Зыбучий песок - Браннер Джон (читаем книги бесплатно TXT) 📗

Займитесь этим прямо сейчас. Доктор Элсоп будет примерно через полчаса, и я попрошу его сразу посмотреть Чаррингтона.

– Спасибо, – кисло пробормотал Олифант и вышел.

«Может, если бы я тоже проводил среди пациентов целые дни, я бы относился к ним так же, как он.» Пол покачал головой и взялся за бумаги.

Телефон зазвенел, как раз когда часы пробили полдесятого. Раскладывая бумаги по папкам – «без изменений, без изменений, без изменений», – Пол снял трубку.

– Это Натали, – произнес голос, – я иду в палаты. Пойдешь со мной к Арчин или будешь ждать Элсопа?

– Подожди. – Одной рукой зажимая трубку, Пол другой сгреб бумаги в ящик. – Я догоню тебя в женском отделении через десять минут, годится?

– О'кей.

Еще один стук: сестра Дэвис с записками от экономки.

«Спросить ее что ли, как прошла ночь? Какая бестактность! Но хоть для кого-то этот день солнечный. Что в бумагах?: Ничего срочного, слава Богу.

Список лекарственных назначений: не забыть сказать Элсопу об этом курсе флуфеназина; он нам может пригодиться. И это все пока.» Он оттолкнул стул, поняв вдруг, что ему срочно нужно видеть Арчин.

«Это имя ей здорово подходит. Надеюсь, она с ним согласится: Почему я так хочу пойти к ней сейчас, с Натали – почему не могу подождать, пока придет Элсоп? У меня полно работы. Ох, да потому что с ней случилось то, чего я всегда боялся:

замкнуться в персональной вселенной. Так или иначе, ее случай выходит далеко за рамки обычнного. Галлюцинации, мания преследования, патологическая летаргия, весь этот список симптомов может означать что угодно – у человека не так уж много способов сойти с ума. Это как жар – вызывается самыми разными болезнями.

Интересно, радовался бы терапевт, если бы получил скачущую температуру, не похожую ни на грипп, ни на корь? Господи, это место творит ужасные вещи с моим чувством юмора.»

10

Поскольку Чент первоначально проектировался не для больницы, располагался он неудобно и бестолково. И если центральный корпус, отданный под нужды администрации, аптеку и квартиры для живущего в больнице персонала, был еще более-менее компактным, то палаты для легких больных в полном беспорядке оказались разбросанными по бывшим детским, картинным галереям, курительным, оружейным и Бог знает каким еще комнатам, а сестринские находились в бывших конюшнях, отделенных от главного здания мощеным двором. Только отделение для буйных достраивалось позже и получилось относительно функциональным. Таким образом, самый короткий путь из его кабинета в женское отделение, где он договорился встреититься с Натали, проходил через мужские палаты.

Он шел и чувствовал, как улетучивается то превосходное настроение, в котором он вышел из кабинета Холинхеда.

«Наверное, я не гожусь для такой работы. Один вид этих несчастных скручивает меня, как пальцы в кулаке.» В палатах стоял шум – со всех сторон раздавался топот, громкие голоса и визг прачечных тележек. Среди общего гама неслышно бродили несколько пациентов в пижамах, похожие на детей, которых за какую-то провинность оставили на целый день в постели. Это, однако было не наказанием, как считали больные, а мерой предосторожности. Каждого из них должен был сегодня осматривать консультант, и эта августейшая фигура вызывала у пациентов такой благоговейный ужас, что сестры боялись как бы кто со страху не убежал или не наложил на себя руки.

«Но какие объяснения могут соперничать с легендами? Они будут считать это наказанием до второго пришествия. Эксперты пишут о школьном фольклоре: дети лелеют суеверия, ритуалы, традиции. А сумасшедшие изобретают свои собственные.» У одного из окон, тупо глядя в пространство, стоял человек, половина лица которого каждые десять секунд дергалась в уродливом тике – это был Чарлингтон, отрешенно ожидавший приговора Элсопа. На приветствие Пола он не ответил.

«Не стоит усилий, что ли? А что стоит усилий в этой обстановке: безобразная краска на стенах, пол в разномастных заплатах, кровати, притиснутые друг к другу. Если крыс запереть в тесную клетку, они начнут пожирать своих детенышей.

