Гаяна (Художник П. Садков) - Аматуни Петроний Гай (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
— И я вижу в этом большой практический смысл, — согласился Андрей.
— Но в архивах дедушки не сохранилось точного указания местонахождения острова Статуй, его настоящего названия и научного описания. А что это все имелось, нет сомнения! Я догадываюсь: наверное, все такие материалы были им объединены в одну тетрадь или папку, но найти ее не могу… Вероятно, он отдал ее Велингеру.
— А если поговорить с географами? — посоветовал Андрей.
— Пыталась. Мало данных, если не сказать, что их, по существу, нет. А знать это, право же, стоит. Вот хотя бы такое Место из его прошения царю. Слушайте: «Таким образом, не вызывает сомнений, что мы натолкнулись на новую болезнь, ранее не описанную нигде. Видимо, болезнь сия пока таится на острове и, возможно, потому, что люди забросили его, не находит себе путей для дальнейшего распространения. Однако развивающиеся пути сообщения рано или поздно приблизят далекий остров к цивилизованным землям, и тогда на человечество может обрушиться страшное и непоправимое несчастье. Это третья важная причина, заставляющая меня нижайше просить ваше императорское величество об отпуске средств для экспедиции. Будущие поколения оценят по достоинству этот вклад в общее дело всего человечества». На первой странице, — продолжала Нина, — имеется «высочайшая» резолюция: «На усмотрение будущих поколений».
— Все ясно, — с горькой иронией произнес Андрей.
— Напротив, — возразила Нина. — Многое как раз не ясно, а мне очень важно знать для моей работы, где находится этот остров и какую болезнь там обнаружил дедушка.
В передней позвонили, и Нина ушла открывать дверь: вернулся Константин Павлович.
— Ну что, папа?
— Ничего-ничего, все в порядке, — рассеянно ответил отец, нервно потирая руки.
Летчики встали, распрощались и ушли. Нина не задерживала их: было уже около часа ночи, а по расстроенному виду отца девушка поняла, что ему не хотелось говорить при посторонних.
— Что все же случилось, папа? — спросила она, проводив гостей. — Больной жив?
— Да… Но опоздай я — и все было бы кончено…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Странное дело. «Воскресение из мертвых». Рязанов нападает на след
1
Работники московского уголовного розыска вели слежку за крупным вором по кличке Пат, руководившим группой спекулянтов и скупщиков краденых вещей. Успех расследования начатого дела зависел от осторожности и неторопливости и сулил МУРу ликвидацию группы преступников.
Неудивительно, что когда в конце января в квартире Пата стал часто появляться какой-то болезненный на вид, худой человек, следственные работники немедленно заинтересовались им.
Неизвестный оказался бухгалтером среднеазиатского овцеплемсовхоза Иваном Николаевичем Гороховым, ничем ранее не скомпрометированным. Он часто болел и зимой, когда в совхозе работы было мало, изредка выезжал на курорт. Горохов обращался ко многим врачам, даже к знахарям, о чем откровенно рассказывал своим сотрудникам.
Был он причастен к спекуляции или нет, узнать не удалось. Скорее всего, нет. Но тогда что связывало его с Патом?
Дальнейшая слежка за Гороховым привела работников МУРа к клинике академика Тверского, куда его приняли на стационарное исследование. У больного обнаружили доброкачественную опухоль гипофиза. Редкое заболевание привлекло внимание прославленного хирурга, он решился на сложную операцию.
На этом связи Горохова с Патом оборвались, и в МУРе кое-кто посчитал это знакомство случайным, не имеющим отношения к делу.
В ночь на первое февраля и на следующий день были произведены аресты Пата и его сообщников. На квартире Пата при обыске обнаружили тщательно запрятанный фотоаппарат с микропленкой.
— Чей?
— Краденый, — равнодушно ответил Пат. — Не успел продать…
Пленку проявили и стали в тупик. На ней были сфотографированы страницы рукописи нигде не изданной книги с пространным названием «География болезней человека и ее значение в разработке новых методов терапии». Автор рукописи — Павел Александрович Тверской, отец академика Тверского.
