Шутиха (сборник) - Олди Генри Лайон (бесплатные серии книг .TXT) 📗
— Лицо-попечитель?
— Согласно имеющейся у нас лицензии (если желаете ознакомиться, я дам копию), а также Уставу, приобретать шутов во временное пользование имеют право только лица, достигшие полного совершеннолетия. То есть в возрасте не младше двадцати одного года. Я знаю, у Анастасии необходимый возраст наступит через полтора месяца, и можно было бы дождаться этого срока, заключив прямой контракт. Однако дорога ложка к обеду. Да и девочка, сами знаете, настаивает. Лицензия и Устав разрешают нам предоставлять шутов лицам, достигшим восемнадцати лет, при условии письменного согласия родителей, выступающих в качестве попечителей. В подобных случаях контракт заключается на имя попечителя, с соответствующей оговоркой об использовании шута опекаемым лицом.
— То есть без моего согласия вы откажете Анастасии в найме шута? — Шаповал внезапно ощутила себя рычагом, с помощью которого Архимед собирался поворачивать мир.
— Совершенно верно. Но рекомендую не спешить с принятием решения. Если вы не дадите согласия, Анастасия Игоревна озлобится, выждет до дня рождения, снова придет к нам... Да, я понимаю, финансировать найм шута все равно будете вы. Но семейные скандалы, конфликты... Согласитесь, ваша дочь умеет просить так, что ей трудно отказать. Отложим, да? Пусть девочка пройдет тесты, наши сотрудники сделают выводы, начнут предварительный отбор. Повторяю: это бесплатно. И займет не один день, так что у нас с вами есть время. Вот, полистайте пока альбомчик...
Альбом производил впечатление.
Уж кто-кто, а Шаповал была в курсе, что такой скромный альбомчик «made in Italy», в тисненой коже «под старину», с костяной пластинкой на обложке, где резчиком был скопирован «Пир в доме Левия» Веронезе, и скобами из темной бронзы по углам стоит вровень с хорошим жидкокристаллическим монитором. На первой странице, снят в полупрофиль, торчал раскорякой урод-карла с торсом гиганта и кривыми, как у бабушкиного комода, ножками. Лицом карла напоминал английского бульдога; впрочем, телосложением он напоминал «бычьего пса» еще больше. Услышав за спиной деликатное покашливание, в котором явственно слышалось: «На вкус, знаете ли, и на цвет...», — Галина Борисовна подавила желание сразу же запустить альбомом в окно и продолжила осмотр. На следующей фотографии был изображен вполне приличный молодой человек, в отличие от предыдущего карлы. В костюме, при галстуке. Правда, при внимательном изучении обнаруживалась в лице молодого человека некая бесовщинка, наводящая на мысли. И вдруг становилось ясно, что золотой «Parker» в нагрудном кармане пиджака оформлен под эрегированный фаллос, вышивка на галстуке изображает змею, кусающую отнюдь не собственный хвост, а пуговицы на рубашке молодого человека — никакой не обман зрения, а на самом деле выглядят, как...
— Многих развлекает, — деловито заметил Мортимер. — Вы даже не поверите, насколько многих. Смотрите дальше, там широкий выбор. Ассортимент каждую неделю обновляется.
Лилипут со старческим личиком. Рыжий клоун в парике. Типичный бухгалтер 60-х: нарукавники, треснувшая оправа очков схвачена изолентой. Атлет с глазами испорченного ребенка. Развязная девица прогнулась в «мостике».
— Сексуальные услуги исключены. Здесь не бордель. У нас с этим строго. Надеюсь, вы понимаете...
— Да-да, я понимаю.
Ничего она не понимала. Ничего. Паяц в трико. Здоровенный мужик в армяке и валенках. Шут a la classik: колпак, бубенцы. Бард с гитарой, в драной джинсе. Ухмыляется кто-то, не пойми кто: бейсболка с ослиными ушами, розовые лосины, в паху — чудовищных размеров гульфик. Типичная ведьма: излом бледной руки, сигарета в длиннейшем мундштуке вплетает сизые пряди в аспидно-черный каракуль волос. Натуральный дебил. Профессор в пенсне. Подряд еще два карлы и один горбун. Красавец-мачо зашит в облегающую парчу. Пухленькая барышня-простушка в ситчике.
— Вы думаете, это смешно?
— Я не думаю. Я знаю. В случае чего за клиентом всегда сохраняется право расторжения договора. Возврат остатка денег, за исключением 10%-ной компенсации, и мы свободны от взаимных обязательств.
— У вас был такой... — Вспомнился Вован с его «собакой». — Ну, такой!.. в камуфляже, крепкий... Я его у своего соседа видела.
