Кораблекрушение на Ангаре - Адамов Григорий Борисович (читать книгу онлайн бесплатно без TXT) 📗
– Берегите себя, Женя, – говорил я, пожимая ей руку в каучуковой перчатке, – не рискуйте безрассудно. Если не хватит дыхания, отвязывайте груз и взлетайте пробкой обратно…
Я один проводил ее в конденсатор. Мы прошли с ней через двойную дверь на площадку у отверстия башни. Воздух здесь был хотя и сильно разреженный, но довольно чистый, так как я заранее распорядился очистить помещение от паров бутана. Мы подошли к барьеру колодца. Вода выглядела черной и густой, как смола. Я вынул термометр, постоянно погруженный в воду: он показывал минус двадцать два градуса.
Я отдавал Жене последние распоряжения:
– Прежде всего обследуйте резервный транспортер. В ледовых каналах теперь уже слишком заснеженный холодильный гидрат.
Жене не терпелось. Она торопила меня, пока я накладывал на ее лицо густым слоем тюлений жир для предохранения кожи от холода. Потом она быстро пожала мне руку, улыбнулась и в одно мгновение перемахнула через барьер. Тяжелая вода почти без плеска сомкнулась над ее головой, два-три круга медленно разошлись по лакированной поверхности.
Я быстро вышел из конденсатора, торопясь к радиоаппарату: мы условились с Женей, что она как можно чаще будет сообщать нам о себе, о состоянии транспортера, обо всем, что будет делать.
У конденсатора остался на всякий случай дежурить Бойцов.
Почти бегом я одолел две лестницы и часть галереи и, когда входил в свой кабинет, застал уже там всех, провожавших Женю. Перебивая друг друга, они радостно сообщили мне:
– Женя уже телефонировала! Все идет благополучно! Она влезает уже в тоннель транспортера!
Еще через минуту из громкоговорителя послышался голос Жени; она сообщала, что ползет по ленте резервного транспортера, отгребая в стороны ледяную крупу и осматривая ролики под лентой. Пока транспортер в порядке.
Я не буду передавать дословно все сообщения Жени. Я коротко сообщу лишь об основном.
Женя медленно доползла до середины транспортера, когда вдруг наткнулась на совершенно разрушенный участок его тоннельного перекрытия. Железные листы были сорваны и помяты, одна дуга каркаса вырвана из гнезда. В образовавшемся проломе сидел какой-то странный металлический ящик, зацепив двумя торчащими из него железными палками ленту транспортера. Жене пришлось много потратить труда, прежде чем она могла прокопать в снегу небольшое пространство рядом с ящиком и обследовать его при свете ручного фонаря. После долгого молчания, которое начинало нас уже беспокоить, мы вдруг услышали из громкоговорителя плачущий, прерывающийся голос Жени:
– Это сани Кечмаева… Товарищ Жан! Товарищ Жан! Он здесь! Он лежит весь в крови!
Мы были как громом поражены. Так вот причина аварии! Очевидно, проблуждав долгое время в тундре, Кечмаев при помощи своего инфракрасного аппарата все же нашел нашу электростанцию и в последний момент напоролся на транспортер, потерпев аварию, может быть, смертельную для него. Невозможно передать волнение, которое охватило нас всех. Мы сидели здесь, в комфортабельной комнате, и представляли себе, что переживала там Женя в одиночестве, и готовы были руки искусать себе от сознания своего бессилия.
Мы запрашивали Женю о состоянии Кечмаева, теребили и дергали ее своими расспросами, но лишь через несколько минут молчания она ответила:
– Я влезла в сани. У него чуть заметно бьется пульс… Я оттираю его снегом.
И опять молчание. В этот момент вошел в кабинет Корней. Он не мог больше оставаться один в конденсаторе, не зная, что с Женей. Он перехватил кого-то из персонала и оставил его там, а сам прибежал сюда. Мы сообщили ему о положении дел.
Через долгий промежуток времени опять раздался голос Жени:
– Я обследовала весь транспортер. Он почти совершенно не пострадал. Весь удар приняло на себя перекрытие тоннеля. Но что-то повреждено в его электрооборудовании. Что именно – не могу отыскать. Пусть Корней спустится сюда. Но сначала переправьте мне лом: я расширю проход у дна башни… Пусть Корней захватит коньяк и термос с горячим шоколадом для Кечмаева. Он еще не пришел в себя. Я ползу обратно к башне и буду ждать там лома…
Почти полчаса работала Женя, стоя в ледяной воде и отбивая ломом куски бетона от нижнего конца тонкой разделительной стены. Когда ей удалось наконец расширить проход на пятнадцать-двадцать сантиметров, Корней, неистовствуя и сгорая от нетерпения, бросился в воду. Вдвоем они приподняли сани над транспортером и освободили его для движения. Корней довольно скоро нашел место повреждения электрооборудования и исправил его. Как потом выяснилось, сани сначала налетели на главный транспортер и разрушили его самым серьезным образом, потеряв при этом лыжи и пропеллер. На резервный транспортер сани наскочили уже лишь по инерции, с ослабленной силой, причинив лишь сравнительно незначительные повреждения.
Остальное можно рассказать в двух словах. Женя и Бойцов залезли в утепленную кабину саней, где находился приведенный уже в чувство Кечмаев, Он пострадал довольно серьезно. У него была сломана левая рука, была рваная рана на бедре, но он остался жив.
Мы пустили в ход транспортер. Авария была ликвидирована, работа станции продолжалась бесперебойно для ее огромного района. Пурга через несколько часов стихла. Но Женя, Корней и Кечмаев отсиживались в кабине саней двое суток, пока мы добрались до них, пробиваясь сквозь чудовищную толщу снега.
Ну, вот и все, что я хотел рассказать.
Жан Кларетон среди общего молчания вновь принялся за свой забытый, полуочищенный гриб.
– Да… вот тебе и Арктика, – задумчиво протянул Игнат. – Какую потрясающую симфонию можно было бы создать о ней… о неистовой пурге… о льдах, которые она взламывает… о гибели, которую она несет… и о людях… которые противоборствуют ей!
Он стремительно поднялся и опять сел с порозовевшим от волнения лицом, ероша волосы на голове.
– У меня холод по спине сейчас пробежал… Какая это была бы мощь! Какая потрясающая сила!..
Вера серьезно посмотрела на него и сказала:
– Вот подрастешь, Игнат, и напишешь. Право! Но вы говорили, – обратилась она к Жану Кларетону, – о какой-то маленькой аналогии и о большом контрасте со случаем с Диего…
– Это же так ясно, милая Вера, – живо перебил ее Диего.
Долгий, пронзительный вой сирены не дал ему договорить.
Из-за ближайшего острова выбежал, густо вспенивая воду за собой, широкий глиссер и полетел к лагерю. Гудя пропеллером, блестя белым лаком и сверкая медью.
Все повскакали с земли и бросились к берегу, размахивая рубашками, ветками, руками, крича и призывая глиссер.
– Егоров! – закричал вдруг Евсей Иванович. – Да там наши! Вон он стоит! Ах, медведь тебя зачеши! Не иначе, как перехватили по дороге…
Он обернулся к берегу и, покраснев от натуги, выкатив глаза, закричал, как будто покрывая рев шторма в океане:
– Собирай пожитки, ребята! Пое-е-хали!
