Небесный подкидыш, или Исповедь трусоватого храбреца - Шефнер Вадим Сергеевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗

Читателям почему-то всегда интересно, женат или холост герой того или иного повествования, даже если само повествование не очень их интересует. Рад объявить уважаемым читателям, что я женат. И, представьте себе, — удачно.

В юности я мечтал, что подругой моей жизни станет неведомая немая красавица. Но потом прочел где-то, что зарегистрированы случаи, когда немые обретали дар речи и тогда становились очень горластыми и разговорчивыми. Поэтому поиски мои окончились тем, что я взял в жены говорящую, но не говорливую девушку с мягким, добрым характером. И имя у нее спокойное, уютное: Настя. И профессия у нее тихая, бессловесная: она — массажистка. Мы живем душа в душу — хоть иногда и конфликтуем. В характере Насти есть кое-какие загогулины — и это даже хорошо, это делает нашу жизнь более интересной.

Свадьбу мы справили скромно. На ней, кроме Насти и меня, присутствовали наши родители, а из гостей — три Настины сослуживицы и мой друг — иномирянин Юрик. Я заранее упросил отца и мать не сопровождать празднество музыкой, и просьба моя была выполнена. Вот только тетя Рита не воздержалась от шума, объявила «пятиминутку смеха», которую растянула минут на пятнадцать. Из вежливости пришлось и всем остальным подхохатывать ей.

Вскоре после рождения дочки у нас устроилось дело с жильем, и мы с Настей и Таткой поселились на Гражданском проспекте в отдельной двухкомнатной. Я заранее предупредил супругу, что никаких телевизоров, транзисторов и прочих шумовых изобретений не потерплю в нашем жилище, — и она согласилась. Но тишина в квартире зависит не только от ее обитателей. Оказалось, что над нами живет выпускница консерватории, владелица мощного рояля, а под нами — семейка, обожающая рок-музыку. Когда музыкантша слишком громко начинала наяривать на рояле, я посылал наверх Настю, чтобы она попросила ее играть потише. А когда снизу доносились яростные шумовые вспышки, я сам спускался к меломанам и вежливо просил их прекратить это звукоблудие. Но уговоры наши почти никакого действия не оказывали, и я понял, что нужно искать обмен.

После недолгих поисков мы обменялись на квартиру в Купчине. По уверениям ее жильцов, она была очень тихая: сверху — чердак, а под ними живет глухой зоотехник в отставке. Вскоре выяснилось, что мы, как говорится, сменяли быка на индюка. Зоотехник действительно был глухим — но не на все 100%; поэтому он, чтоб лучше слышать телевизор, включал его на полную громкость. Я понял, что для нас назревает новый обмен.

Короче говоря, за минувшие восемь лет мы сменили пять адресов. И каждый раз нарывались на соседство то с исполнителями, то с любителями громкой музыки. Но в прошлом году счастье вроде бы улыбнулось нам — это когда мы обменялись на Выборгский район. Правда, санузел — совмещенный, потолок — с протечками, но зато тихо. Я так и сказал Насте: лучше тихая хижина, чем шумный дворец. Но когда мы с помощью Юрика (он при каждом переезде нам помогал) стали расставлять мебель, Настя вдруг села на кушетку, усадила рядом с собой Татку — и заплакала. Сквозь слезы она заявила, что мы, мол, уперлись в жилищный тупик, что я и отсюда захочу меняться, но сюда уже никакой дурак не поедет.

Я, признаться, был ошеломлен этим слезным бунтом моей супруги, тем более, что и Татка к ее плачу примкнула. И тут слово взял мой друг — иномирянин.

— Настечка, затормозите свои рыданья! Не так уж здесь антиуютно! Радуйтесь тому, что есть! Один мудрец с моей планеты так выразился: «Если ты будешь рад некрасивому цветку, то он обрадуется твоему обрадованью — и станет красивым». Высказывания Юрика всегда вызывают у Насти улыбку. И на этот раз она порадовала его улыбкой No 18 («Дружеское взаимопонимание»), но затем снова заплакала.

И тут опять заговорил Юрик. Голос его дрожал от сочувствия. Он сказал, что мы переутомились и что нам надо на время сменить обстановку. В ближайшее время он снова собирается слетать на родную Куму, где его ждет невеста. Он зовет нас в гости. Бесплатным транспортом, питанием и жильем он нас обеспечит. Правда, водители звездолетов не имеют права брать на борт иномирян, но тут дело особое: ведь я — его спаситель. К тому же его папаня — диспетчер главного куманийского звездодрома. Юрик с ним договорится… Мы должны учесть и то, что путешествие на Куму нисколько не нарушит наших земных планов и дел: используя закон сгущенного времени, мы, покинув Землю на два или на три месяца, вернемся в день отбытия с нее.

— Мама, этого не может быть! — воскликнула Татка.

— Тата, дядя Юра никогда не лжет! — одернула ее Настя. — Ты сама поразмысли: если есть сгущенное молоко, то почему бы не быть и сгущенному времени?

— Да-да! — подтвердил Юрик. — Сгущенное время — реальная нормальность!

Сколько раз я летал на родную Куму, а на Земле не сотворил ни одного прогула. Я не прогульщик, не двурушник, не симулянт!

Однако Настя от экскурсии на Куму отказалась категорически. И не из страха перед неведомым — она не трусиха, нет! Свой отказ она мотивировала так: настанет день, когда на какую-нибудь дальнюю планету устремится межпланетный корабль, экипаж которого будет состоять из землян. Это они, побывав на неведомой планете, приумножат славу Земли. А ежели мы, не имеющие к космическим делам никакого отношения, первыми отправимся в дальний полет в качестве блатных пассажиров, то этим мы не только не прославим Землю, но — наоборот — унизим ее в глазах инопланетян. Мой друг не ожидал от покладистой Насти столь строгой отповеди. В особенности огорчило его упоминание о блате.