Другие правила - Большаков Валерий Петрович (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
Изрядно отхлебнув, Антон содрогнулся. Гадость какая… Он пошарил глазами за окном и остановил взгляд на смуглом чернявом юноше с миниатюрным пультом управления на шее. «Добытчик! – подумал Антон с неожиданной злобой. – Ах, что вы, что вы! Т-трудяга…»
От стада бесшумно летящих грузовиков внезапно отбился громадный «питер-вестерн», засиял габаритами, как новогодняя елка, и подрулил к чернявому юноше.
Юноша не спешил, но и не отвлекался. Он деловито похлопал по теплому капоту, откинул панель, высматривая порчу, заглянул под массивный хромированный бампер и стал копаться в соузлиях, ковыряться, подтягивать, поправлять, подкручивать… И все это он делал с таким удовольствием и вкусом, что Антона завидки взяли.
…И что-то в нем самом сдвинулось, возникло как бы из ничего. Будто на проржавевшие, закисшие шестеренки плеснули масла. Зубчатые колесики жадно обволоклись скользкой пленкой, заскрежетали и провернулись.
«Съезжу, – решил Антон. – Выйдет там что или не выйдет, а попробовать все равно надо…»
Глава 4
Без десяти пять на мутном синем горизонте заяснелись очертания Конецполя – плоские кремовые корпуса, прилизанные веретена тополей и старинная градирня, оставшаяся от разобранного сахарного завода. Только это и было видно – по обе стороны от дороги стояла пшеница выше человеческого роста. «Стоколосовая», пережиток неолита. Ничего, скоро экологи и до этого поля доберутся, запашут и любовно, по травинке, взрастят дикую степь. Прогресс, так сказать. Борьба хорошего с лучшим.
Жара спадала, но было еще душно. Пахло полынью-чернобыльником и чуть-чуть шалфеем. «Ну и где эта школа? – нервничал Антон. – Пора бы уж появиться. А это не к ней ли?..»
Замигали впереди сигнальные световые столбы, и Родин свернул на узкую дорогу к уездному учебному центру. У школьного парка жались, поближе к деревьям, каплевидные геликоптеры. На обширной бетонированной площадке, уставленной пустыми атомокарами, не нашлось ни одного свободного места, и запыленный, зачуханный «гепард» с царапаньем и треском врюхался в заросли колючей груши. Приехали. Крутившийся поблизости кибердворник с энтузиазмом застрекотал и бросился мыть и чистить грязную машину, скрести ее, протирать и наводить глянец.
«Совсем как я, – усмехнулся Антон, – сидит и ждет, пока работа сама к нему явится…»
Вымотанный гонкой по жаре, щуря уставшие глаза, он с наслаждением окунулся в прохладную, пятнистую от солнца тень аллеи. Желтая ровная дорожка повела его через каштановую рощу, мимо стеклянных спален и пестрых коттеджей, мимо прозрачного голубого бассейна с вышкой для прыжков, мимо мастерских, мимо вишневого сада, где Антон впервые увидел детей – очень аккуратные, очень прилежные, мальчики и девочки сидели за партами, расставленными прямо под деревьями, и писали в своих тетрадках, а молоденькая воспитательница ходила от одного к другому и что-то объясняла вполголоса.
– Извините, а вы к кому, сударь?.. – спросил Родина серьезный детский голос. Антон обернулся. На него строго и пытливо смотрел отрок в коротких штанах и в летней рубашке из микросетки. «Типичный инкубаторский», – подумал Антон. Умное, воспитанное дитя. Опрятное и без комплексов. В его возрасте Антон и иже с ним ходили «бить инкубаторских» – отказников из школы-интерната на Богополе. Сколько жестокости было в тех драках на чопорных, подстриженных, причесанных, шампунем мытых улицах! Сколько ярости! И никакого смысла. Ни малейшего! И интернатовские всегда давали сдачи. Теперь они поднимают вечную мерзлоту, водят громадные планетолеты, осваивают абиссаль. Или заняты еще каким-нибудь делом, тоже большим и важным. Все они стали кем-то…
– Ты дежурный? – спросил Антон.
Мальчик кивнул.
– Мне нужен учитель Строев, – объяснил Родин, озираясь. – Он вообше-то здесь?
– Был с утра, – заверил его дежурный. – Пойдемте, я вас провожу.
Они вышли на солнце и двинулись по широкой просеке в густой, в рост человека, сочной траве, глушившей даже абрикосы-дички. Стояла духота, как в парной. От травы шел острый, горький запах.
Мягкая зелень справа мокро захрустела, раздалось глухое басистое мычание, и гигантская пятнистая корова высунула из травы любопытную морду.
