Инопланетянин (сборник) - Тупицын Юрий Гаврилович (серия книг .txt) 📗
Рене улыбнулся:
— Мне хотелось сыграть с вами в шахматы. Я ведь имею право на реванш? Вот мне бы и хотелось перенести его из воды на шахматную доску.
Серлин смотрел на него недоверчиво и оценивающе.
— Если откровеннее, то я бы хотел услышать ваше мнение о моих шахматных способностях. Стоит ли мне дальше проводить вечера за разбором партий и учебниками по дебютам? Ну а после того как вы оцените мои способности, можно будет и посоревноваться. С соответствующей форой, разумеется.
— Что ж, позвоните мне вечером. Если не произойдет ничего экстраординарного, я устрою вам экзамен.
— А достигнет ли ваших ушей мой телефонный звонок? — усомнился Хойл.
— Что, уже пробовали звонить? Разумеется, я вынужден принять меры к тому, чтобы меня не беспокоили. Но я позабочусь, чтобы все было в порядке. Простите?
— Рене Жюльен Хойл, — представился журналист, — если не возражаете, просто Рене.
Из бассейна они вышли вместе. Серлин предложил воспользоваться его машиной, но было видно, что это не более чем обычная любезность, которую порядочные люди отклоняют. Хойлу очень хотелось выглядеть в глазах Бенгта порядочным человеком, а поэтому скрепя сердце он отказался.
Глава 5
Приостановившись, чтобы купить завтрашнюю газету, Рене незаметно оглянулся и вздохнул. Нет, он не ошибся, шагах в тридцати позади, у витрины, торчала рыжая голова того дюжего парня, который так внимательно разглядывал его в бассейне «Бишлет», когда он знакомился с Бенгтом Серлином. Хвост? Как бы то ни было, ни к чему тащить его к загородному дому Серлина. Хорошо, что до встречи остается еще добрых полтора часа, есть время подумать и что-то предпринять. Впрочем, полтора часа для такого остолопа, да еще и рыжего, — это слишком, хватит на него и тридцати минут. А пока можно спокойно побродить по городу, понаблюдать за чужой, незнакомой жизнью. Можно, да не хочется. Чтобы казаться спокойным наблюдателем или беззаботным туристом, нужен специфический настрой. А уж какой тут настрой, когда мысли сосредоточены на встрече с Серлином!
Побродив по Строгет, Рене направил свои стопы в «Тиволи», на эту ярмарку добропорядочных, стандартно-скучных развлечений. Мужественно проходя по всем семи кругам тиволийского рая, которые с не меньшим основанием можно было бы назвать и адом, Рене внутренне посмеивался. Посмеивался и с некоторой грустью думал о том, что мудрое человечество, проявив чудовищную изобретательность при сотворении средств убийства и разрушения, проявило полную беспомощность в сфере удовольствий и забав. Хотя в массе своей люди жаждут развлекаться куда больше, чем покорять космос или копаться в утробах атомов с помощью лазеров и синхрофазотронов. Право же, дикари, всякие там папуасы, пигмеи и бушмены умеют развлекаться естественней и полезней.
Наверное, Рене слишком увлекся воспоминаниями или попросту проявил легкомыслие, так свойственное всем французам, даже канадского происхождения, и поэтому не обратил внимания на просьбу пристегнуться, когда катался на цепочной карусели. Больше того, он еще принялся раскачиваться. Возмездие не заставило себя ждать: Рене потерял равновесие и вывалился из сиденья под хохот и насмешки любителей ярмарочных удовольствий. Правда, сказалась спортивная сноровка — Рене довольно ловко приземлился на ноги, шутливо раскланялся и удалился под одобрительный гул толпы.
Дурной пример заразителен. Не успела карусель сделать полный оборот, как этот же фокус, уже специально, попытался повторить другой развлекающийся. Но у него это получилось куда менее удачно: приземляясь, он споткнулся, упал, пропахав правым плечом землю, посыпанную мелким морским песком. Попутно он едва не сбил с ног невысокого, по-датски плотного парня с длинными девичьими волосами, но весьма увесистыми кулаками. Последовало бурное объяснение, доставившее немало удовольствия многочисленным зевакам. Впрочем, незадачливый акробат быстро остыл и сделал все возможное, чтобы как можно быстрее уладить дело миром. А за это время Рене бесследно растворился в толпе.
