Операция «Гадюка» (сборник) - Булычев Кир (книги онлайн полные .txt) 📗

— Все то же самое, то же самое, одни успехи! Когда же начались поражения?

Егор побежал в другую сторону. Он выскочил на площадь со стороны реки, где стояла гостиница с выбитыми стеклами. Площадь была пуста, только посередине торчал обгорелый столб.

Стало чуть темнее, как будто собирался дождь. Егор подумал, что даже не знает, бывают здесь дожди или нет.

Он побежал к вокзалу, чувствуя себя беззащитным и маленьким на обширной площади. Он все время ждал оклика: «Ты куда?» — или велосипедиста, который будет догонять его, виляя между автомобилями.

Но никто не встретился, и никто не догонял Егора.

Он вбежал в вокзал и постоял некоторое время за дверью, выглядывая сквозь пыльное стекло. Площадь была по-прежнему пуста.

Он вошел в зал ожидания.

Ни одного человека. Куда-то делись все придворные и бездельники, что ошивались здесь совсем недавно.

В остальном на вокзале было все по-прежнему. Хотя нет — Егор увидел странную надпись, белую табличку на палке, установленную в конце зала. На табличке было написано одно слово:

Егор толкнулся в комнату милиции. Дверь была заперта. Он пошел в медпункт.

Медпункт тоже был заперт. Но ключ кто-то оставил в замке.

Егор повернул ключ и заглянул внутрь. Остатки железной дороги были сметены в угол, к другой стене отодвинуты груды старых газет и журналов. Справочники и словари стояли на полках. Будто кто-то, уходя, знал, что вернется не скоро, и хотел оставить после себя видимость порядка.

Егор кинулся за занавеску. Но можно было не спешить. Занавеска была отодвинута, кушетка застелена кое-как, следов Люськи не было.

Егор выскочил обратно в гулкие просторы вокзала. Ему вдруг почудилось, что все жители вокзала уехали на поезде. Он так живо представил себе, как все они входят в вагоны, старинные, как в фильме про Анну Каренину, проводники в форме и высоких фуражках открывают двери и поддерживают под локоть старух. Паровоз издает гудок или свистит, пуская белый густой пар длинными облаками вдоль перрона, начальник вокзала в красной фуражке поднимает флажок, разрешая поезду отправляться… но здесь же нет поездов!

Егор все же обежал вокзал. Он нашел трех бомжей, которые лежали на тряпках в комнате матери и ребенка, окруженные валом разбитых и целых бутылок. Бомжи не захотели разговаривать с Егором, они были на последнем издыхании, но совершенно непонятно, чем же они напиваются в мире, где спирт на человека не действует.

Потом услышал быстрые шаги и кинулся было навстречу, но в последний момент осторожность проснулась в нем, и он спрятался за угол. И правильно сделал — амбал в белой накидке с красным крестом осматривал вокзал, кого-то искал — вернее всего, Егора.

Минут через пять санитар ушел. В полной растерянности Егор вернулся в медпункт, как бы в единственное родное место на вокзале.

И оказалось, что не зря, — на столике доктора он увидел листок бумаги, поднял его, и точно — записка.

Почерк был незнаком. Да и откуда Егору знать почерк доктора?

И внизу большими буквами — писала Люська:

Она писала — Егор представил себе это, — склонив голову, улыбаясь лукаво и высунув меж зубов кончик языка. Значит, она себя лучше чувствует и не боится.

Давно ли они уехали? Вот проклятое место — даже непонятно, сколько ты отсутствовал! Егор вспомнил новеллу Вашингтона Ирвинга про Рип Ван Винкля, который ушел из дома, где-то переночевал, а вернулся через двадцать лет. А вдруг этим запискам уже по два года? И все куда-то сбежали, а теперь ищи их на просторах Китая или Африки.

Ну ладно, лучше не думать о плохих вещах. Есть записка, есть куда идти, значит, есть цель в жизни.

