстинкт убийства. Однако ему прочитали длинную, сложную лекцию о том, что такой курс мог наполовину уничтожить ее личность и сделать ее не многим лучше милого, послушного идиота. Нужно ждать, говорили ему.
Через шесть недель после интернирования Дженни его встретил в конце больничного коридора шеф госпиталя.
— Сегодня она отправится домой, — сказал доктор.
Дрю сделал неверный вывод:
— На Землю?
— В ваш отсек, — поправил медик. — Она ждет, уже одетая. Теперь дело за вами. Именно вам надо быть осторожным. Всегда помните, что у нее была лихорадка. Никогда не делайте намеков на то, что она сделала; это может вернуть память. Старайтесь действовать так, как если бы последних шести недель не было.
Дрю напряженно кивнул и подошел к двери палаты. Врач схватил его за руку:
— Когда она вернется домой, возвращайтесь и встретьтесь с Фергюсоном. Он хочет поговорить с вами.
— Как она? — спросил Фергюсон.
— Прекрасно, слава Богу.
— Хорошо. Посмотрите на это.
Фергюсон вытащил широкий лист бумаги. Черная линия проходила через лист. Это могло бы быть контуром местных гор — за исключением того, что на Марсе гор не было. Директор колонии пробежал пальцем по западной стороны «горы».
— Этот график показывает медленное, но верное увеличение количества актов насилия на последний год.
Его палец коснулся пика.
— Эта точка отмечает первый день, когда вы пришли ко мне.
Дрю посмотрел дальше на лист. Черная линия падала вниз. Это не было резким падением, но уровень спуска был по меньшей мере в два раза больше линии подъема.
— Она падает, — сказал он.
— Да, — подтвердил Фергюсон. — Поэтому я и решил, что можно позволить вашей жене выйти из госпиталя. Эти… эти несчастные случаи все еще случаются, не забывайте, но не так часто. Тем не менее, я хочу, чтоб этот график дошел до нуля. Поэтому я и послал за вами.
Дрю не понимал, что он мог сделать, но вежливо сказал:
— Я сделаю все, что может вам помочь.
— Тогда прекратите работать столь напряженно. Отдохните.
— Я люблю свою работу!
— Мы все любим. Это непременный пропуск на Марс. Но лучший способ, каким вы можете помочь мне и колонии, — это взять длительный отпуск. Понимаете, Бэннер, теперь я беспокоюсь о вас. Я наблюдал за вами. Вы работали все время, когда не были в госпитале. И я думаю, что из всех людей в колонии вы наиболее вероятный следующий убийца.
— Я?! Да у меня почти нет времени поговорить с кем-нибудь или думать об их убийстве. Если же вы полагаете, что я потенциальный убийца, то вряд ли справедливо отпускать Дженни под мое попечение.
— Время ее выписки, — произнес Фергюсон, — было выбрано намеренно. Не считая уровня убийств и моего мнения, что условия, питающие нападения, меняются, отвлекаясь от того, что для других неопасна выписка вашей жены, я решил, что теперь она должна быть с вами. Она — часть вашей терапии. Используйте свой отпуск, чтобы гулять с ней. Сходите в комнаты отдыха. Прошло слишком много времени с тех пор, как вы там были. Посетите других колонистов: посмотрите расписание дежурств и найдите, кто еще сменился с дежурства. Самое главное сейчас — встречаться с людьми.
Фергюсон отпустил Дрю с приказом позвонить опять после недели отдыха.
Дженни была в восторге от внеочередного отпуска. Переволновавшись сначала, как он объяснит причины отдыха, Дрю затем воспарил духом так же, как и она. И неделя началась.
Такой уж у него характер, напасти и неудачи никогда не трогали его глубоко. Он был целеустремленным человеком в своей преданности Дженни и работе. Ничто в целом мире не могло отвлечь его от цели. Это сделало его хорошим ученым, а также лидером среди его немногочисленных друзей, которые всегда подшучивали над ним за то, что он никогда не разбирался в новостях и текущих слухах.
