Между плахой и секирой - Чадович Николай Трофимович (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
То же самое пришлось проделать и с Веркой, внезапно утратившей свою обычную профессиональную осторожность, а Толгая и Смыкова он просто хорошенько встряхнул. Зато к Лилечке Лева притронуться не посмел, и та продолжала грезить наяву.
– Скорее, скорее! – подгонял ватагу новоявленный командир. – Рвите бдолах! Каждый должен взять столько, сколько сможет унести! Поторапливайтесь! Здесь нельзя долго задерживаться! Обрывайте только верхние веточки!
– Куда этот чертов бдолах девать! – озлился Зяблик. – Ни мешка, ни сумки, ни карманов… Может, я его, как хомяк, за щеку буду складывать?
– Ты его в сноп вяжи, – посоветовала Верка, в школьные годы неоднократно выезжавшая в подшефный колхоз на уборку льна. – Сначала собираешь пучок потолще… Вот так… Потом из тех же стеблей делаешь обвязку. Перевясло называется… Закручиваешь – и готово.
– Ну уж нет! – уперся Зяблик. – Не получается, хоть убей. Дачные гарнитуры из лозы вязал, а сноп не могу… Лучше ты за меня сделай.
Кто-то растолкал Лилечку, и она, опомнившись, включилась в общий трудовой процесс. Сооруженный ею сноп в прежние времена мог украсить Талашевскую районную выставку достижений народного хозяйства.
В заготовках не участвовали лишь двое – Артему бдолах был без надобности, а Лева не желал подрывать свой авторитет руководителя, рабочим органом которого, как известно, является горло и лишь в крайнем случае указательный палец.
– Как обратно идти, знаете? – с тревогой спросил у него Артем, чье пребывание в Эдеме, похоже, заканчивалось.
– Карта есть. Не ошибемся, – Лева кивнул на Толгая, чья спина была сплошь разрисована графитом. – Лишь бы не употел сильно… Эй, батыр, не налегай так! Хребет береги!
– Как только до Нейтральной зоны доберетесь, бдолах просушите… Да и смолоть его не мешало бы.
– Незримых нам нужно опасаться?
– Нет. Те, кто идет из Эдема, их не интересуют.
– Ну и слава Богу. Значит, вернемся той же дорожкой, что и пришли.
– Было бы неплохо. Я когда вас, беспомощных, в Эдем тащил, не все вещи успел подобрать. Аккордеон остался и, кажется, пара дорожных мешков. Вам бы они сейчас здорово пригодились.
– Постараемся найти.
– Ну тогда, наверное, все, – Артем похлопал Цыпфа по плечу. – Пойду, пока люди делом заняты. Потом объясните им что к чему. Лилечке особый привет.
– Мы уже не увидимся? – Цыпфу почему-то стало нестерпимо тоскливо, словно с ним прощался не чужой человек, а старый и добрый приятель.
– Сам не знаю… Кое-какие незаконченные делишки еще остались… Возможно, я загляну напоследок в Отчину. Тогда и свидимся. А пока желаю всем удачи.
Его рука опять легла на плечо Цыпфа – не только легла, но и легонько подтолкнула его вперед. Так взрослые прогоняют от себя детей, чтобы те не видели их в момент горя или слабости.
Лева сделал по инерции несколько шагов, выждал пару минут и только тогда посмел оглянуться. На том месте, где только что стоял Артем, порхали черные пушистые снежинки.
Лилечку подвело чрезмерное усердие в работе. Сильно опередив других сборщиков бдолаха, девушка добралась почти до центра плантации. Наклонившись в очередной раз, она увидела в путанице сизых веточек нечто такое, что заставило ее издать звук, обычно определяемый словарями как визг, только куда более пронзительный. Не исключено, что слышать его можно было даже в ультразвуковом диапазоне.
Все дружно бросились к Лилечке на помощь, но первым, как ни странно, успел Цыпф, находившийся от места происшествия дальше всех. Напрочь забыв прошлые обиды, девушка вцепилась в него, как испуганный детеныш обезьяны – в свою мамашу.
– Ну все, все, – Лева гладил ее по волосам. – Он же мертвый, он не кусается…
– Действительно, – сказал Смыков, раздвинув рукой заросли бдолаха. – Как он может кусаться? Головы-то нет.
– Ты, Верка, права оказалась, – скривился Зяблик. – Жмуриков тут хоронить не надо… Сами на нет сходят. Но зато как перед этим выглядят… Тьфу!
– И головы нет, и пальцев. На правой руке. – Смыков преспокойно продолжал осмотр неведомо откуда взявшегося трупа.
