Геном (Сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич (книга регистрации .TXT) 📗
Генералов отвел глаза. Помедлил и ответил:
– Я сожалею о своей вспышке. Но… я действительно недолюбливаю клонов.
– Все мы кого-то недолюбливаем, Пак. Некоторые не любят натуралов, некоторые – Чужих. Я о другом.
– Понял. – Пак кивнул. – О трассе?
– Да. Я верю в совпадения, но всему есть границы. Сегодня днем вы уже прокладывали эту трассу.
– Я тренировался.
– И случайно выбрали именно этот маршрут? Ртутное Донце – Зодиак – Эдем?
– Да!
– Пак, это немыслимо.
– Что вы хотите сказать, Алекс? – Разумеется, Генералов не упустил возможностей неофициального общения. – Вы полагаете, что я заранее знал о нашем маршруте?
– Конечно.
Навигатор рассмеялся.
– Вы меня переоцениваете. Я действительно тренировался. Весь экипаж тренировался, и я тоже. Можете верить, можете подозревать меня в чем угодно – но я выбрал этот маршрут абсолютно случайно!
– Пак, так не бывает. Если вы говорите искренне, то должны понять мои сомнения.
Генералов задумался.
– Капитан, я понимаю. Но я сам был предельно удивлен. Я прокладывал маршрут… попытаюсь вспомнить… Ну, Эдем я выбрал из-за нашей милой телохранительницы.
– Допускаю. Но использование Зодиака в качестве промежуточного пункта ничем не обосновано.
На миг изображение Генералова расплылось – видимо, он просчитывал варианты. Алекс почти физически ощутил нагрузку, упавшую на компьютер корабля.
– Согласен, – неохотно сказал Генералов. – Это очень хорошая трасса, Ртутное Донце – Зодиак – Эдем, но есть пять альтернативных. Преимуществ между ними нет – все разбросы в диапазоне случайных. Я могу лишь повторить – трасса выбиралась случайно.
– Пак, перед тем как вы уединились в навигаторской, никто не упоминал при вас Зодиак?
Короткое колебание.
– Нет.
Минута до старта…
Алекс кивнул – с неприятным ощущением, что все-таки что-то упускает.
– Хорошо, Пак. Приступаем к работе.
Он прервал приват и сосредоточился на корабле. Диспетчерская уже выдала последние уточнения по взлетному коридору, реактор плавно наращивал мощность, выдавая именно то количество энергии, которое был способен накопить и переработать корабль. Работа Лурье заключалась не только в том, чтобы дать много энергии, но и в том, чтобы не дать ее слишком много…
– Экипаж, отсчет.
Моррисон уже наметил взлетную глиссаду и замер в ожидании. Алекс понимал его надежду… прекрасно понимал. Но отдать второму пилоту свой первый взлет не мог.
– Десять.
Он потянулся к упругой зеленой спирали, прошептал:
– Извини…
Спираль ушла в сторону, освобождая Алексу доступ к управлению.
– Девять.
Открылись перепонки плазменных дюз.
– Восемь.
Открылась решетка гравитационного двигателя. Разумеется, никто не собирался стартовать с планеты на гравилуче, калеча старое взлетное поле. Но на тот небывалый случай, если плазменные двигатели откажут, у корабля должен был оставаться запасной выход.
– Семь.
Алекс обежал сознанием весь экипаж. Легкие, ободряющие и благодарные прикосновения.
– Шесть.
Глюоновый реактор запульсировал, резко наращивая подачу энергии. Поль изумительно чувствовал необходимый момент…
– Пять.
Алекс включил двигатели.
Корабль плавно встал на хвост, еще не оторвавшись от поверхности полностью, но уже опираясь лишь на задние опоры. Компенсаторы отработали идеально, внутри корабля вектор гравитации не изменился.
– Четыре.
Вокруг корабля забушевала огненная буря.
– Три.
Корабль вздрогнул, отрываясь от поверхности.
– Два.
Они уже стояли «на столбе», на взгляд стороннего наблюдателя – прикованные к планете, а на самом деле – уже не зависящие от нее.
– Один.
Энергия хлестнула в двигатели, выводя их в форсажный режим.
– Ноль. Отрыв.
Они летели. Корабль уходил в небо, стремительно, не скованный больше ни гравитацией, ни приказами диспетчерской, ни законами Ртутного Донца. Где-то внизу осталась грязная и вонючая столица, уважаемый господин президент Сон Ли, черное от смога небо, спецы и натуралы, астронавты и планетники, люди и Чужие.
