Крысолов - Тропов Иван (книги онлайн TXT) 📗

И уже кому-то из снующих вокруг с озабоченными лицами:

– Ну чего они ждут, уже почти рассвело! Где связь с вертолетом Рубакова? Эти…

По ушам ударил рев винтов, вертолет ушел вверх. Журналисты, Лебединский, еще какие-то суетящиеся вокруг него люди устремились в люк, внутрь торгового центра.

Крыша пустела на глазах. До Крысолова, такой важной птички еще пару дней назад, никому никакого дела. Даже обидно…

И Тоцкий, черт бы его подрал, куда-то испарился! Ведь старался же следить за ним! И все же не уследил. Вместе с Рубаковым на вертушке улетел принимать парад или убежал вниз? Чтобы заняться своими делами? То есть не только своими…

Не уследил… Хотя черт его знает, важно ли это вообще…

Теперь.

Если Рубаков задавил крыс – и диких, и цивильных, которыми управляли “друзья” Арни, – где же теперь эти самые друзья? И где искать Арни?..

И вообще, живы ли они…

Людское море внизу успокаивалось. Военные и спецназ КГБ замерли стройными рядами. Тут и там между рядами “Кутузовы”. Не совсем в строгом порядке – с примесью этакого живописного бардака.

Чувствуется умелая рука. Эти тщательно выверенные частички искусственного беспорядка придали всему какую-то живость. Жизненную правдивость. И словно бы увеличили все в масштабах. Если людей и технику выстроить в единый ряд, в строгом порядке, все будет казаться скромнее…

И да – прав Лебединский. Темнота тоже помогает. Утром все будет казаться куда менее внушительным. Утром будет видно все. А сейчас, в резком, контрастном свете прожекторов, края площади теряются в темноте, отодвигаются куда-то далеко-далеко. Множат ряды людей и туши вездеходов. Шеренги уходят в теневые провалы и продолжаются, продолжаются, продолжаются, вдаль и в темноту…

Несколько мегафонов рявкнули что-то почти в унисон. На площадь опустилась полная тишина.

Где-то вдалеке ревел вертолет.

Внизу, на пару этажей ниже парапета крыши, перекликались военкоры.

– Вторая камера, держать восток над домами! А ты чуть ниже возьми… Так… Нет, левее! Эфир!

Пару секунд все оставалось по-прежнему, а потом рев вертолета стал нарастать.

Решили все разыграть как спонтанный доклад?

Этак между делом… К чему выверенные до мелочей формальные парады, если для нашего господина президента это совершеннейший пустяк? Подумаешь, очистил Старый Город от крыс. Ну и что, что другие это два десятилетия сделать не могли… Мужик сказал – мужик сделал!

Театралы хреновы…

По плану Лебединского все шло до момента самого доклада.

Чеканя шаг, какой-то генерал в военной форме прошел к Рубакову, старательно выполняя все ужимки, положенные парадным протоколом.

Порядочно растолстевший, не привыкший ко всем этим чеканным выкрутасам, военный генерал был похож на петуха. Грязный деревенский петух с парой грязных перьев в ободранном хвосте, но вышагивающий с достоинством холеного павлина.

Наконец-то встал перед Рубаковым, отдал честь и загаркал, непонятно куда спеша и глотая согласные:

– …ин!…ал!…шите!…жить!

А дальше совсем уж непонятная скороговорка. Лишь по общему антуражу и можно понять-расшифровать: что-то про выполненные задачи и взятие под контроль чего-то там сверхважного.

Генерал замолчал и замер, вытянувшись стрункой – этакая разжиревшая струнка, с узлом посередине.

Рубаков не спешил отвечать, держа эффектную паузу.

И вот в этой-то тишине, гулкой и звенящей…

По площади разнесся глухой не то рокот, не стук. Словно где-то далеко за горизонтом чудовищный исполин тряс каменную котомку с валунами.

Только звук шел и не справа, и не слева. Не сзади, не спереди. Не понять, откуда. Словно отовсюду сразу… И все не пропадал, лишь усиливался.

И оборвался коротким треском.

Кусок брусчатки перед замершими в струнку генералами рухнул вниз – как огромная платформа для подъема грузов, у которой лопнул трос. Рухнул ровным прямоугольником в пару соток.

Но неглубоко. Всего метра на полтора. На миг стал виден срез площади: сверху брусчатка, под ней какие-то непонятные слои не то прежних мостовых, не то просто спрессованного древнего мусора… Это все на полметра. А дальше – темная щель пустоты, идущая куда-то вглубь и в стороны, под уцелевшую брусчатку…

Оттуда хлынуло. Обрушившийся кусок брусчатки заполнился темными тельцами, превратился в живой пруд. Там кишело, заполняло, поднималось – и выплеснулось вверх, на площадь.

Крысы сплошным потоком лезли из щелей по краям провала. Сначала на обрушившийся пласт, а с него вверх, на брусчатку. И мчались прочь во все стороны, по всей площади. Освобождая место тем, кто рвался через щель следом…

Самые первые уже у ног солдат, но на людей не бросились.

Прошмыгнули между блестящими стальными “чушками” и понеслись дальше, дальше, дальше… Смешиваясь с выстроившимися солдатами в единое целое, в котором невозможно разобрать, где свои, а где крысы. Не давая ни открыть огонь, ни даже толком рассмотреть, что шныряет под ногами.

И не замедляя живого потока, бьющего из-под земли. Он все вырывался и вырывался оттуда, как бесконечный язык исполинского мухолова – огромный, покрытый густой шерстью черный язык…

Когда на площади раздалась первая автоматная очередь, темное живое море успело растечься-просочиться сквозь ряды солдат до самых краев площади. Крысы уже вырвались и на обе улочки по краям торгового центра.

Следом за первой очередью на площади загрохотало – сразу, много, вразнобой, во все стороны. И даже не столько по крысам – это не те дикие крысы с окраин, которые позволяли избивать себя, как слепых крысят, – сколько по ногам своих товарищей. Просто вокруг себя, куда угодно, лишь бы крысы не достали тебя самого…

И вот тогда крысы начали свою атаку.

Звякнули колокольчики.

Стас вздрогнул и вернулся в мир. Снова ощутил себя на крыше бывшего торгового центра. Сидел скрючившись и привалившись спиной к высокому парапету.

Казалось, что все это время руками зажимал уши – но руки уже давно безвольно опустились. Просто там, внизу, все уже стихло.

Наверно, давно. Из-за парапета, с площади, не доносилось ни звука…