Только тишина - Петецкий Богдан (мир книг .TXT) 📗
На какое-то время я оцепенел, потом посмотрел на часы и сказал:
— Мне пора.
Авия без слова направилась в сторону ближайшей тропинки, ведущей к эскалатору. Совсем немного не хватило, чтобы я развернулся и двинулся в противоположном направлении. При мысли о той «доброй ночи», которую мне пожелали, и о той, которая была у меня впереди, мне стало как-то скверно.
Мы стояли на краю виадука, переброшенного над участком Парка Огней. Никогда еще его названия не оказывалось настолько кстати. Цветные линии, бьющие из световодов, очерчивали, казалось, горизонтальные плоскости, а фантастические фигуры, образуемые тысячами неоновых светильников и экранов, заполняли усе пространство до горизонта. Вибрирующий в воздухе отзвук машин и средств передвижения, смешавшийся с разнородным шумом толпы, нисколько не ослабел.
Мы ни о чем не говорили. Авия, перегнувшись через баллюстраду, глядела вниз. Я видел ее четко обрисованный профиль с резко обозначенными, полными губами, с спустившейся ниже лба прядью волос. На фоне озаренного сиянием пространства голову ее окружал ореол. Я напрасно тревожился о том, как именно будет выглядеть эта минута. И был рад, что именно такой она запечатляется в моей памяти. Словно бы немного идеализированный портрет о чем-то задумавшейся девушки.
Я повернулся спиной к ограждению и положил ладонь ей на плечо. Она вздрогнула и придвинулась немного ближе.
— Все будет так, как ты захочешь, — сказал я, достаточно хорошо понимая, что любое последующее слово только ухудшит дело. — До свидания. Рано утром я заскакиваю к парикмахеру и направляюсь к тебе. Жди.
Я убрал руку с ее плеча и ступил на ступеньки, ведущие на уровень парка, где, на этот раз, никто меня не ждал. Дорогу к моей «сторожке» я проделаю в одиночестве. И пешком.
Когда моя голова оказалась уже ниже уровня виадука, я услышал сверху ее тихий голос:
— Счастливо…
Куполообразной базы не оказалось там, где я ее оставил. Вместо поблескивающей полусферы я обнаружил пирамиду из небрежно наваленных сучьев. Сперва я подумал, что спутал тропинки, нечастые в этом районе парка. Осмотрелся. Нет. Холм был тем самым. Так что такое, черт побери?
Я услышал шелест, который немного погодя перешел в звуки шагов. Из-за деревьев появилась фигура Тарроусена.
— Пришел? — бросил он негромко, проходя мимо и нацеливаясь на каменистую осыпь.
— Пришел, — спокойно ответил я.
Он молчал. Я был ему за это благодарен. Считал, что последний разговор в этом столетии для меня остался уже позади. По крайней мере, я хотел, чтобы было так.
Он добрался до вертикального углубления, наполовину скрытого ветвями и наклонился. В это же мгновение перед моими глазами выросла округлая стена купола.
Меня это озадачило. Я не предполагал, что со своими предосторожностями они зайдут так далеко. Словно планета и в самом деле была переполнена существами, которые, воспользовавшись безалаберностью ее обитателей, намерены избавиться от всех от них за один прием. Причем, начнут с одиночных контрольных постов.
— Вот здесь выключатель фантоматической аппаратуры, — сообщил Тарроусен, указывая на участок почвы. — Это на тот случай, если ты надумаешь изменить программу отсюда, снаружи. Кроме того, — добавил он, — маскировкой не следует пренебрегать. Ни сейчас, ни через двадцать лет, когда ты заступишь на пост. Помни, что дело касается не только твоей личной безопасности…
Голос его звучал серьезно. В нем слышалась и озабоченность, и еще что-то, очень личное. Словно он хотел попросить меня о чем-то.
— Все? — сухо поинтересовался я.
Он отвернулся. Какое-то время молчал, повернувшись лицом в направлении города. Оттуда до нас доходили лишь слабые отблески многоцветного зарева, полыхающего сейчас над прощающимся со своей современностью миром.
