Голос Лема - Дукай Яцек (первая книга TXT) 📗
Большего и не нужно.
В лабораторию он добрался без проблем. Миновал по дороге несколько человек, в большинстве ему неизвестных, подплыл к двери и приложил большой палец. Доля секунды — и ворота беззвучно распахнулись. Теперь пути назад не было.
На этот раз кровать Барбары разместилась в самом «низу» цилиндра, у стены. Дежурила там всего одна медсестра. Увидев его, быстро отключила свой шлем. Шэн улыбнулся: обслуживающий персонал везде один и тот же. Подплыл ближе.
— Что это было, сестра… Мария? — прочел он бирку и выругался: проклятие, неужели в каждом госпитале должна быть «сестра Мария»? — Новейший каталог «Вог» или последняя серия «Утраченной любви»?
Она покраснела. Шэн притормозил около Барби и протянул руку.
— Прошу отдать мне шлем.
Медсестра неохотно сняла приспособление и дрожащими руками отдала его. Была молодой, лет двадцать пять, не больше. И ужасно бледной. Он взглянул на гнездо актуальной памяти.
— Неавторизованный диск, а? А может это «Медицинские ведомости» и вы просто учитесь, очевидным образом заботясь о здоровье пациентки?
— Я…
Он поднял палец, прервав ее, словно расшалившегося ученика. Потом вынул диск из шлема и вернул его медсестре.
— Прошу, молчите. Мне не интересно, что это было, сестра, и профессору Ямаде тоже не обязательно об этом знать. Но если я еще раз поймаю вас на том, что вы пренебрегаете обязанностями, то лично помогу вам упаковать вещи. Мы поняли друг друга?
Она опустила глаза с явным облегчением:
— Да, доктор.
— Чудесно. В каком состоянии пациентка?
Шэн мысленно улыбнулся. Теперь сестра Мария скорее откусит себе язык, чем спросит, имеет ли он право здесь находиться. И не станет рассказывать, что доктор Денавер вошел в лабораторию и конфисковал ее нелегальный диск.
Без слов, с все еще опущенным взглядом, она развернула в его сторону ближайший экран. Шэн кивнул, словно чего-то такого и ожидал.
— Когда она получит очередную порцию гормонов?
— Завтра, э-э… сегодня утром, в девять.
— Кто из сестер будет присутствовать?
— Сестра Мунк.
— А, старшая медсестра, верно? Прекрасно. Она у себя?
— Кажется, нет, доктор. Говорила, что будет в Щите.
— Плохо. Я хотел бы перекинуться с ней парой слов. Вы не могли бы ее позвать?
— Но доктор…
— Понимаю, — Шэн кивнул, холодно улыбаясь. — Интерком. Да? Вы полагаете, что вызов в лабораторию старшей медсестры по общей связи не вызовет замешательства? Не вытянет из постелей несколько персон, которые ценят здоровый сон? Вы совершенно уверены, что именно так и будет? В таком случае — вызывайте ее по общей сети. А может мне стоит пойти ее искать?
Девушка еще сильнее покраснела и отстегнулась от кресла. Несколькими нервными движениями оправила комбинезон.
— Доктор, я не должна…
— Я не оставлю пациентку одну, она будет под опекой врача. Прошу помнить об этом. И поспешить, у меня нет всей ночи.
Шэн смотрел, как девушка плывет к двери и покидает лабораторию. Сыграть нахального сукиного сына удалось удивительно легко. Но зато он остался с Барбарой, а это-то ему и было нужно.
Шэн надел шлем и высветил перед глазами несколько важнейших жизненных функций. Теперь уже не было нужды постоянно смотреть на монитор. Дверь внезапно захлопнулась с пневматическим чавканьем, и из динамиков донесся спокойный, уверенный женский голос. Кто бы ни создавал сообщение о тревоге, наверняка полагал, что люди станут меньше паниковать, если плохие новости им сообщит голос, напоминающий о милой, профессиональной секретарше лет сорока. Возможно, это и удалось, если бы голос не говорил:
— Внимание, весь персонал секций F, G и H. Объект по курсу, повторяю: весь персонал секций F, G и H. Объект по курсу. Персонал из секций C, D и E, прошу направиться к секции A и B. Персонал колец, прошу пройти к спасательным капсулам и приготовиться к закрытию шлюзов. Персонал секций F, G и H. Прошу пройти в кабины, закрыть двери и надеть спасательные комбинезоны. Пять минут восемнадцать секунд до критической точки. Четыре минуты восемнадцать секунд до закрытия шлюзов.
