Кольцо с изумрудом (Фантастика. Ужасы. Мистика. Том III) - Фоменко Михаил (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Но, позвольте, — живо перебил я его, — то, что вы нам рассказываете, нелепо. Бесплотные духи не могут, конечно, ни драться на дуэли, ни влюбляться. Это смешное предположение!
— Отчего же? — возразил мистер Льюис Барнард все тем же своим спокойным тоном. — Говорю же я вам, что у нас все имеет совершенно такой же вид, как у вас… И вам бы это следовало знать, потому что вас постоянно посещают духи, и вы от них слышите, что они ездят за город, слушают концерты, что их даже слишком усиленно пичкают классической музыкой, и что летом они отправятся на морские купания: вам достаточно прочесть книгу сэра Оливера Лоджа «Раймонд, или Жизнь и смерть» [8], чтобы в этом убедиться… Но все-таки этот несчастный Байрон совсем сдурел! Есть, по-видимому, какой-то врожденный порок в том, что у него еще осталось от тела…
— Господин пастор Льюис Барнард, мы понимаем вас все меньше и меньше!
— А между тем, это очень просто: наша чувствительность весьма ослаблена. Вдобавок, по мере того, как длится наше надземное существование, она все больше идет на убыль. Таким образом, это уже не слишком забавно… Вот мне, например, умершему в 1847 году, очень уже легко противиться искушениям. По-моему, это далеко не то, что я испытывал на земле, это незначительно, совсем незначительно… Что же до Байрона, умершего в 1824 году, то что у него могло сохраниться, скажите, пожалуйста? Тем более постыдно его смехотворное распутство.
— Однако, — заметил мистер Мак-Брэд, — он говорил нам, что раскаивается в своем поведении, что он совершенно исправился и берет пример с мистера Джона Рёскина…
— Милорд валял дурака, — ответил пастор.
Марджори Боуэн
КЛЮЧ
В одной из комнат старого замка сидели за стаканами вина двое мужчин.
Огни свечей четко отражались на лакированной поверхности темного дубового стола, и было что-то сумрачное в этом блеске, игравшем на черном.
Старший из двух мужчин, цветущий человек с грубым лицом, выражавшим высокомерие и тупость, беспрестанно подливал в свой стакан вино, бросая при этом на другого многозначительные взгляды.
Второй имел вид безразличный и на неумные шутки хозяина отвечал с небрежностью. Это был мужчина средних лет, не столько красивый, сколько элегантный, со слегка циничным выражением лица и очаровательными манерами, — маркиз де Виц, один из придворных регента и один из знатнейших людей Франции.
Он жил уже целый месяц в замке графа де Нанжи, мелкого провинциального дворянина. Из-за госпожи де Нанжи и из-за глупого пари с версальскими друзьями он терпеливо переносил плохую охоту, скверное помещение, грубую пищу и невозможное общество.
Он встретил графиню в Версале, где она лишь несколько дней блистала своей свежестью и нежностью, пока ее ревнивый господин не увез ее обратно в глухую далекую усадьбу.
После их отъезда один из друзей маркиза, смеясь над его увлечением, сказал:
— Если вам, де Виц, удастся сказать ей наедине пять слов, считайте, что я должен вам сто луидоров.
— Я добуду портрет ее мужа, который висит у нее в спальне, — ответил на это маркиз.
Но прекрасная белокурая Мари де Нанжи оказалась недоступнее, чем он думал, и скучающий маркиз уже почти готов был отказаться от мысли добиться ее благосклонности, и только, чтобы избегнуть насмешек, искал случая добыть подкупом или хитростью портрет из спальни графини.
С оплывающих свеч натекли на стол лужицы воска. Маркиз, зевая, снял щипцами нагар и недружелюбно взглянул на хозяина.
Внезапно последний поднял голову и в упор сказал:
— Маркиз, моя жена изменяет мне с вами?
Де Виц спокойно выдержал удар.
— Что за нелепости, граф?
— Я нелеп в своей роли мужа? — крикнул де Нанжи.
Де Виц только улыбнулся.
— А она хороша собой? Не правда ли? — с вызывающей насмешкой продолжал де Нанжи. — И вы все еще терпеливо ждете случая сказать ей это? Да, маркиз?