Егор подумал, что до Музыкального театра и даже до Метромоста идти больше чем полчаса, если не целый час. И мало ли что встретишь на пути! Надо найти транспорт. Конечно, лучше всего бы отыскать воздушный шар…

Должно же хоть раз повезти! И если бы Егор не вертел глазами, не искал средство передвижения, он бы никогда не заметил обыкновенного велосипеда, прислоненного к стене вокзала возле главного входа. Не такого старомодного, как у велосипедистов, а самого обычного.

Будто кто-то нарочно оставил его для Егора.

Но как только Егор уселся в седло, обнаружилось, что добрый человек, оставивший велосипед, совсем и не думал о благе Егора. У велосипеда была спущена задняя шина и руль болтался так, словно норовил выскочить из крепления. От этого Егора нещадно подбрасывало в седле, и через полкилометра он признал свое поражение, положил проклятую машину на асфальт и попытался побежать вдоль реки. Метров через сто Егор начал задыхаться, и пришлось перейти на шаг.

Что же это получается? Неужели его кровь уже начала перерождаться и его легкие требуют покоя и безделья?

Егор заставил себя побежать снова. Он все ждал второго дыхания, но оно не приходило.

А бежать еще было далеко — мост Окружной железной дороги казался сложенным из спичек, дорога ныряла под арку моста и уходила вверх, в гору. От моста Егору надо было бежать левее, вдоль реки.

Егор все чаще переходил на шаг, ноги болели, и он заставлял себя торопиться только потому, что всей шкурой чуял: если он не придет вовремя, с Люськой случится что-то нехорошее.

У железнодорожного моста стояло здание архива. К стене был пришпилен лист картона. На листе картона было написано фломастером:

Егор решил потерять минутку, чтобы понять, чей же сон оберегала надпись.

Он заглянул в дверь архива. В глубине небольшого холла стояли три кушетки. На кушетках лежали люди с закрытыми глазами.

«Странно, — подумал Егор. — Мне же все говорили, что здесь люди не спят. Да и мне не хочется, хотя наверняка я здесь уже не меньше суток. Так подсказывают мне внутренние часы».

— Вы спите? — спросил Егор.

Никто не открыл глаз. Но ближний к нему человек сказал:

— Конечно, мы спим.

— Извините.

— А почему вы не спите? — спросил человек на кушетке, не открывая глаз.

— Мне не хочется, — сказал Егор.

— Уходи отсюда, — сказал второй спящий. — Еще не хватало, чтобы нас сторож подслушал. Жить-то всем хочется.

Егор пошел прочь.

Бежать уже не было сил.

К счастью, встреча со сторожем-велосипедистом случилась только перед мостом — Егору было куда бежать.

Велосипедист, видно, не знал о том, что Егор новенький.

Он нагнал его и медленно поехал рядом, виляя большим передним колесом так, чтобы не терять равновесия.

— Ты куда идешь? — спросил он. — Порядка не знаешь?

— Знаю, — уверенно сказал Егор.

— Сейчас у нас что?

— Первое января! — сказал Егор.

— Плевал я на январь! — рассердился велосипедист. — Ты почему не спишь?

— Не хочется.

— Я тебе покажу — не хочется! Все спят, а ему, видите ли, не хочется! Где проживаешь?

— У Метромоста, — признался Егор.

— И так далеко ходишь? Зачем ходишь? С кем дружишь?

— Я гуляю, — сказал Егор. Он чувствовал угрозу, исходившую от велосипедиста. Видно, грех, совершенный Егором, был значителен и непростителен в глазах велосипедиста.

— Иди передо мной! — приказал велосипедист.

— Куда?

— Сам знаешь куда!

И тогда Егор решил не испытывать судьбу — он кинулся бежать по откосу вдоль железнодорожной насыпи, забирая все выше.

— Стой, стреляю!

Егор мчался — откуда только силы взялись! Он забрался на крутизну, перемахнул через рельсы и лег, прижавшись к земле. Затем чуть-чуть приподнял голову, пытаясь разглядеть, чем занимается велосипедист.