– Может, отъел кто-нибудь? – высказал свое предположение Зяблик.
– Кто здесь мог их отъесть? Мышки-норушки? Разве вы местную живность не видели?
– Мало ли что мы видели… Прилетели стервятники откуда-нибудь.
– Стервятники бы первым делом потроха склевали. Вон они, все наружу торчат. И печенка, и селезенка… Хоть анатомию изучай, – авторитетно заявил Смыков.
– Ты, главное, позыркай, нет ли при нем какого-нибудь оружия.
– Ничего! – Смыков ногой перевернул мертвое тело, которое тут же развалилось на части, как трухлявая колода. – Ни оружия, ни одежды. Если что и было, так те, кто его убил, все забрали.
– Убили, думаешь? А не мог он сам загнуться, бдолахом обожравшись?
– Нет! Вы, братец мой, сюда посмотрите. Голова отчленена вместе с ключицей, наискосок. Страшной силы удар! А пальцев потому нет, что он рукой прикрывался.
– Башку надо искать, – сказал Зяблик. – По башке определим, кем он был на этом свете.
– Если она тут осталась, то найдем… Так, упал он сюда… Удар, значит, с этой стороны нанесен. Следовательно, искать надо в том направлении. – Смыков взмахом руки очертил примерный район поисков. – Далеко она, конечно, улететь не могла, но метров пять я гарантирую.
Остальные члены ватаги молчали, с почтением прислушиваясь к профессиональному диалогу бывшего убийцы и бывшего сыскаря, только Лилечка продолжала всхлипывать: «Какой ужас, ведь я на него чуть не наступила!»
Отсутствовавшую голову отправились искать всем гамузом, за исключением женщин и Цыпфа, прикованного к месту объятиями не на шутку перепуганной Лилечки. Однако, вопреки прогнозам Смыкова, она не обнаружилась ни в пяти, ни даже в десяти метрах от трупа. Стали высказываться предположения, что, дескать, голову мог унести с собой убийца, пожелавший изготовить из нее памятный сувенир, или что обезглавленный прибежал сюда самостоятельно, совсем как оказавшийся в аналогичной ситуации петух (еще неизвестно, на какие чудеса способен наглотавшийся бдолаха человек).
– Тут она! Нашел! – объявил наконец Зяблик, добравшийся чуть ли не до края плантации.
Подняв за волосы черный, изъеденный молниеносным гниением обрубок, все еще взиравший на мир широко открытыми и на удивление ясными глазами, Зяблик спросил:
– Может, узнает кто?
Общее мнение сошлось на том, что в таком виде этого бедолагу и мать родная не узнает.
Тем не менее Зяблик, утративший брезгливость много лет назад в своем первом следственном изоляторе, продолжал старательно изучать жуткую находку.
– Иди-ка сюда, – позвал он Смыкова. – Пощупай.
– Зачем? – Чувствовалось, что Смыкову очень не хочется марать перед обедом руки.
– Нет, ты пощупай, пощупай, – настаивал Зяблик.
– Я и так вижу, – ответил Смыков, неохотно подходя к нему. – Ну и что?
– Это я у тебя хочу спросить – ну и что?
– Обыкновенная шишка, – Смыков прищурился, со всех сторон рассматривая мертвую голову. – Ты что, шишек никогда себе не набивал?
– Какая это шишка? Это рог! Глаза разуй! – нахмурился Зяблик.
– Рога парами растут. А где тогда второй? Нетути…
– Еще не вырос. Рога, как зубы, режутся. Могут сразу оба, а могут поодиночке.
– Вам, братец мой, аггелы за каждым кустом чудятся… Имелись бы настоящие рога, тогда бы и спора не было. А это ни то ни се.
– Какой из тебя следователь! – Зяблик скривился, как от зубной боли. – Никакого любопытства. Лишь бы с рук скорее сбыть. Вот подожди, нарвемся на аггелов, они нам этого мертвеца припомнят.
– Вот мы вас, такого любопытного, и оставим с ними объясняться, – ухмыльнулся Смыков. – Ну что, закончилась экспертиза?
– Закончилась… Хотя нет! – Зяблик, уже собравшийся забросить голову куда-нибудь подальше, вдруг передумал. – А ведь он в кольчуге был!
– С чего вы это взяли?
– А вот! – Из черной коросты, в которую успела превратиться запекшаяся кровь, Зяблик, морщась, выковырял что-то вроде обрывка цепи, составленной из круглых плоских звеньев. – Теперь будешь спорить?