Его взгляд неожиданно омрачился.
— Я был счастлив, пока вас не было здесь…
— Неужели? — осведомился маркиз, спокойный, но бледный.
— Теперь я никогда больше не буду счастлив, — сказал граф.
Его лицо приняло трагическое выражение. Он уронил стакан, и вино со стола потекло ему на платье.
Маркиз засмеялся. Смеялся и де Нанжи, не спуская с гостя глаз. Де Вицу было трудно выдерживать свою позу ленивого безразличия. Ему был противен и стол, залитый вином, и этот человек, глазеющий на него.
Де Нанжи сорвал с цепочки висевший поверх его куртки серебряный ключ.
— Ключ от покоев графини, — сказал он. — Интересует это вас? Он продается.
Самообладание покинуло маркиза.
— Господи! — вскричал он. — Вы или пьяны, или сошли с ума!
— Продается! — и де Нанжи бросил ключ ему в лицо.
— Ну! — свирепо крикнул де Виц. — Довольно! Вы фигляр, болван, сумасшедший!
— Он продается! — повторил де Нанжи.
Маркиз овладел собой.
— Ваша цена? — спросил он.
— Вы сколько дадите?
— Тысячу луидоров.
— Это не оперная танцовщица.
— Так за сколько же вы продаете вашу жену, милостивый государь?
— Милостивый государь, я продаю ключ от ее покоев.
— Сколько стоит ключ от покоев госпожи де Нанжи?
— Пять тысяч луидоров. Идет?
— Хорошо, пять тысяч. Я согласен.
— Десять тысяч, — сказал де Нанжи.
— Хорошо, я дам десять тысяч.
Де Нанжи принес с другого стола перо и чернила.
— Расписаться? — и де Виц написал расписку.
— Теперь идите к ней, — сказал де Нанжи, передавая ему ключ и смеясь чему-то.
Маркиз был рад избавиться от общества хозяина. Он торопливо вышел в коридор, взял горевшую там свечу и стал подниматься по широкой лестнице. Спокойствие вернулось к нему, но сердце молчало.
— Я возьму лишь портрет, — сказал он себе, думая о своем пари.
Он подошел к знакомой двери, которая раньше так манила его, и отпер ее ключом. В первой комнате было темно.
— Сударыня, — прошептал он — и вздрогнул, увидя спавшую, сидя на стуле, какую-то старуху. Он никогда не видал ее раньше среди прислуги замка.
Маркиз прошел в следующую комнату. Висячая серебряная лампа с красным колпаком бросала слабый свет на роскошь очаровательной спальни. Бледно-голубые шелковые занавеси кровати с колонками были задернуты. У кровати лежало небрежно брошенное платье.
— Сударыня, — чуть слышно шепнул он; потом позвал громче: — Графиня!
Никакого ответа.
Он поставил свечу на туалетный стол, где из разбитого флакона испарялись духи. Обернувшись, он увидел меж сдвинутыми краями занавесей маленькие пальчики. Они были как-то особенно белы, и при взгляде на них маркиз понял, что Мари де Нанжи лежит мертвая. Быстрым и решительным движением он раздвинул занавеси.
По смятой подушке рассыпались, как пепел, белокурые волосы. У графини был трогательный вид сломанной игрушки, — вещи, годной лишь для забавы, а теперь не нужной никому.
Де Виц смотрел, как безумный.
— Да разве она умерла?
Его изумление сменилось ужасом.
— Я люблю ее. Теперь я понимаю, как любил ее!
Он схватил ее в объятия и прижался щекой к ее щеке, но, почувствовав роковой холод, уронил ее на подушки. У него вырвался крик отчаяния. В соседней комнате проснулась старуха и прибежала, волоча за собой саван.
— Ах! Ах, сударь, — бормотала она.
— Когда она умерла?
— Вчера ночью. Почему вы, сударь, остались, когда все остальные ушли?
— Все?.. Все остальные?..
— Все, все слуги, и из села никто, кроме меня, не хочет идти в замок. Я слишком стара, чтобы бояться.
— Чего бояться?
— Разве вы, сударь, не знаете? Граф не говорил вам? Сам- то граф близко к ней не подходит.
— Почему? — спросил маркиз с диким взглядом.
