Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник) - Алкин Юрий (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Что касается истории, то, так как года и даты никого не интересовали, вся история мира была разбита на периоды – по мере развития технологического прогресса и искусств. Сейчас мы жили в шестом периоде. Несмотря на отсутствие видимых стимулов прогресса, мир развивался. Люди специализировались в различных областях, изобретали, писали книги, создавали шедевры. Каждый получал возможность заниматься своим любимым делом при полной поддержке общества. Поэты читали свои творения благосклонным слушателям, инженеры создавали все новые и новые механизмы и технологии, бодро переходя от механики к электронике и обратно, художники писали картины, а иногда в порыве вдохновения разрисовывали стены мира. И даже врачи брали у людей анализы крови и делали энцефалограммы. Сказать по правде, зачем в этом мире врачи, я так и не понял, ведь болезни страшнее насморка здесь все равно не знали.
Общественное устройство было таким же невозможным, как сам мир. Никто никем не управлял, никто ни к чему не стремился – разве что к совершенствованию в своей профессии. Да и то одно дело жизни могло смениться другим в любой момент без каких-либо видимых причин. Страстей – от любовных до политических – жители этого мира не ведали даже в теории. Все эмоции были только положительными. Пока настоящий мир трещал по швам от войн, этот мир распирало от всеобщей доброжелательности.
Сформированные в незапамятные времена семьи являлись образцом стабильности. Дети уважали родителей, родители обожали детей и друг друга. Правда, было неясно, зачем некоторым из этих родителей в свое время взбрело в голову назвать чадо порядковым номером, а не приличным библейским именем.
Впрочем, неясно было не только это. Чего стоила одна путаница с номерами. Матерью нашего Десятого была Восемнадцатая, и это никого не смущало. А если и смущало, то об этом никто не говорил – подвергать существующий порядок вещей хоть малейшему сомнению было одним из неписаных, но беспрекословно соблюдавшихся правил.
В целом мир этот представлял собой какую-то невероятно упрощенную схему реальности, из которой выкинули один важный фактор – смерть. Эта была нелепая пародия на жизнь, бесконечный абсурдный спектакль без зрителей, гротеск, в котором день за днем жили невозможные бессмертные люди. Одним из этих людей предстояло стать мне.
Однажды на перемене, когда мы все сидели в классе, Эмиль, листавший свой конспект, вдруг сказал:
– А вы знаете, через восемь дней будет ровно три месяца с тех пор, как мы начали заниматься.
– Ты это серьезно? – удивился Поль.
– Абсолютно. Я всегда записываю число на полях. Через восемь дней у нас экзамен.
– Вот так сюрприз, – сказала Мари. – Неужели мы уже все выучили?
– Если быть точным, то почти все, – ответил ей Катру, входя в класс. – Вам и в самом деле осталось совсем недолго учиться.
Близость экзамена явилась для нас полной неожиданностью. Не видя белого света, проводя день за днем в однообразных занятиях, мы совершенно потеряли счет времени. Три месяца промчались совсем незаметно.
На следующий день нас ожидал новый сюрприз.
– В течение этой недели каждому из вас предстоит ночная встреча, – объявил профессор, закончив очередную лекцию. – Четвертый, сделайте одолжение, не пытайтесь это прокомментировать. Вы все встретитесь со своими прототипами. Цель этих встреч – помочь вам лучше вжиться в образы. Вы сможете задавать этим людям любые вопросы, прислушиваться к их речи, наблюдать их жесты. Конечно же, вы понимаете, что на вопросы, выходящие за рамки ваших нынешних контрактов, отвечать они не будут. Каждая встреча будет начинаться в полночь у вас в комнате и продолжаться так долго, как вы захотите, но не более четырех часов. Встречи будут происходить в порядке ваших имен. Иными словами, сегодня ночью настоящий Четвертый встретится с нашим Четвертым, завтра познакомятся Пятые и так далее. Вопросы? – закончил он по своему обыкновению.
– Почему в полночь? – почти хором спросили мы.
