Счастье - это теплый звездолет (Сборник) - Типтри-младший Джеймс (книги полностью бесплатно TXT) 📗
Очень напряженная пауза; Аарон внутренне корчится, вспомнив о тьме у Брюса за плечом. Та почти удавшаяся попытка самоубийства была ужасна.
— Понятно, — говорит Брюс слишком небрежным тоном. — Куда мне идти сдаваться?
— Никуда не надо идти. Его видели и другие. С ними я тоже буду говорить.
— Другие? — Щелчок в мозгу, тень исчезла. Брюс ухмыляется, как призрак Супербелки. — Один раз — случайность, два — совпадение. Три раза — вражеская вылазка.
— Поспрашивай для меня, ладно? А то я тут сижу взаперти.
Аарон не верит во вражеские вылазки, но знает, что Брюсу Янгу нужна помощь.
— Хорошо. Правда, я такого не умею, но… ладно.
Он выходит. Человек без родины. За годы полета Брюс прилепился к команде китайской разведшлюпки (и особенно к Мейлинь, их экологу). Брюс был совершенно уверен, что станет одним из двух неграждан Китая, которых коммандер Ку возьмет с собой в планетарную экспедицию. Удар оказался почти смертельным — Ку, стопроцентный китаец, выбрал вместо него Лори и австралийца-геолога.
На экране появляется второй «свидетель явления Тиге» — Ольстрем, высокая светловолосая руководительница компьютерщиков, более или менее удачная имитация человека. Аарон не успевает поздороваться, как Ольстрем сердито говорит:
— Вам не следовало его выпускать.
— Шеф Ольстрем, где вы его видели?
— У себя в каюте. Номер пять.
— Вы с ним говорили? Он что-нибудь трогал?
— Нет. Он ушел. Но он здесь был. Ему не следовало здесь быта.
— Скажите пожалуйста, вам ничего в его внешности не показалось странным?
— Еще бы не странным. У него полголовы не хватает.
— Помимо этого, — терпеливо говорит Аарон, вспоминая, что юмор Ольстрем когда-то ему нравился.
— Не-а.
— Шеф Ольстрем, лейтенанта Тиге не выпускали из изолятора. Мы постоянно следим за его пульсом и дыханием. Он все это время находился здесь.
— Вы его выпустили.
— Нет, мы его не выпускали. Он был здесь.
— Не-а.
Аарон спорит, ожидая услышать в ответ коронную фразу Ольстрем: «Хорошо, я упрямая шведка. Ну так покажите мне». Ее упрямство вошло в легенду на «Центавре»: в фазе ускорения она спасла всю экспедицию, отказываясь верить данным собственного компьютера, пока датчики на корпусе корабля не проверили на кристаллизацию. Но сейчас она вдруг встает, щурится, словно встречая лицом режущий ветер, и говорит:
— Мне почти хочется домой. Я так устала от этой машины.
Это настолько нехарактерно для нее, что Аарон теряется и не успевает ничего сказать. Ольстрем прерывает связь. Аарона это слегка беспокоит: если Ольстрем нуждается в помощи, ему предстоит та еще работка — добраться до сердцевины этой скалы в человеческом облике. В то же время он чувствует некоторое облегчение: пока что все, кто видел Тиге, — люди с личными проблемами. Последствия стресса.
Тиге им привиделся, думает Аарон. Это логично. Тиге — символ катастрофы. Подходящее воплощение беспокойства. Если тут чему-то удивляться, то лишь тому, что так мало народу его видело. Аарона снова охватывает восхищение: люди на «Центавре» удивительно хорошо держатся после десяти лет разлуки с Землей, десяти лет тесноты, десяти лет смерти, затаившейся по ту сторону тонкой металлической оболочки. А теперь там ждет и еще кое-что: искра инопланетной жизни, запечатанная в трюме «Цветка Китая», который сейчас привязан к кораблю тросом. Инопланетянин Лори. Аарон отчетливо чувствует, что сейчас эта тварь висит прямо у него за спинкой стула.
— Шеф, к вам еще двое, — говорит Коби по интеркому.
Это тоже слегка необычно. Экипаж «Центавра» состоит из очень здоровых людей. Входит перуанец-океанограф и, стесняясь, признается, что страдает бессонницей. Он принципиально против снотворных, по идеологическим соображениям, но Аарон уламывает его попробовать регулятор альфа-ритма. Затем приходит Кавабата, начальник гидропонной фермы. Его беспокоят спазмы в ногах. Аарон назначает хинин, но Кавабата не уходит — он начинает с жаром рассказывать об эмбриональных культурах, с которыми сейчас экспериментирует.
