Канун Всех святых - Брэдбери Рэй Дуглас (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Пришлось крикнуть погромче, потому что коса разила с ужасным ревом. Казалось, что девятый вал, поднявшись до неба, обрушился вниз, снес все с берега и откатился назад, чтобы подсечь гряду облаков. Слышалось, как даже облака истово и горячо молятся шепотом, прося пощады. Только не я! Только не меня!
— Это вам за все зло, что вы совершили! — сказал Самайн.
И коса взлетала раз за разом, собирая жатву душ, которые падали и обращались в слепых головастиков, отвратительных клопов и мерзопакостных тараканов — они расползались, разбегались, сучили ножками, ползли, корчились, ковыляли.
— Ну и ну! Да он — клопиный царь!
— Повелитель блох!
— Прядильщик змей!
— Мушиный заводчик!
— Нет! Самайн! Бог октября. Бог Мертвых!
Самайн топнул своей ножищей, придавив тысячу клопов, прятавшихся в траве, растоптал десять тысяч крохотных тварей-душ, барахтавшихся в пыли.
— Сдается мне… — сказал Том, — не пора ли нам…
— Смываться? — перебил Ральф — как видно, это слово давно вертелось у него на языке.
— Проголосуем?
Коса взвизгнула. Самайн неистовствовал.
— Не хватало еще! — сказал Смерч.
Все разом вскочили.
— Эй, вы! — громыхнул над их головами голос Самайна.
— Назад!
— Нет, сэр, спасибо, — сказал кто-то и еще кто-то.
И — правой-левой! — бросились прочь.
— Сдается мне, — сказал Ральф, задыхаясь, прыгая, удирая, утирая слезы, — что я почти всю жизнь вел себя хорошо. Я не заслужил смерти.
— Аза-ххх! — ухнул Самайн.
Коса упала, как нож гильотины, снесла крону дубу, срубила клен. Целый урожай спелых яблок посыпался где-то в мраморную конь. Словно полный дом мальчишек разом свалился с лестницы, считая ступеньки.
— По-моему, он не расслышал, Ральф, — сказал Том.
Они нырнули, залегли среди скал, поросших кустарником.
Коса высекала искры из валунов.
Самайн испустил такой вопль, что лавина камней обрушилась с ближайшего холма.
— Уй-ю-юй! — сказал Ральф, скорчившись, согнувшись в три погибели, свернувшись в клубок — колени к груди, глаза крепко зажмурены. — Если вздумаешь грешить — только не в Англии!
И, как последний заряд дождя, ливень, лавина бьющихся в истерике душ, превращенных в мокриц, обращенных в клопов, в пауков-сенокосцев, в блох, в жуков-могильщиков, расползлась по телу, затопила мальчишек.
— Эй! Гляди! Вон пес!
Одичалый пес, обезумев от страха, опрометью мчался вверх по скале.
Но его мордочка, его глаза — что-то такое у него в глазах…
— Неужели это?..
— Пифкин? — подхватили все.
— Пиф! — закричал Том. — Ты здесь назначил встречу? Ты…
Но — ууух! — свистнула коса.
Визжа от ужаса, песик перекувырнулся через голову и кубарем скатился в траву.
— Держись, Пифкин! Мы тебя узнали, мы видим тебя! Да не бойся ты!.. Не убегай… — Том свистнул.
Но песик, скуля и жалуясь испуганным, родным, знакомым голосом славного Пифкина, умчался и пропал.
Но что это? Эхо его жалобного тявканья донеслось с далеких холмов:
— Спаси-и-ите! Ищи-и-и-ите… Ищите. Ищите! Ищи-и-и-и-те…
«Где? — подумал Том. — Негодники Божии, где?»
ГЛАВА 13
Самайн поднял косу, играя своей силой.
Он рассмеялся, довольный собой, плюнул огненной слюной на свои загрубелые ладони, покрепче ухватился за рукоятку косы, широко размахнулся и — замер…
Где-то вдали послышалось пение.
