Планета Ка-Пэкс - Брюэр Джин (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗

– Ну да? – отозвался я. – Но его рисунок ничуть не похож на твой.

– Знаю. Поначалу я думал, твой парень все это сочинил. А потом увидел стрелку, указывающую на положение Земли.

– И что?

– Схема, которую я тебе прислал, показывала небосвод таким, каким он виден с Земли, только сдвинутый на семь тысяч световых лет к планете, которую он называет КА-ПЭКС. Понимаешь, о чем я говорю? Но если посмотреть оттуда сюда, небосвод будет выглядеть совсем по-иному. Так вот, я снова сел к компьютеру, и voila [12]! Там были и созвездие N, и вопросительный знак, и улыбка, и глазное яблоко – и все это было на тех местах, где он обозначил. Это шутка, да? Я знаю, тебя подбил на это Чарли.

В ту ночь мне приснился сон. Я летел в безвоздушном пространстве и потерялся. Куда бы я ни повернул, я видел все те же звезды. Не было ни Солнца, ни Луны, ни даже знакомых созвездий. Мне хотелось домой, но я понятия не имел, где был мой дом. Мне было страшно одному во Вселенной. И вдруг я увидел прота. Он жестом показал мне следовать за ним. И я с облегчением за ним последовал. Мы летели, а прот указывал мне на созвездие в форме глаза и на все остальные, и я наконец-то понял, где я нахожусь.

Потом я проснулся и никак не мог снова уснуть. Мне вспомнился эпизод, случившийся несколько дней назад: я бежал по лужайке больницы на встречу с семьей моего пациента, как вдруг увидел прота, сидящего на траве и сжимающего в руке горсть червей. Я опаздывал на встречу, и мне некогда было сосредоточиться на увиденном. И лишь позднее я подумал, что никогда прежде не видел, чтобы хоть кто-то из моих пациентов забавлялся горстью червей. И где он их только раздобыл? Я лежал в постели, не в силах уснуть, и с недоумением думал об этом, пока вдруг не вспомнил, как во время нашей второй беседы он сказал, что на КА-ПЭКСе все произошло от червеобразных существ. Может быть, он изучал их так, как мы исследуем наших «родичей» – рыб, чьи жабры, на время появляясь в человеческих эмбрионах, свидетельствуют о нашем родстве?

Я никак не мог собраться позвонить нашему офтальмологу доктору Раппопорту по поводу результатов проверки зрения у прота, но на следующее утро мне все-таки удалось это сделать.

– С моей точки зрения, – сказал он несколько раздражительно, – этот человек, вероятно, способен видеть световые волны длиной триста ангстрем. Это значит, он может видеть то, что доступно только определенным насекомым.

И хотя в голосе доктора чувствовалось сильное сомнение – как будто я пытался сделать его жертвой розыгрыша, – результаты теста он все-таки отрицать не рискнул.

А мне – в который уже раз – подумалось: до чего же сложно устроен человеческий разум! Как удалось больному мозгу прота натренировать себя видеть ультрафиолетовые лучи и как он смог представить себе схему небесного свода, видимого с расстояния семи тысяч световых лет? Последнее было в какой-то степени возможно, однако какие же у него потрясающие способности! Если он и был «зацикленным ученым», то, несомненно, очень образованным, правда, полным бредовых идей и страдающим потерей памяти. И тут я подумал: вот тебе и книга!

Синдром «зацикленного ученого» – одна из самых поразительных и самых трудно объяснимых патологий в психиатрии. Заболевание это принимает всевозможные формы. Одни из этих ученых – «календарные калькуляторы»: спросите их, на какой день недели попадает четвертое июля 2990 года, и они ответят вам не задумываясь, при том что многие из них не могут научиться завязывать шнурки. Другие «ученые» способны на поразительные арифметические вычисления: могут в уме складывать гигантские числа, извлекать из них корни и т. п. Третьи – обладают необыкновенным музыкальным дарованием.

