История Будущего. Миры Роберта Хайнлайна. Том 23 - Хайнлайн Роберт Энсон (библиотека книг .txt) 📗
— Сколько?
— Тысяч двадцать по меньшей мере…
— Но это несправедливо!
— Перестань, пожалуйста, толковать о справедливости. Неужели ты не можешь понять, что мы у них в руках? Тут не будет никакого судебного решения; куш должен быть достаточно велик, чтобы побудить второстепенного служащего Компании пойти на риск и сделать то, что не предусмотрено регламентом.
— Но я не могу найти такую сумму.
— Об этом не беспокойся. Я беру все на себя.
Уингейт хотел было возразить, но передумал. Бывают моменты, когда очень удобно иметь богатого друга.
— Я должен дать радиограмму сестре, — продолжал Джонс, — чтобы она все устроила.
— Почему сестре, а не вашей фирме?
— Потому что надо действовать быстро. Юристы, ведущие дела нашей семьи, всячески будут добиваться подтверждения. Они пошлют радиограмму капитану с запросом, действительно ли у него на борту находится Сэм Хоустон Джонс, а капитан ответит «нет», так как я завербовался под именем Сэм Джонс. У меня была глупая мысль: как бы не попасть в «Новости по радио» и не повредить интересам семьи.
— Ты не можешь осуждать ваших юристов, — возразил Уингейт из чувства кастовой солидарности, — они распоряжаются чужими деньгами.
— Я не осуждаю их, но я хочу, чтобы были приняты срочные меры, а сестра сделает все. Она по тексту радиограммы поймет, что это я. Единственная трудность — добиться у администратора разрешения послать ее.
Джонс ушел, чтобы выполнить свое намерение. Хартли ждал вместе с Уингейтом — для компании, а также из понятного интереса к таким необычайным событиям. Когда Джонс наконец возвратился, его лицо отражало нескрываемую досаду. При взгляде на него Уингейтом внезапно овладело мрачное предчувствие.
— Тебе не удалось послать радиограмму? Он не разрешил?
— Нет, все-таки разрешил, — ответил Джонс, — но этот администратор… ну и крепкий же это орешек!
Даже без воя сирены Уингейт почувствовал бы, что они снижаются на Луна-Сити. Сила тяжести на поверхности Луны составляет всего одну шестую по сравнению с Землей, и это уменьшение немедленно сказалось на его расстроенном желудке. Хорошо еще, что он мало ел. Хартли и Джонс привыкли к космическому пространству и легко переносили такие изменения скорости. Странно, как мало сочувствия испытывают те, кто не подвержен космической болезни, к тем, кто от нее страдает. Трудно сказать, почему зрелище человека, мучимого рвотой, задыхающегося, со слезящимися глазами, извивающегося от боли в желудке, кажется чуть ли не забавным, но это так.
Ни у Хартли, ни у Джонса не было врожденного садизма, который так часто проявляется в подобных случаях, — как у того остряка, который предлагал солонину в качестве лекарства. Но сами они не страдали, и поэтому давно уже забыли о своем собственном мучительном опыте, когда они еще были новичками, и просто не в состоянии были понять, что Уингейт буквально переживает «судьбу горше смерти». Даже значительно горше, ибо мучение это длилось целую вечность, настолько искажено чувство времени у тех, кто страдает от космической и морской болезни, а также (как я слышал) у курильщиков гашиша.
В действительности же остановка на Луне длилась менее четырех часов. Лишь к концу стоянки Уингейт овладел собой настолько, что у него снова возник интерес к радиограмме Джонса. К тому же Джонс заверил его, что в Луна-сити он сможет провести время до отправки обратно на Землю в отеле, снабженном центрифугой.
Но ответ на радиограмму запаздывал. Джонс ожидал вестей от сестры по истечении часа — возможно, еще до того, как «Вечерняя Звезда» опустится в доках Луна-Сити. По мере того, как проходили часы, он стал получать из радиокаюты все менее дружелюбные ответы на свои вопросы. В семнадцатый раз обозленный техник резко предложил ему проваливать. Вслед за тем Джонс вдруг услышал предупредительный гудок к поднятию корабля; он вернулся и сообщил Уингейту, что его план, очевидно, рухнул.