— Извините. Мы не даем сведений личного характера о шутах, приобретенных другими заказчиками. Спросите у соседа: он расскажет вам все, что сочтет нужным. Кстати, Николай Афиногенович отзывался о вас наилучшим образом.
Шаповал не знала, кого имеет в виду Заоградин.
— А что, собственно, вас заинтересовало? Хотите выбрать аналогичный типаж?
— Н-нет... я просто...
Машинально она вновь открыла первую страницу, с карлой-бульдогом.
— Английский бульдог — очень умная, сообразительная собака. — В ровном голосе Мортимера, явно цитирующего какой-то справочник, отчетливо проскользнула ирония. — Любит детей, хороший друг и великолепный компаньон. Я угадал вашу ассоциацию?
Галина Борисовна улыбнулась и быстро пожалела об этом, потому что собеседник добавил:
— Вот видите, вы уже улыбаетесь. Почему же вы тогда отрицаете за другими право улыбаться, смеяться или даже хохотать, общаясь с Цицероном?
— С кем?!
Вместо ответа Заоградин указал на карлика:
— Между прочим, один из фаворитов. Опытнейший работник, идет нарасхват. Как говорится, «Beautiful in it's ugliness»; иначе «Очарование безобразия». Случайного человека не разместят в самом начале рекламы, уж вы-то должны знать. Хотя, смею заметить, у нас не бывает случайных людей.
— А где вы подбираете кадры? В цирке? В театре?
— Профессиональная тайна. Смею вас заверить, научить шутовству нельзя. Хорошим шутом надо родиться. Масса людей прозябает в конторах и офисах, больницах и институтах, не сумев осознать своего призвания. Стесняясь его. Боясь позора. Кто-то однажды сказал им: «Прекрати паясничать!» — испортив жизнь навсегда. Теперь они видят позор там, где его нет, и не видят там, где позор подносится им на блюде, как хлеб-соль. А ведь могли бы... Увы. Вот из вас никогда не получится настоящей шутихи. Обиделись? Зря. Обратите внимание: вы сначала обиделись, а только потом сообразили, что с точки зрения здравого смысла я сказал вам комплимент.
Он был прав. Вспыхнувшая обида не имела под собой никаких оснований, рассеявшись еще быстрее, чем возникла, но осталось странное эхо. Отзвук, отголосок обиды. Никогда не получится. Вот ключевые слова. Настоящей. Ключевое слово второго порядка. Шутихи. И в слове последнем, остаточном, больше нет стыда. Напротив, оно звучит едва ли не заманчиво. Что ты здесь делаешь, дура? С этим альбомом, с этим вежливым, умным, деликатным господином Заоградиным?!
Ах да.
Подбираешь шута для Настьки.
Господи, вразуми!
— Кстати, о Паоло Веронезе. — Мортимер взял альбом из рук Шаповал и стал разглядывать работу резчика. — О нем говорили, что он принес дух венецианского карнавала в картины на библейские темы. И суровые отцы-инквизиторы выспрашивали художника, почему на картинах вокруг Христа и апостолов изображены «шуты, пьяные немцы, карлики и другие нелепости». Знаете, что ответил им дерзкий Паоло? Ничего. Он смеялся.
— Откуда вы это знаете?
Заоградин прищурился, взвешивая альбом на ладони:
— Что именно? Что он смеялся, а не каялся? Знаю, Галина Борисовна. Знаю.
За окном, жаркий и пьяный, качался июльский бродяга-дождь.
Глава четвертая
«ЖИЗНЬ, ЕСЛИ ВЕРИТЬ СЛУХАМ, ПРОДОЛЖАЕТСЯ...»
Едва рассвет окрасил помойки окраины в нежно-розовые тона парной телятины, как центрифуга трудового подвига завертелась волчком.
Дверь, детище охран-концерна «Metal Storm», выстреливала клиентов трескучими очередями, телефон схватил тепловой удар и начал опасно бредить, модем на пределе сил фильтровал базар, исторгая недопереваренные, дурно пахнущие письма; бухгалтерия учинила половецкие пляски на костях аудиторов, и временами палата дурдома «Ладушки» казалась тихой обителью счастья. Едва удалось одержать нелегкую победу в битве за урожай, собрав «зеленя» и полоснув конкурента-вредителя серпом по заказам, как в кабинет ввалились Первопечатник Федоров с «типа, графом» Рваное Очко. Отчаянно бранясь на эсперанто, они вырывали друг у друга из рук многострадальный листок бумаги, измаранный краской гуще, чем щеки сорванца — краденым из буфета вареньем. Визит предвещал локальный Армагеддон, но мы, как честные Третьи Лица, в конфликте не участвующие, обязаны дать разъяснения.
