Акселерандо - Стросс Чарлз (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
***
Манфред погрузился в тяжелый сон, и Айнеко тихо мурлыкает, свернувшись на подушке у его головы. Ночь снаружи темна – весь транспорт едет на автопилотах, и дорожные огни погашены, чтобы свет Млечного Пути мог литься на спящий город. Сон Манфреда не тревожат и звуки моторов – их двигатели на топливных элементах способны соблюдать тишину. Робокошка, однако, бодрствует на страже, готовая вовремя засечь непрошеных гостей, но никто не приходит, если не считать шепчущих призраков метакортекса, которые насыщают сны Манфреда своими векторами состояния [68].
Метакортекс — распределенное облако программ-агентов, которые окружают его в виртуальном пространстве и обитают на любых подвернувшихся под электронную руку процессорах, заимствуя их вычислительные циклы. Теперь он стал такой же частью Манфреда, как и сообщество мыслей внутри его собственного черепа. Его мысли мигрируют в метакортекс, они самостоятельно производят агентов и посылают их на поиски новых приключений, а вечером те возвращаются на насест и делятся приобретенными знаниями и опытом.
Во сне Манфред видит алхимическую свадьбу. Невеста ждет его у алтаря в открытом черном платье, и в ее руках, затянутых в перчатки, поблескивают хирургические инструменты. «Это ничуть не больно» - объясняет она, подтягивая ремни. «Я желаю лишь получить твой геном, а весь фенотип пока…подождет». Меж алых губ скользит язык... Стальной поцелуй, и она представляет новый налоговый счет.
В этом сне нет ни капли случайности. Пока Манфред видит сон, микроэлектроды в его гипоталамусе стимулируют чувствительные нейроны. Стыд и отвращение наполняют его при виде ее лица, и острое чувство собственной уязвимости. Метакортекс Манфреда, стараясь облегчить развод, пытается компенсировать его странное чувство любви, и работа не прекращается уже много недель... Но он все еще жаждет прикосновения ее плетки, и чувства унижения от осознания своей подконтрольности, и бессильной ярости в ответ на баснословные налоговые счета, предъявляемые, к тому же, с процентами.
Айнеко наблюдает за Манфредом с подушки, непрерывно мурча. Втягивающиеся когти пробуют ткань простыни, сначала один коготок, потом другой. Айнеко полна древней кошачьей мудрости, которую Памела установила в нее еще в те времена, когда мастера и любовницы предпочитали обмениваться биологическими жидкостями и информацией, а не юридическими документами. Теперь, спасибо хозяйке и ее увлечению нейроанатомией кошачьих, Айнеко стала в большей степени кошкой, нежели роботом. Она знает о неврастенических конвульсиях, одолевающих Манфреда, но пока электропитание непрерывно, и пока никто не нарушает их покой, ей, в общем-то, по барабану.
Айнеко сворачивается на подушке и тоже засыпает, и видит она во сне мышей с лазерным наведением.
***
Манфред вскакивает, поднятый с постели требовательным воплем гостиничного телефона. «Алло?» - спрашивает он рассеянно.
«Манфред Макс?» - голос со скрипучим акцентом восточного побережья принадлежит человеку.
«Да?» Манфред через силу садится на кровати. Во рту как в склепе, а глаза никак не хотят открываться.
«Мое имя Алан Глашвитц, из Смута, коллегия Седвик. Верно ли я полагаю, что Вы, Манфред Макс, являетесь директором компании, называющейся, эм, Холдинг-точка-изобилия-точка-корневой-точка-сто-восемьдесят-четыре-точка-девяносто-семь-точка-А-как-Арнольд-Б-как-Бетти-точка-пять, инкорпорейтед?»
«Гм-м». Манфред моргает и трет веки. «Подождите минутку». Наконец пятна перед глазами исчезают, он надевает очки и включает их. «Еще чуть-чуть...» Пляшушие окна программ просмотра и меню отражаются в его сонных глазах. «Вы можете повторить название компании?»
«Конечно». Глашвитц терпеливо повторяет. Судя по его усталому голосу, ему сейчас ничуть не легче, чем Манфреду.
«М-м-м...» Манфред находит ее - в трех уровнях вниз по замысловатой иерархической структуре объектов. Там — прерывание очередности: входящий иск, еще пока не распространившийся вверх по дереву производных. Он тычет в объект программой просмотра собственности. «Боюсь, я не директор этой компании, мистер Глашвитц. Похоже, я остаюсь в штате как технический контрактник без исполнительных полномочий, с отчетностью президенту, но честно говоря, я первый раз слышу об этой компании. Я могу сказать вам, кто ответственный, если Вы хотите».
