Фантомная боль - Тырин Михаил Юрьевич (читать книги без сокращений .txt) 📗
...Первый круг, как и ожидалось, закончился легко. Антон бежал, не отставая от других, в приподнятом настроении. Двигаться по утоптанной дорожке вдоль забора было приятно, особенно здесь – на свежем воздухе, под кронами больших деревьев. Но впереди было еще несколько кругов. Антон давно понял, что эти пробежки устраиваются не для того, чтобы занять время. Кросс учил выжимать из себя последние силы. Уже в начале третьего круга у Антона начало сбиваться дыхание. Всему виной был темп, который задавал бегущий впереди Самурай. Он не позволял замедлиться, отдышаться, восстановить силы. И трудно было не только Антону, но и всем остальным...
...С ребятами он сошелся довольно быстро. О дружбе, конечно, речи идти не могло, но его приняли в свой круг. Хотя сначала несколько удивленно поглядывали, не понимая, что делает здесь этот задумчивый парень с неспортивной фигурой и спокойными глазами. Но вопросов не задавали. Раз его привезли – значит, так нужно.
Первое время Антон, правда, комплексовал. Было совершенно ясно, что он здесь случайно – чины ЭКОПОЛа увидели на видеозаписи, как он раскидал двоих инспекторов на рынке, и ошибочно решили, что он хороший боец. На самом деле Антон понимал: его ученические навыки – ничто по сравнению с тем, что умели делать остальные члены команды. Там, на рынке, было легко отбиться от двух необученных полицейских контролеров, которые к тому же не ожидали нападения. Здесь же ему даже в шутку не предлагали помахать ногами. Как партнер он никому не был интересен. Просто пустое место.
Ближе всех Антон волей-неволей сошелся со своим соседом по комнате. Болтать с ним было довольно легко, хотя общих тем для разговоров находилось немного. Иногда обсуждали фильмы. Сержант часто говорил про службу, вспоминал, как их дивизию вывозили в зону Поволжского конфликта. Особенно любил рассказывать, как некоторые взводы отказывались стрелять в казаков, как казаки братались с частями регулярной армии. Про трудности и опасности он почему-то говорил очень мало.
Антон пытался найти собеседника в лице Обжоры – все-таки тот был электронщиком, – но Обжора был немногословен, на вопросы отвечал неохотно, и знал по своей профессии довольно мало. Оказалось, он не имеет даже своего почтового ящика ни в одной из коммерческих сетей...
...Третий круг Антон прошел легче, чем обычно – видимо, начали давать плоды прежние тренировки. И все же грудь судорожно вздымалась и опадала – легкие не могли насытиться воздухом. Казалось, он стал жидким и разреженным. Ноги пока еще держали темп, но уже двигались как бы сами по себе, Антон почти не управлял ими. Он знал, что пройдет несколько минут – и он начнет отставать. Это было самое неприятное – видеть, как спины твоих товарищей становятся все дальше и дальше, а ты остаешься один на один со своим изнеможением, хриплым дыханием и последними каплями сил. Но пока он держался. Мучился, насиловал себя, но не отставал...
Несмотря на то что за последнее время Антон пообвыкся со своим новым положением, настроение у него было все еще подавленное. Больше всего удручала неопределенность – Антон привык знать, зачем живет, видеть свои цели и не играть по чужим правилам. Тем более втемную. Теперь все было с точностью до наоборот, и это раздражало. Ежедневные изнурительные тренировки не лишили его способности думать, напротив, он научился острее чувствовать и понимать, что видит. Беда заключалась в том, что он мало видел. Выводы было делать не из чего.
Определенно, его ломали как личность. Более того, заставляли самого активно участвовать в этом. Инструктору по рукопашному бою было все равно, выучит ли Антон тот или иной удар. Ему было важно, чтоб Антон заставил себя учить этот удар, как бы трудно это ни было.