Бенгт Серлин сидел за шахматной доской, разыгрывая одну из партий претендентов на шахматную корону, когда услышал деликатный стук. Разбор вариантов шел со скрипом, Бенгт был недоволен собой, поэтому он сейчас же и без всякой досады оторвался от доски.
— Да!
Дверь, ведущая в святая святых — его личный кабинет, осталась недвижной, однако стук повторился. Бенгт недоуменно огляделся и увидел лукавое лицо Рене Хойла, прислонившегося лбом к оконному стеклу. Понадобилось некоторое время, чтобы Серлин хорошенько осмыслил это видение. Улыбка уже тронула его губы, но тут он вспомнил о своем сенбернаре, поспешно шагнул к окну и распахнул его.
— Где Вольф? — тревожно спросил он, игнорируя всякие приветствия.
— Здесь! — весело ответил Рене, он стоял на чурбаке и смотрел вниз.
Бенгт перегнулся через подоконник. И правда, Вольф стоял внизу, виновато поскуливая, открывая громадную пасть, усиленно работал мохнатым хвостом-помелом. Серлин выпрямился и перевел недоуменный взгляд на журналиста.
— Мы с ним подружились, — пояснил Рене и показал свою руку, с которой капала кровь. — Он не бешеный?
— Ничего не понимаю! Лезьте сюда. Сидеть, Вольф! Лезьте-лезьте. Вот так.
Серлин закрыл окно, но тут же снова открыл его и приказал послушно сидящему псу:
— Сторожи. Сторожить!
Реле успел сбросить туфли и теперь держал их в правой руке, с левой, поднятой на уровень груди, алая капелька крови успела упасть на паркет. Бенгт выглядел и растерянным и расстроенным.
— Как это вас угораздило? Он же никогда никого не кусал! Давайте сюда ваши туфли. Пойдемте.
Серлин направился было к шахматному столику, но Рене с улыбкой остановил его и показал на дверь:
— Наверное, сюда?
— Да-да. Я ведь один дома. Жена гостит у родителей, ей надоел мой спартанский режим. Сестра пошла куда-то развлекаться, кажется, в Валенсию.
Он провел Хойла в ванную и принялся неловко обмывать руку.
— Как это вас угораздило?
— Пустяки, царапина.
— Но все-таки? Он же никогда не кусается!
— Я сам виноват. По ряду обстоятельств мне не хотелось болтаться возле вашего дома, а сколько ни звонил — все напрасно.
— Отключил звонок и забыл об этом, — покаянно признался Серлин.
— Я догадался и перелез через забор.
— Насмотрелись вестернов. — Серлин огляделся. — Не знаю, где жена держит йод.
— А вы одеколоном, превосходный заменитель, когда речь о царапинах. Так я перелез через забор и, естественно, столкнулся нос к носу с вашим страшилищем.
— Вольф — добрейший пес.
— Сенбернар, этим все сказано. — Видя, что Серлин вознамерился замотать ему руку широченным бинтом, Рене возразил: — Не смешите людей, возьмите пластырь. Вольф, конечно, добрый пес, но он привык к уважению. Когда, поговорив с ним о погоде и о прелестях собачьей кухни, я направился к дому, ваш песик весьма сурово предупредил меня о том, что всю ответственность за последствия моего поведения он целиком возлагает на меня.
Серлин крутнул светлой головой и засмеялся. Чувствовалось, что он благодарен журналисту за шутливый тон и непринужденность. Он закончил обработку руки и выпрямился.
— Ну как?
— На уровне мировых стандартов.
Серлин присел на край ванны.
— Продолжайте, я вас слушаю. — Ему было явно интересно.
— Как только пес убедился, что я игнорирую его предупреждение, он цапнул меня за одежду и заставил остановиться.
— Он всегда так делает, — с удовлетворением прокомментировал Серлин.
— Мне очень не хотелось задерживаться, поэтому я попытался руками разжать его пасть и освободиться. Чего только ни сделаешь, чтобы встретиться с настоящим живым гроссмейстером. Мои попытки привели к тому, что песик цапнул меня за руку. Сделал он это довольно деликатно, просто придержал руку зубами, но впечатление было внушительным. Больше всего я боялся, что он чихнет, остался бы я тогда без пальцев.
