Изнанка - Палий Сергей Викторович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
— И что с того? Я сшиз.
— Да тут каждый встречный-поперечный — сшиз. Так захлопнут, что забудешь, как звали!
— Ну не знаю даже… У меня третья категория все-таки.
Бомж снова поперхнулся. Затушил бычок.
— Ты вообще соображаешь, что говоришь? А вдруг я стукло? Вот возьму сейчас и шепну вертухаю…
— Я тебя по нарам размажу, пикнуть не успеешь, — предупредил Рысцов, напрягаясь.
Старикан засопел и махнул когтистой клешнёй, дразнясь:
— Я да я, да жопа не моя… Коли такой продвинутый, что ж ты не сказал этим псам сразу? С третьей категорией должность в конторе можно очень тёплую заполучить. Заливаешь, голубчик. Или сам — пёс подсадной. Только ты имей в виду, мне терять нечего — сошлёте в изнанку, удавлюсь. Сами же хлопот не оберётесь.
Он нахохлился и выпрямил ноги.
— Никакой я не подсадной, — обиделся Валера. — Я и правда не понимаю, что тут происходит. В какой конторе должность-то?
Бомж недоверчиво скосил на него глаза из-под спутавшихся косм. Подозрительно вопросил:
— Да ты что, и впрямь ничего не знаешь о городах на траве?
— Ничегошеньки, — честно признался Рысцов.
— Ну и ну… в тайге, что ль, жил все это время… — пробубнил бомжик себе под нос, досадливо покачивая головой. Вдруг он встрепенулся: — Курить есть?
Валера пожал плечами и развёл забинтованные ладони. Старикан поник, но тут же вновь воспрял духом и даже вскочил с нар. Обличительно ткнул когтем в него и прогнусавил:
— А если ж ты из-под С-визора, да ещё и с третьей категорией, зачем псам сдался? У них шестые, максимум пятые… Да ты б их одной левой раскидал! Ай заливаешь!
— Хм… Не знаю. Не подумал как-то… — стараясь придать голосу искренности, ответил Валера, На самом деле он не мог раскрыться по пустяку — таков был уговор с остальными ребятами. Да и профессор предупредил, чтобы он зазря не светился до поры до времени и силы не расходовал.
Бомж побродил туда-сюда и снова взгромоздился на нары, как на насест.
— Чудной ты какой-то.
— Какой есть.
— Вроде на подсадного-то не похож. Н-да…
Они помолчали. Наконец Рысцов сказал:
— Расскажи о городах на траве.
Бомж нахохлился пуще прежнего. Важно скуксил заросшую физиономию.
— Тут дело какое… — Он осёкся и заулыбался: — Ей-богу, прям как с дитятей по букварю… В Центрах-то сейчас, перед тем как под агрегат положить, ликбез проводят. В обязательном порядке… Ну да ладно, слушай, а что не поймёшь — вопрошай. Только с одним условием…
— Ну?
— Если все ж надумаешь сегодня, до того как тебя из сна вышвырнет, слинять отседова; то меня с собой возьмёшь. Договорились?
Валера снова пожал плечами:
— Хорошо.
— Трава растёт на асфальте, — начал бомжик, снова раскуривая сантиметровый чинарик. — Ну… не только на асфальте, конечно. Вообще — в городах. На улицах, площадях, в переходах… Везде, куда солнечный свет попадает..
— А на перилах и крышах — тоже? — уточнил Рысцов.
— Нет, только на земле… — Старикан, подбирая слова, повертел окурком перед собой. Словно руны выводил. — Ну… как бы тебе объяснить… Короче, где ногами ходишь, во!
— По крыше тоже можно ходить…
— Тьфу ты! Не перебивай!
— Молчу, молчу.
— Так вот, где солнышко есть, там и растёт, значит…
— Стоп! — Валера подошёл к замысловатому световому узору на полу камеры. — А почему в таком случае здесь не растёт?
— Я её дней десять назад вытоптал.
— И ни одного ростка за неделю с лишком? — усомнился Рысцов.
— Так никто ж не посадил! — всплеснул когтями бомжик. Мол, как же можно не понимать таких простых аксиом?
— То есть, — выгнул бровь Валера, — чтобы трава росла, её нужно посадить?
Бомж посмотрел на него, как на конченого кретина.
— Ну да, правильно, — смутился он. — Давай дальше рассказывай…
— В общем, когда человек попадает в Город на траве, не важно какой — их же тысячи в эсе, все те, которые «чёрной чумой» в реальности заражены — его поселяют в свободную квартиру, благо с этим проблем нет, а опосля — распределяют…
— Куда?
— Не куда, а как. Согласно его образованию, возрасту и категории. Если ты, допустим, университет окончил, не старше тридцати пяти и сшиз, то пойдёшь на контору работать, патрульным или какой-нибудь штабной крысой — это от категории зависит. А если ты старикан с тремя классами образования или, положим, ребёнок от семи до четырнадцати годков — то дорога тебе заказана на мельницу…
— Это что?
— Да погодь… Объясню все щас. Если молодой, но без образования и категория не сильная или вовсе нет её, то два варианта: либо в саженцы, либо в ходоки распределят. А дальше все зависит от того, как работаешь, в табели все учитывается — можешь, будучи неучем, дослужиться и до конторщика с привилегиями. Антибачи дадут…
— Что дадут?
— Антибачи. Ботинки такие навороченные. Ты должен был видеть — конторщики в такие обуты. В них можно ходить по траве, не вытаптывая её.
Рысцов вспомнил «горнолыжные» чудища на ногах мента-гиббона. Поморщился. Ну и кретины, придумать ведь такую ахинею надо! И термин какой-то дурацкий: антибачи. Назвали бы уж как-нибудь попроще: травоспасы хотя бы или незатопы…
— А ещё какие-нибудь профессии есть? — спросил он, усмехнувшись своим мыслям.
Бомж крякнул:
— Никаких больше и нет, глупый! Зачем?
— Как «зачем»?… — растерялся Валера. — А жратву где брать, жизнь как благоустраивать, да мало ли ещё чего! Трубу, допустим, у меня в сортире прорвало…
— Не прорывает тут труб, — горько усмехнулся старикан. — И еды навалом в магазинах. И тепло всегда, и воздух чистый, и никогда у тебя здесь не сломается карандаш. А через полмесяца и вовсе забудешь, что когда-то умел рисовать или сочинять стихи. Так-то.
— Но ведь полно корыстных, злых и жадных людей! Маньяков, наконец! — воскликнул Рысцов. — С таким укладом преступность же все тут захлестнуть должна. Коррупция, геноцид, да все, что угодно!
— То-то и оно, что нет. Довольны в основном люди. А на недовольных и несогласных управа всегда найдётся. Либо в кутузку, как меня, либо в изнанку — это кто поопасней. На то и создана контора Справедливости… Все на своём месте.