Остался лишь корабль, семь человек, двое Чужих и незримый маршрут, вычерченный среди звезд.
Облака мазнули по корпусу, расступаясь. Город расплывался внизу мутной светящейся кляксой, издали и в темноте – даже симпатичный… На высоте пяти километров Алекс переключился на гравитационник, и корабль слабо качнулся. Черт. Чистый переход не удался.
– Хороший переход, капитан, – сказал Моррисон. Вроде бы успокаивая… легкий толчок при смене двигателей был почти неизбежен… и в то же время напоминая – «я заметил».
Алекс усмехнулся, добавляя тягу. Посмотрел на садящуюся по встречному коридору «Выдру». Откатное поле гравитационного двигателя узким конусом стлалось за кораблем, компьютер обозначил его границы тревожно-красным цветом. В общем-то ничего страшного другому кораблю, попавшему в конус, не грозило, максимум – небольшие повреждения обшивки, которые регенерируют к утру. Скорее всего законы пилотского братства даже спасут от официальных разбирательств. Да и шли они по своему взлетному коридору, ошибку допустил скорее пилот танкера. Но допустить подобное считалось дурным тоном.
– Второй пилот, «Выдра» входит в наш хвост. Проследите.
Ханг забормотал что-то, выходя на связь с ротозеями, пилотирующими танкер. Алекс больше не обращал на него внимания, сосредоточившись на управлении.
После тяжелых, многотоннажных кораблей, которые он пилотировал последние годы, «Зеркало» казалось невесомым. Алекс невольно вспомнил какую-то старую книгу, где описывался восторг мальчишки, скинувшего тяжелую зимнюю обувь и надевшего легкие летние туфли.
Сейчас он ощущал что-то подобное. Легкость. Вселенная стала не просто его домом, а домом привычным и обжитым, маленьким и уютным, где все было рядом, где он знал каждый уголок. И даже отклик корабля на его приказы был не просто четким выполнением задания, а восторженным продолжением его мыслей. Не слуга – а друг. Не машина – а любимая.
Что-то подобное он испытывал… давным-давно, еще до метаморфоза, еще будучи почти обыкновенным мальчишкой. Когда убегал с компанией из дома, до позднего вечера, а иногда на несколько дней, когда они забирались в дремучие северные леса, порой доходя до самого Балтийского моря, где можно было лежать на вздыбленных скалах и смотреть с высоты, сквозь прозрачную воду, на развалины древних городов, не переживших первого экологического шторма. Их было пятеро. Сам Алекс; смуглый и рыжеволосый Давид – он уехал переселенцем в Новый Иерусалим в четырнадцать лет, сразу после метаморфоза, там очень нужны были строители-спец; Фам Хо… бедолага Фам, он тоже был спецом, бойцом-спец, и погиб в пятнадцать, едва выйдя из стен училища и участвуя в миротворческой миссии в марсианских свободных городах… был сбит в пустыне, вдали от башен терраформаторов, сутки шел пешком, но все-таки умер от обезвоживания, гипоксии и переохлаждения; Женька – единственный натурал в их компании, объект их жестоких детских насмешек и вместе с тем – неуклюжей жалости… он еще хотел стать психологом, может быть, и стал, кто знает… И Настя, его верная подруга, его первая любовница, его лучший товарищ… сейчас она – врач-спец, врач известный и преуспевающий, а тогда – словно в двух ипостасях существовала, с ними – бесшабашная боевая подруга, свой в доску человек, с которой можно и проблемами поделиться, и уединиться в укромном уголочке, а дома – примерная, сдержанная, благовоспитанная девочка…
Алекс был лидером – никем не назначенным, не утвержденным, да и мысли тогда такой не возникало – что он лидер их маленькой компании. Скажи кто, что он верховодит, – его бы подняли на смех. Но это было именно так. И выдумки Алекса становились совместными планами, его проказы – коллективным проступком, его хорошее настроение – общей радостью. До самого дня метаморфоза было так. Даже Настаська, уже прошедшая метаморфоз – у девочек он всегда наступает раньше, – уже удаляющаяся от их компании, продолжала следовать за ним. Когда же все изменилось? Наверное, сразу после его метаморфоза. Нет, он не уехал, еще полгода провел дома, дожидаясь очередного набора в пилотскую школу. И они так же дурачились, заставляя вздрагивать весь тихий городок Изборск… вот только Алекс перестал быть лидером. А нового не появилось.