— Кто снимал? — спросили у Пата.
— Не знаю, — упорствовал он. — Кто-то из огольцов стянул и передал мне для продажи.
— Кто украл? — Учета не веду.
Еще деталь, в будущем оказавшаяся немаловажной: на пленке в двух местах лаборанты обнаружили оттиски пальцев. Один из оттисков был такой отчетливый, что его можно было сличить с другими по дактилоскопической картотеке МУРа. Сличили, но безрезультатно: в картотеке такого оттиска не имелось.
Надо было вести поиски по другому пути. Тогда-то и вспомнили о Горохове, потому что никто, кроме него, из сообщников и знакомых Пата никогда не бывал в клинике или на квартире академика Тверского.
— Давно знаете Горохова?
Пат безразлично ответил:
— Нет. Человек больной и глупый: знахарей искал, «исцелителей». Хотел я немного подработать на нем, да медицина помешала!
— Так вы и этим занимаетесь?
— Дипломов не имею, а жизнь движения требует, — схитрил Пат. — Сама копейка к тебе не прикатится, ей помочь надо.
И все-таки подозрение пало на Горохова. Но зачем ему понадобилось фотографировать рукопись, что в ней ценного?
За консультацией обратились в Комитет госбезопасности, к начальнику отдела полковнику Козлову. Полковник разложил фотокопии по порядку. Снимков было сто четыре, но сфотографированными на них оказались только сорок две страницы. Отдельные места кто-то переснимал по нескольку раз, видимо, желая оградить себя от неудачи.
Несколько раз была скопирована восьмая глава «Одна из медицинских загадок». В ней автор описывал редкие случаи в медицине, в частности, останавливался на загадочной болезни, обнаруженной им только на острове Статуй.
Все то, что относилось к острову, и рассуждения автора о болезни были пересняты несколько раз.
Обилие в главе специальных медицинских терминов, латыни, экскурсов в смежные с медициной науки затрудняло чтение. Козлов решил посоветоваться с академиком Тверским. Однако по дороге в клинику он изменил свое намерение. «Сначала выясню личность Горохова, — подумал Козлов. — А с рукописью повременим…»
В беседе с Константином Павловичем полковник не проронил ни слова о микропленке.
— Общее впечатление о Горохове, — признался Тверской, — у меня, да и у дочери тоже, сложилось хорошее. Он, несомненно, начитан, развит многосторонне, любит медицину…
— Есть основания так полагать, Константин Павлович?
— Разумеется. Он проявил, например, такой живой интерес к диссертации моей дочери, что это… я бы сказал, делает честь любому культурному человеку.
— Часто бывал он у вас в доме?
— Раз пять-шесть. Собственно, знакомство-то наше началось у меня дома: он пришел, добиваясь частного приема или, вернее, беседы, консультации. И как-то, знаете, сумел расположить к себе…
Далее академик с присущей ему точностью рассказал о подготовке Горохова к операции, не упустив даже такой мелочи: У него повышенная возбудимость, экзальтированность… Я решил лечением сном несколько привести его к норме перед операцией. Когда мы его усыпляли, то он в первые минуты бормотал всякое…
— Что именно?
— Например: «Я не поеду в Бжозув, я не поеду в Бжозув!..»
— Мне помнится, такое местечко есть в Польше, — заметил Козлов. — Скажите, Константин Павлович, а нельзя ли снять отпечатки пальцев у Горохова?
— Это невозможно, — ответил академик. — Я выписал Горохова из клиники.
— Почему? — насторожился Козлов.
— В последнюю минуту он отказался от операции, решив «собраться с духом» в будущем году. Как раз перед этим в клинике произошел ужасный случай, повлиявший на всех больных.
— Понятно, — прервал Козлов, попрощался и уехал к себе. Затребовав из МУРа фотографию Горохова, полковник немедленно объявил срочный розыск таинственного бухгалтера. На всякий случай поручил взять под наблюдение и его квартиру в Средней Азии.