Они могут спеть или сыграть только что услышанную песню, а то и целые куски симфонии или оперы, это всего лишь после одного прослушивания!

Большинство «зацикленных ученых» страдают аутизмом. У некоторых при клиническом обследовании обнаруживается травма мозга, в то время как у других никаких видимых нарушений не находят. Но почти у всех у них IQ ниже среднего – обычно от пятидесяти до семидесяти пяти процентов. Очень редко коэффициент умственного развития «зацикленных ученых» достигает нормы или превышает ее.

Как-то раз я удостоился знакомства с одним из этих необыкновенных индивидуумов. Это была женщина лет шестидесяти с диагнозом медленно растущей опухоли головного мозга, расположенной в левой затылочной доле. Из-за этой злокачественной опухоли она почти не могла ни говорить, ни читать, ни писать. К тому же ее положение осложнялось симптомами хореи и она почти не могла есть самостоятельно. Но и это еще было не все: она была одной из самых непривлекательных женщин, которых я когда-либо встречал. Наш персонал любовно прозвал ее «Катрин Денев» – в честь необыкновенно красивой и необычайно популярной в то время французской кинозвезды.

Но какая это была художница! Стоило нам принести ей нужные материалы, как голова ее и руки переставали дрожать и она начинала создавать по памяти почти совершенные репродукции полотен величайших художников. И хотя обычно это занимало у нее всего несколько часов, ее полотна были едва отличимы от оригиналов. И что еще не менее поразительно – это то, что во время работы она казалась просто красивой!

Некоторые из ее творений теперь можно встретить по всей стране – в различных музеях и частных коллекциях. Когда эта женщина умерла, ее семья великодушно подарила больнице одну из ее картин, и сейчас она украшает наш конференц-зал. В этой совершенной копии «Подсолнухов» Ван Гога – оригинал ее висит в музее изобразительных искусств «Метрополитен», – несомненно, отразился не только гений Ван Гога, но и талант этой художницы.

В прошлом психиатры стремились привести таких пациентов в норму, пытались «слепить» из них существ, более соответствующих запросам общества. Даже нашу «Катрин Денев» поощряли тратить больше времени не на живопись, а на то, чтобы научиться самостоятельно одеваться и есть. Однако если эти необычайные способности не поощрять, они заглохнут, так что теперь в различных психиатрических заведениях подобным пациентам стараются дать возможность развить их таланты в полной мере.

Правда, с большинством из этих «зацикленных ученых» общаться очень трудно. Например, беседовать с «Катрин» было просто невозможно. Прот же, в отличие от них, проявлял ко всему живой интерес, рассуждал вполне разумно и мог функционировать совершенно нормально. Чему же интересному мы можем научиться от такого индивидуума? Что еще, к примеру, он знает о звездах? А вдруг существуют иные пути познания, помимо тех, что мы признаем и согласны признать? И где в конечном счете граница между гениальностью и безумством, как, скажем, у Блейка, Вульф, Шумана, Нижинского и, разумеется, Ван Гога? Ведь даже Фрейд был подвержен серьезным психическим расстройствам. Поэт Джон Драйден [13] сказал об этом так:

Я поднял эту тему на утреннем собрании нашего персонала в понедельник, предложив дать возможность проту болтать о чем ему заблагорассудится, и при этом попытаться понять, есть ли в том, что он говорит о своем (нашем) мире, что-либо ценное, а также определить его состояние и кто он есть на самом деле. К сожалению, несмотря на убедительное присутствие полотна «Катрин Денев», моя идея была встречена без особого энтузиазма. Клаус Виллерс, например, ни разу не видя пациента, заявил, что это случай абсолютно безнадежный и что при первой возможности следует перейти к применению более радикальных мер. Правда, в консервативности подхода к его собственным пациентам доктор Виллерс, наверное, перещеголяет любого из наших сотрудников. Тем не менее, в конце концов решили, что невелика будет потеря, если предоставить ему «свободу» еще на неделю-другую, а уж потом отдать на милость фармакологов и хирургов.