Т. 05 Достаточно времени для любви - Хайнлайн Роберт Энсон (читать бесплатно полные книги .txt) 📗

— Скажите, с кем вы хотите переговорить, Джастин. Я поддерживаю связь по радио с каждой фермой, вообще с кем угодно и в любой момент могу отыскать Айру и Лазаруса.

— Благодарю тебя. Тина. А теперь, если ты должна слушать, постарайся делать это так, чтобы никто ничего не замечал. Совещание происходило здесь, Джастин. Тина соединила нас с Тамарой и Айрой. Она могла бы связать нас и с нуль-гравистатом, но в лодке находился ты. Кстати, Тина — наша кормилица: вместо того чтобы пахать землю, мы предоставляем колонистам услуги, на которые они не скоро могли бы рассчитывать. Но ты можешь заняться землепашеством, если угодно; нашей семье принадлежит много земли. Есть здесь и другие способы заработать на жизнь. Ну что ж, я сделал все, что мог. Ты хочешь о чем-нибудь спросить меня?

— Галахад, кажется, я понимаю все, кроме одного — почему Тамара хочет, чтобы я жил в вашей семье?

— Пусть она сама тебе объяснит. Я же сказал, что пытался отыскать нимб над твоей головой, но не нашел.

— В жару я его не ношу. Обадия, не смейся, все это очень важно для меня. Почему ты уверен, что желание Тамары все решило?

— Ты же знаешь ее, парень.

— Я знаю, как важны ее желания для меня. Для меня. Ведь я любил ее много-много лет. — И тут я выложил ему все, что долго таил ото всех… — Вот так все и было. Великая гетера никогда не соглашается на контракт и даже не слушает мужчину, достаточно осмелевшего, чтобы сделать подобное предложение. Но я… скажем так — был настойчив. В конце концов Тамара сказала мне, что выйдет за меня лишь для того, чтобы завести детей, но не много. Я уверен, что деньги здесь были ни при чем…

— Конечно. В этом смысле Тамара не глупа; я сам слышал, как она говорила, что, раз деньги есть универсальный символ стоимости, их следует принимать с гордостью. Но Тамара не пошла бы замуж ради денег. Ей это покажется… хм-м… а может быть, и нет, надо бы спросить у нее. Мм-м… интересно. Наша Тамара — очень сложная личность. Извини, дорогой, я перебил тебя.

— Я же сказал, что деньги не были определяющим фактором, поскольку у нее были ухажеры, имевшие состояния и в десять, и в сто раз превышающие мой скромный капитал; но она не вышла замуж ни за кого из них. Поэтому я заткнулся и довольствовался тем, что проводил с ней ночи, когда мне это позволялось, сопровождал ее на вечеринки, платил ей, сколько мог и сколько она принимала. Часто она устанавливала свою цену, отказываясь от части подарка. Так она поступала со мной, не знаю, как она обходилась с более богатыми клиентами. Так прошло много лет, и однажды она объявила, что дает мне отставку. Я был ошеломлен. Как раз в это время я прошел реювенализацию, но не заметил, чтобы она хоть немного постарела. Но Тамара проявила твердость и оставила Новый Рим. Галахад, я стал импотентом. О, не то чтобы вообще неспособным, но прежний экстаз превратился в простое опорожнение, не стоившее усилий. Случалось ли с тобой подобное?

— Нет. Наверное, надо сказать — пока нет, поскольку мне только около двухсот.

— Значит, ты не понимаешь, что я имею в виду.

— Только отчасти. Но могу ли я процитировать то, что некогда сказал Лазарус? Он вел с Айрой приватную беседу, но на подобные эпизоды можно нарваться в его ^отредактированных мемуарах.

«Айра, — сказал он, — в моей жизни был период, когда меня много лет женщины совсем не волновали. Я не только не был женат, но и жил, как монах. В конце концов много ли разнообразия можно найти в трении слизистых оболочек?

Но потом я понял, что как человек женщина бесконечно разнообразна и секс может стать самым прямым путем для познания женщины в этом качестве. Этот путь нравится им, как и нам, и часто только так можно сломать барьеры и добиться близкого знакомства.

