Контакт - Анар (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
— Да, — сказал студент, — как раз сегодня ночью, перед моим приходом к вам, когда я спал, я слышал подобные голоса. Но ведь вы сказали мне, что это были голоса ваших пациентов, записанные на магнитофон. Их я и слышал, не так разве?
— Ну конечно, конечно.
Через некоторое время психиатр вновь обратился к студенту:
— Скажите, пожалуйста, а чувство знакомости, ну, скажем, попадаете вы в непривычную обстановку, а вами она воспринимается как пережитая, знакомая, бывает такое?
— Бывает, — сказал студент с некоторым удивлением.
— Deja vu, — удовлетворенно сказал психиатр.
— Что вы сказали? — переспросил студент.
— Да ничего, голубчик, это я сам себе. Еще один вопрос… — Психиатр как-то суетился, казалось, он боится, что неожиданно может упустить добычу, которую так давно искал. — Скажите, а наоборот: что-то такое, что явно вам знакомо, или, скажем, вы что-то куда-то положили сами только что, а через какое-то время это кажется вам чем-то новым, чего вы никогда не видели или как будто не вы это положили?
— Да, — сказал студент, вспомнив про сигарету, которую он оставил перед уходом в ванную, а потом никак не мог вспомнить, когда же он ее оставил, бывает и такое.
— Jamais vu, — решительно сказал психиатр. — Второе нарушение.
— Что?
— Это тема моей кандидатской диссертации. Вторая форма дереализации.
Глаза психиатра лихорадочно блестели, он возбуждался все больше и больше.
— А подозрительность? Не кажется ли вам порой, что кто-то вас преследует, что кто-то строит вам козни?
— Иногда, — сказал студент.
— Я так и предполагал, — сказал психиатр. — Типичный синдром Кандинского Клерамбо. А нарушение ориентировки — не путаете ли вы порой левую и правую стороны, верх и низ?
— Кажется, да, — сказал студент неуверенно.
— Психосенсорное расстройство, — сказал психиатр. Вы на пороге делирозного состояния.
— Чего? — испуганно спросил студент.
— Ничего страшного, — сказал психиатр. — Два-три сеанса, и все будет в порядке. Хорошо, что вы наткнулись именно на меня. Никому другому ничего не говорите, это моя тема. Но вы должны быть со мной полностью откровенны. В сексуальном плане у вас никаких отклонений?
— Нет, — сказал студент, сперва не поняв, а поняв, покраснел — сама эта мысль показалась ему крайне непристойной.
— Так, — сказал психиатр. — Не ощущали ли вы, сами того не понимая, непонятное физическое, психическое воздействие, ну, скажем, что-то вроде космических лучей?
— Вроде бы нет…
— А такое вот ощущение, будто ваши мысли — это не ваши мысли, они внушены вам кем-то или чем-то, будто их вложили в вас, или что ваши мысли читаются кем-то на расстоянии…
— Вы думаете, что я болен? — сказал студент глухо.
— Да что вы? Вовсе нет. Утомление, стресс, и больше ничего. Ничего опасного. Надо провести два-три сеанса, не больше. Можно начать сразу. Но вы должны меня извинить, я человек строгого режима и точно в это время обычно принимаю душ. Это займет, совсем немного времени, вы не уходите, подождите меня, пожалуйста. Посидите здесь, вот вам газета, журналы, я приду буквально через несколько минут, и мы продолжим нашу беседу. Я быстро, — суетливо говорил психиатр. Взяв что-то из ящика письменного стола, он вышел из комнаты. Студент услышал звуки открываемого крана, льющейся воды, а затем веселый свист психиатра.
