Цитадель утраченных лет - Брэкетт Ли Дуглас (полная версия книги txt) 📗
Малех все время держался в стороне. Кажется, ему неприятна стала даже сестра, которую люди хотя бы терпели, если не любили. Волосы и борода у него отросли. Как и другие, он кутался теперь в меха и кожу, и его невозможно уже было отличить от настоящего новча. Казалось, ему не требуется тепло костра. Он спал в одиночестве, исполненный презрения и силы. И по мере того как увеличивалось его сходство с новчем, росли недоверие и ненависть к нему со стороны изгнанников. Но сила и нечеловеческая выносливость Малеха нередко выручали их в трудную минуту.
Одна из лошадей пала. Ее освежевали, а мясо высушили.
— Они все подохнут, — ухмыльнулся Лэннар. — И дадут нам кров и пищу на оставшееся время.
Он был человеком пустыни и не любил, когда умирают лошади.
Солнце превратилось в красный уголек, висящий над горизонтом. Они въехали в долину, полную снега и тьмы, и, когда достигли ее дальнего конца, светило и вовсе исчезло за высокими холмами. Арика прошептала:
— Вот это люди и зовут страной Теней…
В небе еще некоторое время было светло. Земля начала медленно понижаться и делаться плоской. Здесь не было ни деревьев, ни даже низкорослых кустарников, росших по границам страны Теней, одни только источенные ветрами скалы, покрытые морщинистыми лишайниками, да промерзшая белая земля. Лошади гибли одна за другой. Замороженное мясо путники припрятывали, чтобы обеспечить себя пищей на обратную дорогу — если им вообще суждено было вернуться. Люди страдали от холода. Они привыкли к сухой жаре пустыни. Трое заболели и умерли, еще один случайно погиб. Сумрак незаметно сгущался, становясь ночью. Клубящиеся ржавые облака дневной стороны земли стали серыми облаками края туманов и бурь. Люди с трудом продвигались сквозь мглу и снегопад и наконец очутились в кромешной тьме. Лэннар повернул к Фен-ну изборожденное морщинами усталое лицо.
— Безумцы, — пробормотал он. И замолчал.
Они миновали полосу бурь. Воздух сделался чистым, а переменчивый ветер разогнал облака.
Шаг путников замедлился, затем все разом остановились. Они стояли и глядели, охваченные страхом и благоговением, слишком сильными, чтобы их выразить словами. Фенн увидел какое-то таинственное бледное свечение откуда-то из-за плывущих по небу облаков. Ладонь Арики очутилась в его ладони и там и осталась. А Малех все стоял в отдалении и не сводил с неба сияющих глаз.
В разрыве туч над долиной сияли звезды. Разрыв все ширился, и вот облака унеслись прочь, и звездное небо словно бы обрушилось на них, детей вечного дня, никогда не видевших ночи. Они вглядывались в черные глубины космоса, где пылали миллионы крохотных ледяных огоньков, и демоническое лицо луны смотрело на них с высоты, усеянное тенями, огромное и коварное, овеянное дыханием смерти.
Кто-то издал тонкий дрожащий крик. Кто-то повернулся и побежал назад, спотыкаясь, падая, цепляясь о камни, — туда, к свету, который он навсегда потерял.
Людей охватила паника. Некоторые из них упали наземь и прикрыли руками головы. Некоторые стояли молча, схватившись за меч или топор, полностью лишившись разума. А Малех смеялся. Он вскочил на ледяной холм и встал высоко над ними в холодной ночи, так что голова его была словно бы увенчана звездной короной.
— Чего испугались, дураки? Это луна и звезды. Отцы ваши знали их и не боялись.
Его сила и презрение к людям возбудили в них гнев, дав выход страху. Они бросились на него, и Малех погиб бы, если бы Фенн с Лэннаром их не остановили.
— Это правда! — закричал Фенн. — Я их видел! Я видел ночь, и это было еще до Катастрофы! Нечего тут бояться.
Но он испуган был не меньше, чем другие.
Фенн, Лэннар и бородатый Малех, ничем уже не напоминавший человека, снова построили людей и заставили их идти дальше — пятнадцать человек из двадцати, выступивших в путь, одиноких среди Великой Тьмы. Крохотные живые существа, с трудом пробирающиеся через мертвые белые просторы под равнодушными звездами. Холодная луна следила за ними, и безумие, заключенное в ее свете, падало им в глаза и не исчезало более.