Не прибавляло радости и то, что Антон явно отставал от остальных. Он не был спортсменом, он никогда толком не учился стрельбе и рукопашному бою, не считая нерегулярных сомнительных уроков в армии, а на занятия с «гумми» ходил только, чтобы разнообразить свой сидячий образ жизни. Тренировки в спортзале раньше были для него лишь зарядкой и развлечением, так же, как и домашняя пальба по электронным мишеням. У него действительно красиво получалось махать ногами, но когда здесь с ним провели первое вводное занятие, он решил больше никогда никому не показывать своих прежних умений. Это было настолько убого, настолько беззащитно, что Антон в тот вечер полчаса сидел на стуле и не отвечал на вопросы – он был потрясен и раздавлен.
Еще через несколько занятий он поразился, насколько терпеливым и твердым нужно быть, чтоб продвинуться вперед хотя бы на шаг. Человек, желающий научиться чему-то, должен ненавидеть свое тело, не давать ему никакой пощады и радоваться его боли и измождению.
Были в его теперешней жизни и приятные моменты. Время от времени всех собирали в пустующем конференц-зале, раздавали портативные компьютеры и учили ориентироваться в сетях – как любительских, так и специальных. Из всех членов команды, кроме Антона, только Обжора имел некоторое представление об этом деле. Антон удивлялся, глядя, как эти сильные, самоуверенные парни становились совершенно беспомощными перед мониторами. Обучение шло со скрипом, ребята не понимали, зачем им знать такие сложные вещи, и занимались неохотно. Что же касается Антона, инструктор сразу понял, что этого парня уже нечему учить, и предоставлял ему право заниматься самостоятельно. Антон мог залезть со своего компьютера куда угодно, единственное чего он не мог, – это отправить сообщение – операция передачи была надежно заблокирована.
Трудновато было поначалу привыкнуть к кличкам, которые имели все в команде. Точнее не кличкам, а «позывным» или «псевдонимам», как любил выражаться Сергеев. Сам Антон так и остался без «псевдонима». Правда, однажды в столовой Анна при всех шутливо обозвала его Шпунтиком. Все ухмыльнулись и попробовали утвердить это прозвище за Антоном. Но уже на второй день Самурай заявил: у нас не должно быть никаких «шпунтиков». Еще через пару дней на занятиях с компьютерами Антону пришлось объяснять какой-то простой вопрос Печеному. Чрезмерно увлекшись, он и сам не заметил, как залез в такие дебри понятий и терминов, что все оторвались от занятий и уставились на него, открыв рты от изумления. Печеный лишь сокрушенно покачал головой и пробормотал: «Ну ты даешь, кибернетик...» Ребята попытались было отныне звать его Кибернетиком, но прозвище не приживалось. Пришлось ему оставаться под своим именем. И это было вовсе не плохо.
...На последнем круге Антон уже не разбирал дороги. Трава, забор, деревья – все прыгало перед глазами, сливалось в пеструю мешанину красок. Он уже не вспоминал про теоретические правила бега – один вдох на два шага, выдох через рот, и так далее. Его дыхание теперь больше походило на стон. Слипшиеся от пота волосы болтались и стегали по глазам, пульс бил в виски резиновой грушей – тум, тум, тум... Расстояния перестали существовать, казалось, движение ни на сантиметр не приближает его к финишу, а ноги просто молотят горячую вязкую пустоту.
Но он различал впереди чью-то голую спину, и нетрудно было почувствовать, что этому человеку тоже неимоверно тяжело – его бег напоминал камнепад: ноги тяжело обваливались на землю, подгибаясь от ударов. Уже десять раз Антон собирался плюнуть на все и остановиться, но всякий раз не позволял себе сделать это. «Вот, еще десять шагов – и остановлюсь... Нет, еще двадцать...» – и так каждый раз. Он учился не бегать, а только лишь побеждать самого себя.
Наконец впереди показались долгожданные ворота лагеря, служившие условной точкой отсчета ежедневного кросса. Но их вид не прибавил новых сил. Наоборот, тело взбунтовалось и не хотело подчиняться, метры пути растянулись, воздух стал тугим и неподатливым, отказываясь пропускать тело вперед...
Последние шаги Антон пробежал, уже падая. Он коснулся ствола ближайшего дерева и медленно опустился на траву, жадно забирая воздух.