Ближе к вершине холма, в небольшой рощице, мерцал слабый огонек костра.
Там собрались люди, как тени; поднимая руки, они пели песню. Самайн прислушался; коса, как застывшая улыбка великана, неподвижно висела в воздухе.
Там, вдалеке, эти неведомые люди у горящего костра размахивали блестящими ножами, поднимали кверху кошек, коз, распевая:
Ножи сверкали.
Самайн улыбнулся во весь рот. Жертвенные животные закричали.
Повсюду, под ногами у мальчишек, в траве, среди камней, везде — плененные души, сгинувшие в пауках, заточенные в тараканах, заброшенные в блохах, мокрицах и сороконожках, разевали немые рты и беззвучно взывали, корчась и извиваясь.
— Освободи! Не погуби! — молились друиды на склоне холма.
Костер жарко разгорелся.
Ветер с моря завыл над долинами, пронесся среди скал, коснулся пауков, покатил свернувшихся мокриц, опрокинул тараканов. Крохотные пауки, насекомые, мелкие-премелкие собачки и коровки пухом понеслись прочь, как хлопья снега. Маленькие души, узницы, заключенные в тельца насекомых, рассеялись.
Освобожденные, они с шепотом и щебетом полетели ввысь, словно к куполу, рождающему гулкое эхо.
— В небеса! — воскликнули друидские жрецы. — Вы свободны! Летите!
И они улетели. Они скрылись в воздухе, слитно вздохнув, с невыразимой благодарностью и облегчением.
Самайн, Бог Мертвых, пожал плечами и отпустил их с миром.
Но вот — так же внезапно — он весь застыл в напряжении.
Точно так же замерли мальчишки и мистер Смерч, притаившиеся в скалах.
По долине, по склону холма беглым шагом наступала армия римских солдат. Предводитель бежал впереди всех, крича:
— Солдаты Рима! Истребляйте дикарей! Низвергайте нечистых богов! Так приказал Светоний!
— За Светония!
Самайн, в небесах, замахнулся своей косой, но поздно!
Солдаты вонзили мечи и топоры в стволы священных дубов друидов.
Самайн взревел от боли, как будто топоры подрубили ему колени. Священные деревья стонали, их ветви со свистом рассекали воздух, стволы с предсмертным стоном и грохотом валились наземь.
Самайна там, наверху, била дрожь.
Жрецы-друиды, спасавшиеся бегством, остановились, объятые дрожью.
Деревья валились.
Жрецы с подрубленными сухожилиями, коленями, ступнями падали. Их перекатывало ветром, как стволы ураганом.
— Нет! — загрохотал Самайн высоко в воздухе.
— Да! — загремели римляне. — А ну!
Солдаты нанесли последний страшный удар.
И Самайн, Бог Мертвых, с подрубленными корнями, с подсеченными голенями, стал падать на землю.
Ребята, задрав головы, успели отскочить. Им казалось, что целый лес, разом подрубленный, обрушился гигантской грудой. Они утонули в тени его полуночного падения. Громоподобный голос его смерти опережал его падение. Он был самым гигантским деревом на свете, выше самого высокого дуба, который когда-либо валился замертво и расставался с жизнью. Он падал с душераздирающим скрипом, бил сучьями дико воющий воздух, стараясь удержаться.
Самайн грянулся оземь.
Он свалился с ревом, который потряс до глубины окрестные холмы и задул, как свечки, священные костры.
Когда Самайн, срубленный, простерся на земле, все оставшиеся в живых друидские дубы повалились вслед за ним, словно подкошенные последним взмахом косы. Его собственная громадная коса, как великанская улыбка, затерянная в полях, расплылась серебряной лужицей и канула в траву.
Молчание. Тлеющие уголья. Шорох ветра в листве.
Солнце вдруг скатилось вниз.
Мальчишки смотрели, как жрецы-друиды истекают кровью в траве, а римский центурион топчет угасшие костры, разбрасывая священный пепел.
— Здесь мы воздвигнем храм нашим богам!