Студент испытывал странное двойственное чувство: с одной стороны, ему, конечно, было очень неприятно, что он, по-видимому, действительно заболел какой-то психической болезнью, причем это гораздо серьезнее, чем пытается внушить ему психиатр в стремлении успокоить пациента. Он не хуже психиатра знает, как реально виделись ему все эти несуразности, и, следовательно, его болезнь значительно серьезнее, чем предполагает или делает вид, что предполагает, врач. Но с другой стороны, это как-то успокаивало студента больше всего на свете он не любил неопределенности. Теперь же, когда все, даже легкое помутнение рассудка, так разумно объяснялось, он мог думать об этом трезво, значит, все было в порядке. Он мог думать об этом трезво, несмотря на то что выпил почти полбутылки коньяка. Он мог думать обо всем этом настолько трезво, что опять какой-то внутренний голос подсказывал ему коварную мысль: что, если все это дьявольская игра его недругов, бывших соседей по общежитию, абитуриента-инструктора, игра, в которую вовлечена не только старуха, но и этот ее сын — сын ли? — и все они вместе решили методично и планомерно, различными средствами свести его с ума? Но если это так, то…
Прошло очень много времени. Тревожные ли мысли, выпитый ли коньяк, усталость и напряжение или все вместе подействовало — студент впал в какое-то состояние полудремоты, сна с открытыми глазами, сна сидя. Но потом он стряхнул сон, и ему показалось, что прошло не десять минут, а чуть ли не два часа. Из ванной доносилось веселое посвистывание психиатра и звуки льющейся воды. Студент подождал еще немного, затем встал, подошел к двери ванной комнаты и постучал.
— Я сейчас, — бодро ответил оттуда психиатр, продолжая насвистывать. Мигом, — еще раз прервал он свой свист.
Прошло еще довольно много времени, и опять после непонятного полудремотного состояния, неизвестно сколько продлившегося, студент встал, подошел к ванной комнате. Теперь дверь была полуоткрыта, звуки льющейся воды прекратились, но психиатр все так же беспечно насвистывал. Студент робко постучал.
— Я уже одет и причесываюсь, — ответил психиатр, продолжая свистеть.
Студент вернулся в комнату.
Прошло еще немного времени. Из ванной продолжал доноситься свист психиатра. Студент не выдержал, вновь прошел к ванной. Дверь туда была открыта. Студент заглянул внутрь: на табурете стоял портативный магнитофон, из него доносился свист психиатра. Студент отпрянул.
— Где вы? — закричал он и влетел в кухню. Потом в туалет, в комнату, наклонился, посмотрел под кроватью, открыл шкаф, вновь побежал в кухню, открыл холодильник. Психиатра нигде не было. Студент помчался в комнату, подбежал к единственному окну, но оно было наглухо закрыто. Студент бросился в переднюю. Наружная дверь была закрыта также изнутри, помимо замка еще и на цепочку и на крючок. «Он прошел в мою комнату», — осенило студента, и почти в то же самое мгновение он увидел в конце передней дверь. Дверь, в которую он сюда вошел и которую оставил открытой. Теперь она была закрыта наглухо, причем заколочена двумя точно такими же, если не теми же самыми досками крест-накрест. Но с этой стороны.
Дикая ярость — его опять одурачили! — овладела студентом, он разбежался, сорвал доску, толкнул дверь и в последний миг подумал о том, что квартира-лифт могла опуститься, и тогда он полетит в пропасть. Но под ногами он почувствовал пол… и оказался… в своей комнате… Теперь он ожидал всего — его не удивило бы, если бы фотографии пели, беседовали, если бы зеркало показывало фильм, подобно экрану телевизора, если бы душ заговорил, как телефонная трубка. Но все было обычно. Даже постель его была смята по-прежнему. В кухне и туалете также было тихо. Студент осторожно открыл дверь ванной комнаты и увидел психиатра, который причесывался у зеркала.
— Каким образом вы оказались здесь? — спросил студент.
Психиатр обернулся. Он был в костюме с широкими бортами, при галстуке. У него были длинные усы, и он был гораздо старше самого себя.
— Здравствуйте, — сказал психиатр, сдержанно улыбаясь. — Что с вами? — вдруг спросил он тревожно. — На вас лица нет. Вы как будто чего-то испугались?
— У вас… у вас… — залепетал студент, — не было усов.
— У меня — усов? — спросил психиатр. — Но я их ношу добрых двадцать лет. Вы меня, очевидно, с кем-то путаете. Ведь мы, в сущности, незнакомы. Простите, пожалуйста, вы, видимо, тот самый жилец, которому моя мать сдала квартиру. Я приношу тысячу извинений, что вторгся в чужую квартиру в неурочный час, хотя, правда, она моя, но теперь-то в ней живете вы. Дело в том, что я думал, вы еще не поселились тут, и действительно, когда я, воспользовавшись своим ключом, зашел, вас в квартире не было. Просто мне необходимо было побриться, и я…