– Марта, Марта… – ласково потрепал ее дежурный, задрав руку.
Марта вздохнула, как кит, тряхнула головой и выпучила на Антона большой круглый глаз. Родин постарался обойти «буренку» стороной.
– Ну и скотинища! – сказал он потрясенно. – И тебе не страшно? Три метра в холке!
– Ну что вы, – снисходительно сказал дежурный, – они же добрые! И очень послушные. И потом, мы молока не знаем куда девать! Парного!
Из травы, озабоченно стрекоча, выскочили плоские серебристые киберпастухи на широких, мягких гусеницах и погнали Марту в стадо.
– А вот наша школа!
– Где?А-а…
Школа была двухэтажная, белая с кремовым. Высоченные шелковицы, ивы и яворы загораживали от солнца ее переднюю прозрачную стену.
– Как тебя звать хоть, дежурный? – спросил Антон. – А то неудобно как-то…
– Берталан. Просто Берци.
– А меня – Антон.
– Очень приятно, Антон, – вежливо сказал Берталан.
– Это правда, Берци, – вкрадчиво, с подковыркой, спросил Родин, – что вы учитесь по восемь часов в сутки?
– Кто вам такое сказал? – Берци сделал большие глаза.
– Ну-у… – затянул Антон уклончиво, – люди говорят.
– Если уж на то пошло, – без тени улыбки сказал Берци, – мы учимся по 10-14 часов в сутки, все время, когда мы не дома. Могу я узнать, где учились вы, Антон?
– В 12-й школе, – пробормотал сбитый с толку Родин. – А-а… э-э… ну вот был у вас урок алгебры или там экономики, а что вы делаете после уроков?
– Мы всегда очень заняты, – терпеливо объяснил Берци. – Учимся, ходим в походы, ведем раскопки на древнем кургане – это далеко отсюда, у лимана. Читаем, конечно, Устраиваем концерты и спектакли. Спортом занимаемся. Младшие играют. Но в основном…
– А тебе сколько?
– Пятнадцать скоро. Но в основном мы развиваем свои таланты – смотря, у кого какой. У меня вот способности к технике, только я еще не знаю точно, кем буду – то ли межпланетником, то ли кибернетистом. То ли еще кем.
– Ага, – глупо сказал Антон.
«Развиваем свои таланты», так-то вот. Антон вздохнул. Он почувствовал себя нашкодившим, зареванным первоклашкой, которого старшеклассник волокет к директору. И еще эти дурацкие цветоволосы… Интересно, Берци какого о них мнения? Лучше даже не спрашивать…
Они поднялись на второй этаж, и Берталан заглянул в двери рабочей комнаты «С».
– Антон Иваныч у себя, – сказал он шепотом, глядя на Антона через плечо, – но он разговаривает по видеофону. Я оставлю вас?
– Да-да, конечно, – торопливо закивал Антон и проводил взглядом удалявшегося дежурного. «Дети – наше будущее». Странное какое-то будущее, непонятное. Непривычное какое-то. Даже пугающее. Хотя… Ну, не смолит чадо сие трескучих синтетических сигарет. Не цвиркает слюной под ноги. Не гогочет у подъездов, мешая спать благонравным гражданам. Ну и что с этого? Кто сказал, что именно такое детство обязательно и непременно? Что детям подобает маяться дурью с пеленок, а не развивать свои таланты? Люди говорят? Поймать бы этих людей…
Антон прислушался.
– Сколько?! – донеслось из-за неплотно прикрытой двери. – А-а… Мне послышалось – «два»… Да, двадцать процентов работает. На всю Евразию это… сейчас посчитаю… Четыреста на сто… и на двадцать… получается восемьдесят миллионов человек. Где-где? Ну, нашли с чем сравнивать! В Европах ваших хорошо если процентов десять наберется работающих, да и то… А почему… Да… А почему, вы думаете, мы и вернулись в границы СССР? Именно поэтому… Конечно… Да?! А вы вспомните, на что мы замахивались! Чтобы одна десятая всего населения пошла в преподаватели, даже одна седьмая! Да! Даже так! И чтобы каждый преподаватель работал с небольшой группой учеников, с четырьмя или пятью детьми – и так все десять лет. Вот тогда будет толк! А так… Конечно… Нет а как мы можем внедрять Теорию Воспитания, если не появилось еще мощного социального слоя учителей? Кому ж ее развивать? Ну, так… Я о чем и говорю. А сколько еще реликтового, рептильного в самих школах? Не мне вам говорить об этом… Да, опять проблема. Кругом одни проблемы! А что ж вы хотите, Панас? Время такое! Фронтир! Извините, Панас, ко мне, кажется, пришли. Да… Да… Конечно. Звоните, Панас. Всего хорошего!