«Да?» - в голос пристава появляется чуть ли не заинтересованность. Манфред тем временем выясняет - парень звонит из Нью-Джерси; там сейчас три часа утра.
Злость и желание отомстить за побудку придают голосу Манфреда твердости. «Президент компании “холдинг.изобилия.корневой.184.97.AB5” - холдинг.изобилия.корневой.184.97.201. Секретарь — холдинг.изобилия.корневой.184.D5, а председатель — холдинг.изобилия.корневой.184.E8.FF. Все активы распределены между этими компаниями поровну, и могу также сообщить, что их устав написан на Питоне [69]. Хорошего Вам дня!» Дотянувшись до пульта управления телефоном сбоку кровати, он жмет кнопку сброса, садится, зевает, и нажимает “не беспокоить”, пока пристав не перезвонил снова. Посидев чуть-чуть, он встает, потягивается и идет в ванную, почистить зубы и причесаться, а заодно узнать, где зародился иск, и как так получилось, что человек сумел пробраться сквозь сеть его робо-компаний достаточно далеко для того, чтобы потревожить его самого.
***
За завтраком в ресторане отеля Манфред решает, что пришла пора сделать кое-что необычное. Он на некоторое время сделает себя богатым. Это перемена - поскольку обычно его профессия состоит в том, чтобы делать богатыми других. Манфред не верит ни в дефицитность, ни в игры с нулевой суммой, в которых если кто-то выигрывает, то кто-то другой обязательно проигрывает, ни в конкуренцию. Его мир движется слишком быстро и слишком насыщен информацией, чтобы там находилось место играм за установление иерархии, в которые так любят играть приматы. Однако сейчас он в таком положении, когда хочется сделать что-то радикальное, например - стать временным миллиардером и прикончить бракоразводный процесс одним махом, как коварный осьминог-бухгалтер избегает хищника, исчезнув в облаке собственных чернил.
В некоторой мере, Памела преследует его из-за идеологии - она все еще верна идее правительства как доминантного сверх-организма эпохи — но так же и потому, что она по-своему любит его, а последнее, что способна снести любая уважающая себя повелительница – это отвержение собственным миньоном. Памела — возрожденный пост-консерватор, появившись на свет вместе с первым поколением, рожденным после заката Американского столетия, она прошла суровую закалку в своих убеждениях. И она готова использовать любые уловки из популярного на дне арсенала средств немного приподняться - самоотвержение, провокации на преступления, хищнический меркантилизм, разнообразные грязные трюки – чтобы внести свой вклад в укрепление разваливающейся федеральной системы, которая вот-вот грозит окончательно рухнуть под грузом устаревающей инфраструктуры, последствий заграничного авантюризма и счетов медицинской страховки. Манфред, который носится по свету на бесплатных авиарейсах и каким-то образом никогда не нуждается в деньгах, едва ли способен вызвать у нее одобрение. А между тем, в списках серверов репутации он парит в тридцати пунктах над IBM. Все средства определения эффективности, доброй воли и кооперации ставят его выше даже самых фундаменталистских из компьютерных компаний с открытыми исходниками - она не может не замечать это. И она знает, что он жаждет ее суровой любви, что он хочет отдаться ей полностью. Так почему же он убегает?
Причина его бегства куда более обыденна, это — их нерожденная дочь, девяностошестичасовой зародыш, извлеченный перед имплантацией и замороженный в жидком азоте. Памела, кажется, купилась на все паразитные мемы сообщества “Родители за Традиционных Детей”. РТД — отказники от коррекции рекомбинантной зародышевой линии [70]: они не желают, чтобы их дети при зачатии были защищены от поправимых генетических отклонений. А если в мире и есть что-нибудь такое, с чем Манфред не сможет найти общий язык, так это слепая уверенность, что “природа знает лучше всего”. Заставить его в это поверить вовсе не являлось конечной целью Памелы. Но еще одна оглушительная ссора — и он хлопает дверью, прочь, странствовать легко и свободно, искриться новыми идеями как меметический фейерверк, и жить щедростью новой парадигмы. Заявка на развод на основании неразрешимых идеологических противоречий. И никаких больше плетей и кожаных ремней.