Он примирился со своим нынешним бездельем. Днем он играл с Дженни в какие-нибудь игры, а вечером они смотрели сериалы или шли на вечеринки в отсеках знакомых.
Куда бы он ни шел, неизбежно возникала одна тема — марсиане. Дрю замечал большинство слухов, но не прислушивался к ним. Именно Дженни осознала в конце концов, что в этих распространяющихся сплетнях было нечто реальное.
— Как ты думаешь, что им нравится? — спросила она как-то вечером.
— Кому?
— Марсианам. Говорят, найденная берцовая кость была длиной в ярд.
Дрю собрал в голове различные данные, которые слышал.
— Должно быть, большая, — заметил он не особенно глубокомысленно. — Я слышал, кто-то говорил, что исследовал эту кость.
— И оказалось, что ей только миллион лет.
— Только?
— Миллион лет — это ничто, Дрю. Сотня миллионов почти наверняка означала бы, что марсиане вымерли. Но эта кость, такая недавняя по времени, хороший знак, что, может быть, немногие из них все еще существуют где-то на планете.
Дрю не мог продолжать с Дженни этот эмпирический способ разговора. Предпочитая факты, он решил сознательно заняться проблемой.
— Кость ничего не доказывает, — сказал он. — Кажется, это свидетельствует, что марсиане жили в то время, но это может быть кость от последнего умершего.
Дженни открыла рот, чтобы перебить его, но он двинулся вперед:
— Кроме того, если кости есть, почему ты считаешь, что марсиане дожили до нашего времени? Женщины всегда перепрыгивали через…
Дженни вновь вернулась к разговору, загибая пальцы, чтобы подчеркнуть каждый пункт.
— Первое, есть марсиане, марсиане, живущие ныне. Второе, если их много, будет найдено больше свидетельств. Третье, если их не много, они должны размножаться, и так далее.
— Фу!
Указательный палец ее правой руки все еще удерживал средний палец левой, Дженни триумфально усмехнулась. Она загнула безымянный палец.
— И четвертое, — сказала она, — четвертое — ты не слышал о самой пикантной новости. Миссис Хенли рассказывала мне сегодня вечером — марсиан видели!
— Не верю!
— Расспроси ее сам. Или Фергюсона. Это он рассказал Пэн Хенли. Ее муж был одним из тех людей, которые видели марсиан, поскольку он работает на экваторе. Фергюсон думал, что должен сказать Пэн о находке ее мужа. Ты знаешь, что Фергюсон считает, будто нужно поднимать настроение у женщины, чьи мужья далеко от дома.
Дрю смеялся — она разгадала уловки директора колонии.
— Когда это случилось? — спросил он.
— Сегодня. Я, должно быть, узнала одной из первых. Разве ты не считаешь, что это замечательно?
— Если только это правда, — признался он.
Оказалось, что марсиан действительно видели. На следующий день колония гудела от новостей. Через день прилетели с экватора люди, видевшие существо, и положили конец всем фантазиям о природе марсианина.
Он был выше человека, рассказывали они, и толще. Его грудная клетка была шире, руки — более длинные. Люди находились примерно в пятидесяти ярдах, когда он торопливо перебегал от одного холма к другому. На такой дистанции его черты были плохо видны. Но, учитывая его размеры, не было сомнения, что окаменевшая кость принадлежала существу, похожему на то, что они видели.
Дженни сообщила лишь малую часть информации, чтобы проверить свои аргументы на Дрю.
— Он был голый, — сказала она. — Все это показывает, что жизнь в них, должно быть, еле теплится.
Фергюсон передал сообщение, перечеркивая свои предыдущие инструкции, и отложил встречу с Дрю на неделю.
За эту неделю Дрю почувствовал себя лучше, чем за все время с тех пор, как присоединился к колонии. Он вернулся к работе. И покуда его работа не потеряла для него привлекательности, он увидел ее в новом свете. Он увидел ее как нечто, занимавшее определенную часть его жизни и определенную часть его времени, но не больше. Когда его работа заканчивалась, он был способен отложить ее в сторону, полностью забыть о ней и наслаждаться светской жизнью.
