Пересечение Эйнштейна - Дилэни Сэмюэль Р. (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Музыку! Маэстро, музыку!
Я обернулся и посмотрел на неожиданного помощника. Занимался рассвет, на фоне розоватого утреннего неба стоял незнакомец. Он щелкнул кнутом, сбивая с дракона последний цветок, — ззззз... — и свернул его в кольцо. Я потер щиколотку. Дракон застонал.
— Ваш? — я неуклюже кивнул на дракона через плечо.
— Был, — он дышал глубоко и свободно, на костлявой груди при вдохе проступали ребра. — Если пойдешь с нами — будет твоим.
Дракон потерся жабрами о мое бедро.
— Умеешь управлять драконами с помощью кнута? — спросил незнакомец.
Я пожал плечами:
— Однажды я видел, как это делают пастухи. Это было лет шесть назад.
Мы взобрались на Берилловое Лицо и увидели, как внизу стадо ящеров переходит Зеленое ущелье. Как-то раз я уже видел этих клейменных и кротких монстров... когда однажды увязался за идущим к пастухам Ло Ястребом.
Незнакомец усмехнулся.
— Значит, это произошло снова. По моим подсчетам, мы в двадцати пяти километрах от цели. Хочешь поработать вместе с нами, верхом на ящере?
Я посмотрел на разрубленные цветы.
— Да.
— Хорошо, он будет твоей верховой лошадью, и для начала твоя работа заставить его встать, оседлать и доставить к стаду.
— О... (сейчас посмотрим: я вспомнил, что пастухи влезают на драконов, ставя ноги в складки чешуйчатой кожи. Мои ноги... так? И держатся за два белых уса, растущих позади жабер: Голо... Так? Головокружение!)
Минут пятнадцать мы по грязи спускались к озеру, выкрикивая вниз погонные команды. Я упорно заучивал все эти слова, никогда раньше мне не доводилось их слышать. А потом мы оба рассмеялись: когда доехали до берега, дракон случайно столкнул меня в воду.
— Эй, ты думаешь, что я смогу управлять им?
Незнакомец протянул руку и вытащил меня из воды, другой рукой он придерживал моего дракона, а остальными почесывал покрытую шерстью голову.
Его волосы были такого же цвета, как и у Маленького Джона.
— Не отказывайся. Я начинал не лучше. Пойдем.
Я поднялся и, пошатываясь, пошел, а потом и побежал по берегу. Думаю, что это выглядело достаточно грациозно.
— Возьми удила для дракона.
— Спасибо. Откуда это стадо и кто ты?
Он стоял на берегу, погрузив ноги глубоко в песок. Уже совсем рассвело, и в лучах солнца на его груди и плечах драгоценными огнями сверкали капли воды (я окатил его, падая в озеро) Он улыбнулся и вытер лицо.
— Меня зовут Паук. Я не расслышал твоего имени.
— Ло Чудик, — я похлопал дракона по чешуйчатому горбу.
— Не называй Ло никого из пастухов, — сказал Паук. — Не надо.
— У меня и в мыслях такого нет, если человек не из нашей деревни.
Он вскочил на дракона, устроившись за моей спиной.
Отсвечивающие янтарем волосы, четыре руки и небольшой горб. У Паука было семифутовое туловище, передвигающееся на шести ногах. И все тело было переплетено мускулами. Он был обжигающе красным, красно-коричневым и весь переливался. А смех Паука был похож на шелест сухих листьев.
Озеро мы объехали в полном молчании. И... человек, музыку!
Сотни три громко стонущих драконов (Паук объяснил, что так они выражают свое удовольствие), толкались неподалеку от озера. Не зря молодежь считает, что пасти драконов — очень романтичное занятие: они были разноцветными. Я понял, почему Паук запретил мне называть пастухов Ла, Ло или Ле. До сих пор не понимаю, как двоим из них удавалось удерживаться на драконьих спинах. Но я сразу почувствовал к ним расположение.
Один юноша обладал живым умом: вы можете долго рассказывать, какие у него зеленые глаза, и как они сверкают, когда он смотрит на вас, и как хорошо он владеет кнутом и управляется с драконами.... Только он был мутант. Огорчило меня это и заставило подумать о Челке? Ваша работа....