— Девяносто процентов жизнеспособны после десяти лет заморозки, — ухмыляется он. — Мы явимся на планету не с пустыми руками. Кстати, доктор, похоже, лейтенант Тиге выздоравливает? Я вижу, его уже выпускают погулять.
Аарон настолько ошарашен, что лишь невнятно бормочет в ответ. Впрочем, Кавабата его не слушает — он произносит панегирик курам (которых Аарон терпеть не может) и удаляется.
Потрясенный Аарон идет проведать Тиге. Судя по индикаторам датчиков, размещенным с наружной стороны палаты, все данные считываются нормально: пульс ровный, ЭКГ хорошая, хотя и плосковата. Аарон наблюдает, как альфа-ритм на энцефалограмме переходит в фазу быстрого сна, потом возобновляется. Распечатки тоже лежат снаружи. Аарон открывает дверь палаты.
Тиге лежит на боку в наркотическом сне, демоне i рпр я чет кий нордический профиль. Он выглядит на диад над ь дед, и ни днем старше: на высоких скулах розовый румянец, бледно-золотая челка падает на закрытые глаза. Архетипический мальчик-красавец в костюме авиатора, белый шелковый шарф развевается на утреннем ветерке. Тиге ворочается во сне, откидывает руку, в которую воткнута игла капельницы. Теперь Аарон видит все его лицо. Длинные светлые ресницы по-прежнему сомкнуты.
Становится видно, что Тиге — мальчик тридцатилетний, с чудовищной вмятиной в черепе на месте левой теменной кости. Три года назад Тиге-Тигр пал жертвой первого — и пока что единственного — несчастного случая в экспедиции. Дурацкая случайность: он благополучно совершил сложную операцию с выходом в открытый космос, но, когда снимал скафандр в шахте с нулевой гравитацией, сверху свалился кислородный баллон, и Тиге чуть не остался без головы.
Тиге улыбается, словно чувствуя, что Аарон рядом. Широкий рот все так же сулит услады. До травмы Тиге успел образовать несколько однополых союзов с другими участниками экспедиции. Это и многое другое было предусмотрено программой «Центавра» и помогло нам преодолеть все трудности, не сойдя с ума, грустно думает Аарон. Сам он не побывал у Тиге в любовниках — слишком стеснялся своего неуклюжего, чисто утилитарного тела. Безличная податливость Соланж — гораздо безопаснее. Разумеется, это тоже было в программе. Там было предусмотрено все, кроме Лори.
Тиге шевелит губами, пытаясь что-то сказать во сне.
— Ды… да. — Речевые контуры шарят в руинах теменной доли. — Ды… да… домой.
Ресницы поднимаются, на Аарона смотрят небесно-синие глаза.
— Все в порядке, Тигр, — врет Аарон, поглаживая Тиге, чтобы его успокоить.
Тиге хлюпает слюной и вновь уплывает в сон. Изящное тело гимнаста описывает арабеску в низкой гравитации. Аарон проверяет, все ли катетеры на месте, и уходит.
Закрытая дверь напротив отсека Тиге ведет в палату Лори. Аарон на правах брата толкает дверь и входит, остро осознавая присутствие видеокамеры на потолке. Лори лежит на койке читает. Все очень мило и совершенно нормально.
— Завтра в девять ноль-ноль, — сообщает Аарон. — Завершающее интервью. Ты как?
— Тебе лучше знать. — Лори изображает бодрую гримаску, кивает в сторону биомонитора.
Аарон разглядывает ее, прищурясь. Он не знает, как поделиться с сестрой подозрениями — глубокими, космическими, — когда над головой висит эта штука. Он выходит и отправляется поговорить с Коби.
— Не мог ли Тигр оказаться в поле зрения одной из видеокамер? Экранов интеркома?
— Абсолютно исключено. Посмотрите сами, — говорит Коби, загружая записи для просмотра. — Я их не подделывал.
— А я вас ни в чем таком и не обвинял, — резко отвечает Аарон. Но он виноват и сам это знает. Потому что именно Коби был вторым человеком, которого выпало допрашивать Фою. Пять лет назад. Аарон тогда обнаружил, что его коллега-врач синтезирует наркотики и снабжает ими членов экипажа. Аарон вздыхает. Неприятная история. О том, чтобы покарать Коби или кого-то еще, речь не шла — каждый из них был незаменим для экспедиции. А Коби — главный патологоанатом. Что ждет Коби, когда — если — они вернутся на Землю? Кто знает. А пока что он продолжает работать как обычно, но с тех пор начал звать Аарона «босс».