Шэну не было нужды выглядывать в окошко на двери, чтобы знать, что произойдет дальше. После первых трех секунд растерянности примерно пятая часть людей послушается приказа. Остальные запомнят только первую часть сообщения, об объекте и его курсе, чем бы тот ни был, а потом кинутся к дверям, ведущим к более безопасным секциям другого конца Копья. Диаметр дверей — три метра, а в секциях, находящихся под угрозой, — человек двести. Сейчас едва за полночь, но суточный ритм на станции функционировал на условиях всеобщего консенсуса, большая часть персонала не спала. Пробка возникнет за пару десятков секунд. Заблокированный проход в состоянии невесомости, когда у людей нет точки опоры, и они могут лишь бессильно махать руками — это кошмар. Но инстинкты возьмут верх. Кабины самодостаточны и могли удерживать людей до двух недель. Но у комбинезонов лишь двухчасовой запас воздуха, а сидеть в небольшой банке и ожидать, не попадет ли то, что подлетает, прямиком в твой модуль, услышишь ли ты грохот раздираемой оболочки, свист утекающего воздуха, и не будешь ли высосан наружу, где тебя, возможно, найдут за эти два часа, а может и нет… Исследования показывали, что люди меньше боятся огня, чем вакуума. В конце концов, с огнем они имеют дело несколько десятков тысяч лет. А с вакуумом — всего сто.
Если это способ отвлечь внимание, то на совести детей Барби будет немало сломанных костей, синяки и ушибы, не считая вероятных инфарктов. Да ладно, зато в его распоряжении вся лаборатория. Процедура предполагала, что шлюзы откроются только через полчаса после того, как тревога будет снята. Времени более чем достаточно.
Он проверил состояние Барбары. Оно казалось стабильным. Как минимум восемь часов она получала гормоны, что означало: Ямада готовился к очередной процедуре. Но не считая этого, в остальном она чувствовала себя прекрасно. Правда, говорить такое о пациентке, весящей сорок два килограмма, страдающей от ряда расстройств, связанных с двухлетним пребыванием в невесомости, и с расколотой личностью — было рискованно, но ведь все могло оказаться и хуже. Теперь включить ее в Сеть было просто. Он надел на нее запасной шлем, подождал, пока загорится контрольная панель, что соединение найдено и имплантат активирован. Щелкнул выключателем.
— Доктор, — голос Ани в наушниках едва не заставил его подскочить. — Есть, она у нас.
— Что с гончими?
— Сбросили их со следа. Как всегда. Прошу вернуться в свою кабину.
— Кто-то должен оставаться около нее, Ани. Пациента в таком состоянии не оставляют в одиночестве. Кроме того, после того, как шлюзы закроются, у нас будет не менее получаса до нового открытия шлюзов. Я могу не успеть вернуться, чтобы снять с нее шлем.
— Три минуты до критической точки, — голос профессиональной секретарши не изменился ни на йоту. — Две минуты до закрытия шлюзов.
— Мы справимся, доктор. Вы сделали достаточно.
— Пока нет. Кроме того, я и так не пробьюсь через забитый коридор, верно?
— Да, тут может быть проблема. Вы… вы добрый человек? — спросила она вдруг тихо.
Он засмеялся, пытаясь расслабиться:
— Хороший вопрос, Ани. Я как раз делаю то, что с точки зрения медицины является убийством. Моя пациентка умрет здесь, и неважно, что где-то в Сети она продолжит существовать как совокупность программ — или что там? Разве добрые люди делают такие вещи?
Ани задумалась, потом ответила:
— Полагаю, что иногда. Иногда хорошие люди сильно рискуют, чтобы другие страдали не так сильно. Мама говорила мне, что такие люди где-то есть. Но мне непросто было в такое поверить.
— А теперь? — он окинул взглядом монитор, где несколькими разноцветными линиями отображалось состояние мозговых волн Барбары. Казалось, все в порядке.
— Теперь я об этом знаю.
— И как все случится?
— Она заснет там и проснется здесь.