Тут был и другой парень, по сравнению с которым Беленький выглядел почти нормальным. Все тело его было усыпано язвами и нарывами, и от них шел нездоровый плохой запах. И он сразу же захотел рассказать мне свою историю. Его звали Вонючка. (Его словесное недержание вызывало интерес, когда он выходил.) Но мне хотелось поговорить с Зеленоглазым. Расспросить, где он был и что видел. И ко всему прочему, он знал несколько хороших песен.
Драконы по ночам терялись и их надо было отлавливать и возвращать в стадо. Меня послали объехать стадо и найти отбившихся животных.
За завтраком я узнал от Вонючки, что я буду заменять пастуха, которого вчерашним вечером постигла беда — ужасный и грустный конец.
— Необычные люди здесь выживают, — задумчиво сказал Паук. — Необычные — нет. Она выглядела более «нормальной», чем ты. Но сейчас ее здесь нет. Она только идет...
Зеленоглазый подмигнул мне, откинув со лба черную прядь, перехватил мой взгляд и отошел, сворачивая кнут.
— Когда, наконец, испекутся яйца? — спросил Ножик и протянул к очагу серые руки.
Паук пнул его и пастух торопливо отскочил.
— Подожди, пока не поедим мы.
Но через пять минут Ножик подполз обратно и потер рукой камень очага.
— Теплый, — извиняющимся тоном пробормотал он, когда Паук его снова пнул. — Я люблю это тепло.
— Бери еду.
— Где вы их берете? — я указал на стадо. — И куда гоните?
— Драконы рождаются на Горячем Болоте, в двухстах километрах отсюда. Мы гоним их через Великий город к Браннингу-у-моря. Там животных режут, яйца отнимают от родителей, оплодотворяют, а потом мы отвозим эти яйца назад в Болото.
— Браннинг-у-моря? Что там с ними делают дальше?
— Пускают на мясо, большей частью. Других используют для работы. Это почти фантастическое место для того, кто родился в лесу. Я мотаюсь взад-вперед все время и мне приходится иметь два дома — в Браннинге и возле Болота. Дом, жена, трое детишек — в городе, а другая семья — на Болоте.
Мы ели драконьи яйца, драконье же сало с кусочками хлеба, обильно посыпанное солью и перцем. Наевшись, я поднес мачете к губам и заиграл.
Это музыка!
Это была мелодия со множеством ритмов. Я выбрал один и продолжал играть. Проиграв еще пять нот, я заметил, что Паук удивленно таращит на меня глаза.
— Где ты это слышал?
— Думаю, что мелодия пришла откуда-то свыше.
— Не прикидывайся дурачком.
— Музыка рождается в моей голове.
— Сыграй ее снова.
Я заиграл. Паук засвистел и наши мелодии слились.
Когда песня закончилась, он сказал:
— Ты знаешь, что ты иной?
— Мне об этом говорили. Скажи, как называется эта песня? Это совсем не похоже на ту музыку, которую я играл раньше.
— Это соната Кодали для виолончели.
Дрок закачался от утреннего ветра. «Что это?» — спросил я. Позади нас застонали драконы.
— Ты услышал ее из моей головы? — спросил Паук. — Ты не мог слышать ее раньше, разве только я, сам того не замечая, напевал ее про себя. И я не мог напевать крещендо с тройными паузами.
— Значит я получил ее от тебя?
— Эта музыка звучит у меня в голове несколько недель. Я слышал ее прошлым летом на побережье, за ночь до того, как отправился в путешествие к Болоту с оплодотворенными яйцами. Тогда я откопал часть музыкальной секции в развалинах античной библиотеки в Хайфе.
— Так значит, этой музыке я научился у тебя? — внезапно все стало ясно... все разговоры с Ла Страшной, встреча с Родной, когда я заиграл «Билли, Билли». — Музыка. Так вот откуда я получаю музыку, вот чем я отличаюсь от остальных, вот почему я иной, — я воткнул мачете в землю и присел рядом.
Паук пожал плечами.
— Я не знал, что получаю ее от других людей, — я нахмурился и пробежал пальцами по отверстиям рукоятки.
— Я тоже иной, — сказал Паук.
— Как?
— Вот так, — он закрыл глаза и на всех его плечах вздулись бугры мускулов.
Мачете вылетело из моей руки, протащилось по земле и завертелось в воздухе. Потом оно вонзилось в бревно и задрожало.
Я захлопнул в прямом смысле отвисшую челюсть.
Все это было настолько захватывающим...