На месте пациента я бы специально что-нибудь натворил, чтобы меня заперли в боксе. За восемьдесят квадрарных футов одиночества, отдал бы все, что угодно.» Он нашел Натали на площадке между первым и вторым этажами корпуса для буйных в конце прохода, ведущего в женское отделение. Она разговаривала со старшей сесторой Тородей и сестрой Уэллс. Пол остановился в стороне и стал ждать, пока они закончат.

«Наверное, имя делает нашу экономку такой основательной [4].» Любая больница представляет собой арену непрекращающейся войны за сферы влияния между самыми разными группировками; грызутся между собой медицинское начальство и больничный секретариат, иногда призывая в поддержку внешние силы, вроде попечительского совета или даже министерства здравоохранения; причной раздора может быть что угодно – от таких важных проблем, как цвет, в который надлежит перекрасить канализационные трубы, до чистого абсурда, когда в маневры вовлекаются даже пациенты, например, тихая, но непрекращающаяся грызня из-за публикаций в солидных медицинских журналах. Покидая учебную больницу, Пол надеялся, что ему не придется больше наблюдать ничего подобного, но оказалось, что Чент страдает тем же недугом, только в гораздо более тяжелой форме.

«Лучше бы Элсоп не говорил, когда я только приехал, что эта работа – идеальная база для начала публикаций. Что в двадцать восемь лет я знаю такого, что могло бы заинтересовать журналы? Историю странной девушки, которую мы назвали Арчин?

Может, и подойдет. Не придется ломать голову над темой диплома. Но не хочется.

Для меня пациенты – все еще странные, все еше личности. Вот когда они станут просто историями болезни, может тогда…» Старшая сестра ретировалась. Пол двинулся к Натали и сестре Уэллс.

– О чем вы тут?

Натали поморшилась.

– Экономку волнует, что у нас больная без удостоверения личности. Может она в чем-то замешана? А может ее ищет полиция? А не взять ли у нее на всякий случай отпечатки пальцев?

Сестра Уэллс, худая темноволосая женщина, которой Пол симпатизировал с первой же встречи, сочувственно улыбнулась, продемонстрировав крупные лошадиные зубы, и направилась к палате, куда вчера поселили Арчин. Пол двинулся вслед за Натали и тут неожиданно вспомнил:

– Черт, я забыл вчера позвонить Хоффорду!

– Я звонила, сразу, как ты ушел. Только ничего нового я ему не сказала.

– Он говорил что-нибвдь о Фабердауне – ну, о коммивояжере?

– По-прежнему утверждает, что ничем не провоцировал нападение.

Инспектор извинялся, но сказал, что дело, видимо, будет отсрочено.

– Что это значит?

– На их жаргоне – то, что оно им надоело. – Натали остановилась перед одним из боксов, тянувшихся вдоль стены палаты. – Черт возьми, сестра, я же просила держать ее дверь открытой.

– Она и была открыта, – возразила сестра Уэллс.

Пол огляделся. Как и в мужском отделении, по палате в ночных сорочках слонялись пациентки, которых сегодня должны были осматривать консультанты, одна бросилась ему в глаза – немолодая женщина с плутоватым лицом и спутанным клубком седых волос. Она рукой прикрывала рот и постоянно хихикала. Пол тронул Натали за рукав.

– Что? А, Мэдж Фелпс в своем репертуаре. Надо было сразу сообразить.

Считает, что она здесь для того, чтобы шпионить за другими, и каждый день ходит ко мне и к сестрам с кучей жутких сплетен про то, как все плохо себя ведут. Сестра, скажите, чтобы она ушла.

Она резким движением открыла дверь. На низкой жесткой койке, напуганная их неожиданным вторжением сидела Арчин.

«Я уже был в этом боксе. На стене нацарапано ПОМОГИТЕ. Может и хорошо, что она не умеет читать.» Узнав Пола, Арчин вскочила на ноги и робко улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, стараясь, чтобы это вышло как можно теплее.

«Не обрашай внимания, что она похожа на пойманного зверька. Такую маску может носить даже убийца.» – Как прошла ночь? – спросил он Натали.