– Это хороший пример вопроса, который выходит за рамки ваших нынешних контрактов, – усмехнулся Катру – Единственный ответ, который я могу дать сейчас, – для этого есть причина. Как, впрочем, и для всех других непонятных вам фактов. Могу также заверить вас, что это не имеет ничего общего с вампирами и прочей дешевой мистикой.
Едва за Катру закрылась дверь, началось бурное обсуждение.
– Ровно в полночь, – замогильным голосом вещал Поль, – старые часы пробьют двенадцать раз, отворится со скрипом дверь, и в комнату вплывет ваш собственный призрак. Будет он отвечать на ваши благонравные вопросы, дети мои, а на непотребные вопросы будет фыркать в ответ. Страшишься ли ты, о вопрошающий Эмиль, этой встречи? Чист ли ты помыслами, сын мой?
– Отстань, – устало отбивался вопрошающий. – Сколько раз тебе говорить, что я не Эмиль, а Десятый?
– Десятый так Десятый, – легко соглашался Поль. – Только смотри не запутайся, разговаривая со своим тезкой, кто из вас кто.
Но на следующее утро Поль уже не был таким веселым. Что-то по ходу этой ночной встречи отбило у него желание шутить. Он кратко описал нам своего гостя и пересказал содержание их беседы, но – удивительно дело – на этот раз в его рассказе не было ни капли юмора.
Поль утверждал, что ничего нового он этой ночью не узнал. Человек, называвший себя Четвертым, пришел ровно в полночь. Был он лаконичен и вежлив. Выглядел точно так же, как парень, изображенный на портрете, который показали Полю в первый день. Отвечал на вопросы приветливо, но уклончиво. На большую часть вопросов не ответил вообще. Просидел около часа и ушел, когда Поль сказал, что хватит тянуть кота за хвост. Вот и вся история. Уже к середине дня Поль опять балагурил и подшучивал над Эмилем. Но что-то было не так. Шутки его были невеселые, а иногда он вдруг замолкал и погружался в несвойственную ему задумчивость.
После занятий я остался с ним в классе и спросил:
– Может, все-таки расскажешь, что произошло?
Он задумчиво побарабанил пальцами по парте.
– Да ничего там не произошло. Поговорили по душам и разошлись.
– Как знаешь, – ответил я, поднимаясь. – Хочешь делать вид, что все в порядке, – делай. Только не ожидай, что я в это поверю.
– Подожди, – сказал Поль. – Понимаешь, мне этот тип перед уходом такое выдал… В общем, говорили мы с ним, называли друг друга Четвертыми, играли в кошки-мышки. А потом мне стукнуло в голову спросить его, считает ли он себя бессмертным. И тут он совершенно так серьезно ответил, мол, да, считает. Я ему говорю: но ты же знаешь, что смерть есть. Что мир не состоит из трех комнат. Что в нем живет не тридцать человек. А он смотрит так спокойно и говорит: не понимаю, о чем ты. Что есть смерть? Совсем как этот… Пилат. Тут я уж совсем сорвался, схватил эту идиотскую Книгу и кричу ему: вот дам тебе сейчас этой штукой по башке, сразу узнаешь, что это такое! А он вдруг улыбнулся и говорит: не волнуйся, Поль. Так прямо и назвал – по имени, а не этим дурацким номером. Не волнуйся, говорит, конечно же я все это знаю. И никакой я не бессмертный, а просто притворяюсь, что я такой. А тебе, говорит, притворяться не придется. И ушел.
Поль замолчал и посмотрел на меня.
– Ну и что он имел в виду? – тоскливо спросил он.
– Ив этом вся проблема? – удивился я. – Ты что, серьезно расстроился из-за такой ерунды? Да он просто намекнул тебе, что с такими заскоками ты не пройдешь экзамен.
– Ты думаешь? – оживился Поль.
– А что еще тут можно подумать? Ты ж ему чуть голову не расшиб. Скажи еще спасибо, если он не нажаловался Тесье и компании.
– Да я бы и сам так подумал. Но очень уж странно он смотрел, когда это говорил.
– А весь разговор он смотрел по-другому? Поль задумчиво почесал голову.
– Нет, наверное, так же.
– Вот видишь. Не бери в голову. В крайнем случае его слова можно истолковать так, что они тебя сделают бессмертным. Не такой уж плохой вариант.