— У нас, правда, еще в запасе десять минут, — произнес он с полной безнадежностью. — Если радиограмма придет до того, как нам дадут старт, капитан сможет высадить нас в последнюю минуту. Но похоже на то, что нет больше никаких шансов.
— Десять минут… — произнес Уингейт. — А мы не могли бы как-нибудь выбраться наружу и бежать?
Джонс, казалось, уже был доведен до белого каления.
— А тебе уже случалось когда-нибудь убегать в безвоздушном пространстве?
Во время перелета от Луна-Сити до Венеры Уингейт был слишком занят, чтобы мучиться от космической болезни. Он многому научился по части мытья уборных и проводил десять часов в день, совершенствуясь в своей новой профессии. Жандармы злопамятны.
Вскоре после того, как «Вечерняя Звезда» покинула Луна-Сити, она вышла за пределы, в которых возможна радиосвязь с Землей; оставалось только ждать прибытия в Адонис — порт Северной полярной колонии на Венере. Там Компания имела достаточно мощную радиостанцию, чтобы поддержать непрерывную связь с Землей, за исключением шестидесяти дней прохождения Венеры по ту сторону Солнца и более короткого периода солнечных помех при ее прохождении между Землей и Солнцем.
— На Венере нас, наверно, будет ждать приказ об освобождении, — заверил Джонс Уингейта, — и мы тут же возвратимся с обратным рейсом «Вечерней Звезды», но уже в каюте первого класса. В самом худшем случае, нам придется ждать «Утреннюю Звезду». Это будет не так плохо; раз мне переведут деньги, мы сможем потратить их в Венеробурге.
— Ты, наверно, был там во время своего учебного полета, — спросил Уингейт, и в его голосе послышалось любопытство. Он не сибарит, но сенсационная репутация самого ужасного — или самого блестящего в зависимости от взглядов ценителя — увеселительного заведения на трех планетах была достаточно велика, чтобы поразить воображение даже наименее падкого на удовольствия человека.
— Нет, к сожалению! — возразил Джонс. — Я все время находился на досмотре корпуса корабля. Кое-кто из наших ребят туда ездил… Ну и ну! — Он тихо свистнул и покачал головой.
Но оказалось, что никто не ожидал их прибытия, не было и никакой радиограммы. Снова стояли они возле помещения связи, пока им грубо не приказали вернуться в свои помещения и готовиться к высадке, «и живее!»
— Увидимся в приемочном бараке, Хэмп! — были последние слова Джонса, и он убежал в свое помещение.
Жандарм, в распоряжении которого находились Хартли и Уингейт, выстроил своих подчиненных в нестройную колонну по два в ряд. Неприятно резкий металлический голос громкоговорителя передал приказ. Их повели по центральному проходу вниз, через все четыре палубы, к нижним пассажирским воротам. Они прошли через воздушную камеру и сошли с корабля, но не на открытый воздух Венеры, а в туннель из листового металла, ведущий в какое-то здание, которое находилось на расстоянии примерно пятидесяти ярдов.
Воздух в туннеле был едким — здесь распыляли обеззараживающие средства, но Уингейту он показался свежим и живительным после спертого воздуха на корабле. При силе тяжести на поверхности Венеры, составляющей пять шестых земной силы тяжести, этого было достаточно, чтобы предотвратить тошноту и вызвать чувство легкости и силы; все это вместе вселяло в него неразумный оптимизм, создавало бодрое настроение.
Туннель вел в довольно просторное помещение без окон, но ярко и ровно освещенное из скрытого источника света. В нем не было никакой мебели.
— Команда, стой! — крикнул жандарм и передал бумаги худощавому, похожему на конторщика человеку, стоявшему у внутренней двери. Человек взглянул на бумаги, сосчитал людей, одну бумагу подписал, вернул ее унтер-офицеру, и тот ушел через туннель обратно на корабль.
Похожий на конторщика человек повернулся к иммигрантам. На нем, как заметил Уингейт, были надеты одни короткие трусы, не шире повязки, и все его тело, даже ноги, было покрыто сильным загаром.
— Ну, вот что, — сказал он мягким голосом, — скиньте одежду и бросьте ее в тот ящик! — Он указал на приспособление, вделанное в одну из стен.
