Гражданин Галактики (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон (книга жизни txt) 📗
Леда прошептала:
— Здесь я всегда чувствую волнение, словно в церкви. Ты знаешь, кем он был? Линкольн — основатель Америки. Древняя история — она внушает благоговение.
— Он сделал кое-что еще.
— Что же?
— Освободил рабов.
— Да-да, — Леда спокойно осматривалась вокруг. — Это так много значит для тебя, верно?
— Очень много, — Торби хотел было рассказать Леде о главной причине, побудившей его броситься в драку: ведь они были одни, и это место наверняка не прослушивалось. Но не смог. Юноша знал, что Баслим не возражал бы, но он обещал полковнику Брисби.
Торби с трудом разбирал надписи на стенах; эти буквы и грамматика были в ходу еще до того, как английский стал английским Системы. Леда потянула его за рукав и прошептала:
— Пойдем. Я не могу долго оставаться здесь… Иначе я начну плакать.
Они отошли на цыпочках.
Леда объявила, что ей хочется посмотреть шоу в «Млечном Пути». Они вышли из машины, велев шоферу вернуться за ними через три часа десять минут. За билет в двойную ложу Торби пришлось заплатить спекулянту бешеные деньги.
— Ну вот! — воскликнула девушка, как только они заняли свои места. — Полдела сделано. Дворецкий, конечно, выпрыгнет из машины, как только она завернет за угол, но от шофера мы на некоторое время освободились: поблизости нет ни одной стоянки. И все же дворецкий будет торчать рядом, если он дорожит своим местом. Полагаю, в эту самую минуту он как раз покупает билет. А может быть, он уже здесь. Не оглядывайся.
Они поднялись по эскалатору.
— Это даст нам выигрыш в несколько секунд. Он не сможет последовать за нами, пока мы не скроемся из виду. А теперь слушай. Люди, сидящие на наших местах, уйдут, когда мы покажем билеты. Только я собираюсь заплатить одному из них, чтобы он оставался на месте. Надеюсь, это будет мужчина, потому что нашему опекуну потребуется лишь несколько минут, чтобы определить, где мы находимся… несколько секунд, если он уже успел узнать номер нашей ложи. Когда он найдет нашу ложу, он увидит, что я сижу там с мужчиной. В темноте он не разглядит его лица, но меня узнает, так как я специально надела платье, которое светится в темноте. Этим он удовлетворится. Ты покинешь здание через любой выход, кроме главного; возможно, там будет дежурить шофер. Постарайся вернуться к выходу за несколько минут до того, как подадут машину. Если не успеваешь, бери такси и езжай домой. А я стану громко жаловаться, что тебе не понравилось шоу и ты ушел.
Торби решил, что корпус «Икс» много потерял, не завербовав Леду в свои ряды.
— А вдруг они сообщат, что потеряли мой след?
— Найдя нас, они будут так счастливы, что даже пикнуть не посмеют. Вот мы и пришли — давай действуй. Встретимся позже.
Торби покинул помещение через боковой выход и, немножко поплутав и наведя справки у полисмена, наконец отыскал здание, стоявшее напротив штаб-квартиры гвардии. Просмотрев список, он выяснил, что кабинет Гарша находится на 34-м этаже, и уже через пару минут Торби стоял перед секретаршей, губы которой, казалось, были способны произносить только одно слово: «нет».
Она холодно сообщила юноше, что советник принимает только тех, кому назначена встреча. Не желает ли он изложить свое дело кому-нибудь из помощников советника?
— Имя, будьте любезны!
Торби огляделся. Приемная была переполнена людьми. Секретарша нажала рычажок.
— Говорите! — потребовала она. — Я включила систему против подслушивания.
— Пожалуйста, передайте мистеру Гаршу, что с ним хотел бы встретиться Радбек из Радбека.
Торби показалось, что она собирается приказать ему не нести чепухи. Но она торопливо встала и куда-то ушла.
Скоро она вернулась и тихо произнесла:
— Советник может выделить вам пять минут. Пройдите сюда, сэр.
Кабинет Джеймса Гарша являл собой разительный контраст всему зданию и приемной, да и сам его владелец был похож на неприбранную постель. Он носил брюки без подтяжек, и над ремнем нависал солидный живот. Сегодня адвокат явно не брился, и его топорщащаяся щетина была под стать лохматым остаткам волос, окружавшим плешь. Он даже не приподнялся с кресла.