Пятнадцать. Двенадцать из них уцелели и увидели расколотые льды океана — летящий через мир сверкающий хаос. Малех смотрел на восток, где всходила луна. Фенн услышал, как он говорит:
— Из-за океана, из сердца Великой Тьмы — вот откуда мы вышли — новые люди, завоевавшие землю.
Следуя потрепанной карте, они повернули на север и пошли вдоль берега. Теперь они были как пугала, изголодавшиеся, измерзшиеся, позабывшие, что они жили некогда иной жизнью под теплым солнцем, забывшие почти все, что оставили позади.
Лишь девятеро из них дожили до того дня, когда показался остров между двумя замерзшими реками близ замерзшего моря. И на острове этом — каркасы башен города, погребенного во льдах.
Девятеро из них дожили до того дня, когда показался Нью-Йорк.
Глава 8. ЦИТАДЕЛЬ
Фенн и Арика стояли вдвоем на высокой скале над рекой. Другие ждали в отдалении. И это было тягостное ожидание. Лица спутников вызывали у Фенна страх. Затем он позабыл о них. Он взглянул через белую реку и белые снега, через полосы сверкающего льда на островной город, безмолвно лежавший под черным, в сверкающих звездах, небом.
В городе этом не было никакого света, кроме холодного сияния луны. Никаких голосов не слышалось там, кроме голоса ветра. Но даже после гибели величие не покинуло его. Разбитые башни гордо высились среди льдов, покрывавших город, размеры и формы их были почти такими же, как прежде. Нью-Йорк не был просто городом. Это была мечта титанов, и гибель половины мира не смела его с лица Земли. Чувство гордости и печаль охватили Фенна, смешавшись с отчаянием, столь глубоким, что Фенн не смог его вынести. Воспоминания теснились в его мозгу, перед ним пролетали картины иного времени, но вызывающие мучительную тоску и страдания. Он прошептал: «Когда-то здесь кипела жизнь», — и слезы потекли по его щекам, превращаясь тут же в сверкающие ледяные горошины.
Арика сказала:
— Вспомни, Фенн. Вспомни те дни, когда город был жив. Вспомни то место и здание Цитадели.
Лицо ее приблизилось, белое, на фоне темного меха. Глаза у нее были огромные, наполненные морозным лунным светом, взывающие, настойчивые…
— Здесь ты можешь все вспомнить, Феннвей. Здесь — твое прошлое. Взгляни на город. Вспомни!
Глаза ее глядели глубоко в его душу, а голос ее все говорил что-то, звеня в темных потайных закоулках памяти. Фенн смотрел сквозь нее на город, и лицо его медленно прояснялось. Он не был более Фенном. То был другой человек, видящий другой мир.
Он пришел увидеть Цитадель. Остальные — тоже. Это было девятое чудо света, величайшее из творений человечества. Оно притягивало их своим зловещим очарованием. Оно было символом смерти, но смерти, которая придет не к ним, — и поэтому Цитадель могла их восхищать и вызывать чувство гордости.
На Палисадах горели огни. Там были толпы, дети кричали летним вечером, шумели торговцы, слышалась музыка. За Гудзоном угадывалась сверкающая неправдоподобная громада Нью-Йорка, мощными плечами подпиравшая небо.
Он зашагал куда-то и, шагая, думал, что видит призрачный пейзаж — эту ледяную пустыню с руинами города, с поднимающимися из-под снега разрушенными остовами зданий.
Он пришел увидеть Цитадель. Потоки света, голоса, охрана в униформе, человек, говорящий в мегафон:
— Она уходит на полмили в глубь скалы… Площадь больше, чем у Эмпайр Стейт Билдинг… опоры и перекрытия из стали… устойчивость против землетрясений, против наводнений… тепло и воздухоснабжение — за счет надежно изолированных атомных генераторов, рассчитанных на пять тысяч лет работы…
Над поверхностью не виднелось почти ничего. Только огромные дверные створки из нержавеющего сплава в несколько футов толщиной, вделанные во вмонтированный в скалу шлюз из того же металла.
Голос из мегафона все гремел, объясняя, как устроены дверь и компрессорный механизм, которые переживут века, и как работает система рычагов, которая вновь отворит запечатанную дверь — потом, после Катастрофы. Чтобы отворить дверь, не требовалось никаких инструментов, кроме человеческих рук и разума. Разум, который сумеет отворить дверь, будет достаточно высоко развит, чтобы использовать предметы, находящиеся за дверью.