А когда я обнаружил это, то интерес к дружественным забавам вернулся сам собой. Я стал счастливым, как мальчишка, впервые запустивший руку за пазуху девице. Да что там — счастливее. Я перестал себя чувствовать поршнем в цилиндре. Каждая женщина — уникум, который стоит познать; и если у нас хватало для этого времени, мы с ней непременно обнаруживали, что любим друг друга. По крайней мере мы дарили друг другу удовольствие и отдых, а не просто перепихивались — для этого можно было воспользоваться и куклой».

Вот, примерно так говорил Лазарус, Джастин. Ты испытал что-нибудь в этом роде?

— Да. Нечто подобное. Долгое время секс не волновал меня. Но я преодолел это. И помогла мне женщина, прекрасная, как Тамара. Мы не любили друг друга, но она научила меня тому, что я забыл. Секс бывает дружеским и может обходиться без сильной любви, какую я чувствовал к Тамаре. Видишь ли, моя подруга, жена моего друга — они оба были близки мне, — преподнесла меня в качестве подарка одной гетере, необыкновенной красавице, и устроила так, что мы провели с ней праздник. Мои друзья оплатили расходы — они могли себе это позволить, потому что были богаты. Эта прекрасная гетера, Магдалена…

— Мэгги! — воскликнул Галахад.

— Ну да. Это ее, так сказать, постельное имя. Но когда она узнала, что я руковожу архивами, то открыла мне свое настоящее имя.

— Ребекка Сперлинг-Джонс.

— Ты ее знаешь?

— Всю жизнь, дорогой мой Джастин. Я был выкормлен ее великолепной грудью. Она моя мать, дорогой. Какое замечательное совпадение!

Я был восхищен и заинтересован одновременно.

— Так вот от кого ты унаследовал свою красоту!

— Не только от нее, но и от генетического отца. Бекки… то есть Мэгги… сказала мне, что я больше похож на него.

— В самом деле? Если позволишь, я проверю твое происхождение, когда вернусь на Секундус.

Архивариус не имеет права лазить в архивы из личного любопытства; я мог это сделать по знакомству.

— Дорогой, тебе не надо возвращаться на Секундус. Чем кончилась возня в кустах после смерти Айры Говарда, ты можешь узнать у Афины. Но давай поговорим о маме. Она веселая, правда? И красавица.

— И то и другое. Я рассказал тебе, как много она для меня сделала.

Твоя мать решила, что этот праздник должен быть веселым для нас обоих — и я забыл, что потерял интерес к сексу. Я говорю не о технике; наверное, любая дорогая гетера Нового Рима не менее искусна, чем какая-нибудь известная в истории куртизанка. Я имею в виду ее нрав. С Мэгги было весело как в постели, так и вне ее. А морщинки от смеха совсем не то что грустные морщинки.

Галахад кивнул, подбирая с тарелки остатки яичницы.

— Да, мама такая. У меня было счастливое детство, Джастин. Такое счастливое, что я здорово расстроился, когда в восемнадцать лет мне пришлось покинуть дом. Но мама и тут была очень мила. Отметив мое совершеннолетие, она сказала мне, что уезжает из дома и возвращается к своей работе. Ее контракт с папой, моим приемным отцом, был временным и закончился, когда я стал взрослым по закону. Так что теперь, если мне хотелось повидать Мэгги — а это бывало нередко, — я должен был выложить монету без всяких ссылок на родство. А поскольку я был бедным, но честным научным ассистентом и платили мне в два или три раза меньше того, что я стоил, я не мог себе позволить провести с ней даже тридцать секунд, не говоря уж о целой ночи: мама всегда брала очень большие деньги. — Галахад с головой ушел в счастливые воспоминания. — Боже, Джастин, это было так давно, больше полутора столетий назад. Я не понимал тогда, что Бекки… Мэгги… что Магдалена поступила мудро, потому что был взрослым лишь физически и с точки зрения закона. Если бы она не перерезала пуповину, я болтался бы возле нее, как дитя-переросток, мешал бы ей жить и путался под ногами. Когда я повзрослел и женился, моя жена назвала нашу первую дочь Магдаленой и попросила Мэгги стать ее крестной. Мне не верилось, что это прекрасное создание произвело меня на свет, впрочем, у меня не было эдиповых комплексов: я слишком любил свою жену. Да, Мэгги чудесная девушка, хотя она испортила меня еще ребенком. В тот праздник ты единственный раз был с ней?

— Нет. Но это случалось нечасто. Как ты сказал, она стоила дорого, но мне предложила пятидесятипроцентную скидку…