— Радбек?
— Да, сэр. Вы — Джеймс Гарш?
— Да. Покажите документы. Кажется, я видел вас в выпуске новостей, но не могу припомнить когда.
Торби протянул ему идентификационную карточку. Гарш изучил общегражданский документ, а затем и более редкое и трудноподделываемое удостоверение «Радбек и Компания» и протянул их обратно.
— Садитесь. Чем могу быть полезен?
— Мне нужен совет… и помощь.
— Именно этим товаром я и торгую. Но у вас есть Брудер и целая толпа юристов. Чем я, именно я, могу быть полезен?
— Мы можем говорить доверительно?
— Как клиент с адвокатом, сынок. Нужно говорить: «как клиент с адвокатом». Юриста не спрашивают о таких вещах: он либо честен, либо нет. Я честен наполовину. Тебе придется рискнуть.
— Ну… в общем, это длинная история.
— Так изложи ее покороче. Говори. Я слушаю.
— Вы согласны взяться за мое дело?
— Говори. Я слушаю, — повторил Гарш. — Может быть, я засну. Сегодня я чувствую себя не лучшим образом. Впрочем, со мной всегда так.
— Ну ладно, — Торби приступил к рассказу. Гарш слушал, прикрыв глаза, сцепив пальцы на животе.
— Вот и все, — закончил наконец Торби, — за исключением того, что я намерен разобраться во всем этом и вернуться в гвардию.
Гарш впервые проявил интерес к его словам.
— Радбек из Радбека? В гвардию? Не говори глупостей, сынок.
— На самом деле я не «Радбек из Радбека». Я рядовой гвардеец, а то, что я стал Радбеком, зависело не от меня.
— Я знаю эту часть твоей истории; авторы слезливых статеек уже давно ее мусолят. У каждого из нас возникают обстоятельства, над которыми мы не властны. Дело в том, что человек не может покинуть свою работу, особенно — если это действительно его работа.
— Это не моя работа, — упрямо заявил Торби.
— Хватит пустых слов. Для начала мы добьемся признания твоих родителей умершими. Затем потребуем представить их завещания и доверенности. Если противник начнет тянуть волынку, мы получим ордер. И даже могущественный Радбек не устоит перед простой бумажкой «явитесь в суд, или будете арестованы за неуважение», — Гарш покусал ноготь. — Может пройти некоторое время, прежде чем будут установлены имущественные права и определено твое положение. Суд может дать полномочия тебе, либо тому, кто упомянут в завещании, либо вообще кому-нибудь третьему, но только не Уимсби и не Брудеру, если все, что ты рассказал — правда. На такое не решились бы даже судьи, которых Брудер держит в кармане; это было бы уже слишком, и всякий судья знает, что такое решение будет отменено.
— Но что я могу сделать, если они даже не начнут процесса по установлению факта смерти моих родителей?
— А кто сказал, что ты должен их ждать? Ты — заинтересованная сторона, а они не дотягивают даже до статуса amicus curiae. Я что-то такое слышал, что они — наемные служащие, имеющие по одной чисто номинальной акции на брата. Ты — номер первый, самое что ни на есть заинтересованное лицо. Так действуй же! А как насчет других родственников? Двоюродные братья? Сестры?
— Двоюродных нет. А о других ближайших родственниках я ничего не знаю. Впрочем, у меня есть дедушка и бабушка Бредли.
— Я и не думал, что они еще живы. Они не станут совать тебе палки в колеса?
Торби хотел было сказать «нет», но передумал.
— Не знаю.
— Ближе к делу станет ясно. Другие родственники… впрочем, о них мы сможем узнать только после оглашения завещаний, на что, вероятно, потребуется решение суда. Кстати, есть ли у тебя возражения против дачи показаний под гипнозом? Под воздействием химических препаратов? Против детектора лжи?
— Нет. А что?
— Ты — самый важный свидетель смерти родителей, их длительное отсутствие не является решающим доказательством.
— Даже если их нет очень долго?
— Смотря по обстоятельствам. Временной промежуток — лишь одно из обстоятельств, которые рассматривает суд, в законах об этом ничего не сказано. Когда-то считалось, что достаточно семи лет, но теперь эта статья отменена. Нынче на вещи смотрят шире.
