Методика Наюгиры - Михайлов Владимир Дмитриевич (книги полностью .TXT) 📗
– С ней что-то не в порядке?
– Надеюсь, что нет; тем не менее, это один из немногих органов, расположенных и действующих у вас несколько не так, как у наюгиров. Откровенно говоря, увидев её, я был удивлён: мы выглядим настолько близкими друг к другу, но вот печень – и почки тоже, кстати… Но, возможно, то был просто частный случай, аномалия – это и среди нас случается. Это было, кстати, одной из причин, по которой несколько моих коллег высказывались против применения методики к вам.
– Именно ко мне?
– К терранам вообще. Я же считал, что это не повод. И, как видите, оказался прав. Хотя печень ваша… – сейчас врач внимательно глядел на дисплей своего компьютера, – действительно столь же аномальна, как и та, другая… Но вы ведь понимаете: мы не могли быть полностью убеждены – ведь та печень, как и весь организм, не подвергались воздействию методики, так что мы могли только предполагать – а вот сейчас я уже почти совершенно убеждён в том, что применение метода не оказывает на терран никаких отрицательных воздействий – как и на нас самих. Ну, всё, доктор Кромин, я очень рад найти вас в прямо-таки оптимальном состоянии.
И врач принялся убирать свои инструменты в чемоданчик.
– А вас не волнует, – поинтересовался Кромин, – что ваша откровенность в разговоре со мной может кому-то не понравиться?
Он уже почти уверен был, что его вопрос не вызовет удивления – напротив, окажется вполне понятным.
Врач лишь приподнял локти в стороны; терране в таких случаях пожимают плечами.
– Почему? Нас вообще никто не слышит…
– Ну, ну, – иронически проговорил Кромин (хотя на наюгире это прозвучало, конечно же, совсем иначе).
– Уверяю вас. Есть нерушимое правило: когда врачебный осмотр проводится по месту нахождения больного, вся контрольная аппаратура отключается. Сейчас – тоже.
– Соблюдение врачебной тайны? – Кромин постарался, чтобы это прозвучало как можно ироничнее. Нужная интонация возникала как-то сама собой: он и в самом деле овладел языком, как родной терраной.
– Да; и это очень серьёзно. Ведь если мы, допустим, находим у пациента серьёзную патологию, и это не останется абсолютной тайной, то в конце концов это может дойти и до него самого и подействует на его психику. Он поймёт, что состояние здоровья выводит его из числа тех, на кого распространяется Первый закон. А это для наюгира – очень тяжёлый удар.
Первый закон? Рискнём предположить…
– Каждый имеет право убивать и быть убитым?
– Видите, даже вы уже успели усвоить это.
– С нашей, терранской, точки зрения быть убитым – не такое уж завидное право.
– Потому что вы не понимаете. Каждый счастлив отдать свою жизнь на благо Наюгиры. И каждому становится горько, если он лишается этой почётной возможности.
– Ага. Не к этому ли относятся те моральные возражения ваших коллег, о которых вы говорили?
– Нет, разумеется, вовсе не к этому. Коллеги сомневались: соответствует ли нашей морали – наделять таким мощным оружием, как наюгирский язык, существ из других миров – вот как вы, например; существ, ещё не усвоивших нашего мировоззрения. Ну, и кроме того – в процессе работы имело место некоторое нарушение традиционных ритуалов; однако мои единомышленники и я убедили всех в том, что ради такого необычного случая можно пойти и на некоторое отступление от правил. Кстати, вопрос о мировоззрении относился именно к вам: что-то в вашем сознании оставалось для нас неясным.
– Теперь-то, надеюсь, вы во всём разобрались? – усмехнулся Кромин.
– Возможно; но когда я направлялся к вам, эта запись находилась ещё в процессе расшифровки.
– От души благодарю вас, доктор, – сказал Кромин. – Вы помогли мне разобраться очень во многом.
Он встал с кровати; сладко потянулся.
Печень печенью, подумал Кромин, но о нервной системе он ничего такого не сказал. Будем надеяться, что она в общем совпадает…
– Я очень рад… – начал врач.
Нервная система сработала исправно: отключилась после первого же профессионального удара – твёрдым ребром ладони по переносице. Удар пришлось сдержать – чтобы не убить медика наповал: с ним ещё было о чём поговорить.
Кромин быстро оделся. Разорвал простыню и на всякий случай связал свою жертву по рукам и ногам. Заткнул рот. Убедился, что врач, находясь в отключке, дышит исправно. Очень хорошо.
Он раскрыл чемоданчик, перебрал инструменты. Среди них не было ничего, похожего на механизм для открывания дверей. Ладно, не страшно: мы воспользуемся вот этой длинной штуковиной – для чего бы она ни предназначалась в наюгирском здравоохранении. Где там заходит за порог язык защёлки – ясно помнилось со вчерашнего.
Кромин без труда отворил, а вернее – поднял дверь. Высунув голову, огляделся. Было пусто. Одна дверь – справа от него, одна – слева. За какой из них – Изольд?
Этого он не знал и решил подчиниться интуиции.
На этот раз она подвела, ещё не оправившись, как видно, после применения здешней методики. Дверь легко взлетела вверх – и прямо за ней оказался наюгир. Один из тех, что вчера сопровождали ректора, – но может быть, просто очень похожий на тех крепкой фигурой и спокойно-пустым взглядом жёлтых глаз. Оружие в его руках – то ли большой пистолет, то ли маленький автомат – было направлено прямо в грудь Кромина. Ага: десантный излучатель. Импульсный. Производство Федерации Гра…
Импульсы запоздали на долю секунды: возможно, стрелок не сразу сообразил: можно ли стрелять в человека, не обладавшего правом быть убитым. Подвела низкая правовая подготовка. А когда он нажал на клавишу, Кромина перед ним на уровне импульса уже не было: нырок в ноги вооружённого, захватить, рвануть на себя – не выпуская лодыжек из рук, чтобы не позволить противнику извернуться в воздухе, сгруппироваться, как следует… Голова глухо ударилась о пол. Вырвать оружие. Рукояткой – по голове; тут миндальничать уже не приходится. К счастью, оружие было хорошо настроено – импульс прозвучал просто как приглушённое «пуф». Кромин прислушался; не слышно было, чтобы бежали на выручку. Ну и ладушки. Добить? Нет, лишнее. Связать? Вполне уместно. Но сначала осмотримся в помещении.