Под конец он вздохнул. Мотнул головой и бесцветно произнес:
— Твой гибернатор полностью запрограммирован. Будет лучше, если ты вообще не станешь прикасаться к пульту. Он сам разбудит тебя через двадцать лет. Через следующее двадцатилетие тебе придется только энергетические линии. Твой второй сон продлится вдвое дольше. Зато потом все мы будем вместе…
Эта перспектива должна быть склонить меня к слепому послушанию. Какая жалость, что этот разговор не запрограммировали так же старательно, как гибернатор. Еще пара фраз — и я загорланю гимн обезьян из Книги Джунглей. Впрочем, не играет роли, что именно я сделаю. Если и взаправду дойдет до такой попытки, результаты которой неизвестны, хотя бы по той причине, что такого передо мной не переживал ни один из обитателей Земли.
— До свидания, — сказал я, повернувшись к холму. — Спокойной ночи.
Он простоял еще немного, потом что-то пробормотал, чего я не разобрал, и начал спускаться, направляясь к деревьям, из-за которых недавно появился. Я подождал, пока звук его шагов не слился с далеким шумом города, потом неспеша повернулся и посмотрел в сторону виднеющихся на горизонте огней. Они протянулись на многие километры. Даже с такого расстояния я мог прочитать спроецированные на небо буквы, образующие надпись: «Спокойной ночи». Я подумал о улыбке матери, об отце, о печали в глазах Авии. В ушах зазвучал голос Марто, полный страха, если не угрозы.
Несколько секунд я простоял неподвижно, потом пожал плечами, отвернулся, нашарил в иллюзорных ветвях включатель фантоматической аппаратуры и спустился в тамбур базы. Чувствовал я себя наподобие гнома, который после неудачной попытки исцеления какого-нибудь крохотного королевства возвращается в недра горы.
Пространство от горизонта до верхушек ближайших деревьев было залито чистейшим солнечным светом. Цвет его приводил на ум планеты, лишенные атмосферы. Но только если смотреть на северо-восток, где круто обрывающийся склон открывал вид на обширную равнину. Все остальное пространство вокруг базы поросло густым лесом, с достигающим головы человека буйным подлеском.
Для меня минула ночь. Для людей, усыпанных в силовом поле там, внизу, за плотной массой зелени, — едва четвертая часть ночи. Та же самая ночь, только на двадцать лет укороченная, начиналась в этот момент для незнакомого мне пилота, которого я сменил на «вахте». А еще через двадцать лет я и сам вернусь в эту ночь, разве что став на четвертую ее часть старше моих современников.
Я оторвал руку от гладкого ствола дерева и сделал шаг вперед. Почувствовал, как корни, на которые я поставил ногу, поддаются под моим весом, и, пытаясь сохранить равновесие, выбросил руку в сторону мощной ветви, свисающей над углублением. Моя рука прошла сквозь воздух. Долей секунды раньше я вспомнил, что никаких ветвей здесь нет. Это не спасло от падения, но позволило вовремя высвободить ноги из упругих, переплетшихся как небрежно брошенная сеть корней.
Программируя фантоматическую защиту базы, позабыли об одном. О зелени, которая обступила купол тесной, плотной стеной. Стволы, листья, дикие плоды, где-то на половине погружающиеся в каменную осыпь, не смогли бы обмануть никого, кто раз в жизни имел дело с фантоматической аппаратурой, воздействующей на нервные центры и навязывающие человеку представления, согласные воле автора «сеанса».
Зрение в гораздо большей степени основано на нашем опыте, чем мы обычно отдаем себе в этом отчет. Проникая в монолиты каменных глыб, я ощущал их прикосновение на коже, ощущал запах разогретых на солнце белесоватых пятен, имититующих колонии лишайника. Мои ноги по колено уходили в скалу. И все же я без труда отыскал ступени, ведущие на вершину купола.
На противоположной стороне от входа в базу, на плоской котловине, являющейся продолжением склона, светилась как зеленое стекло небольшая поляна. Вид на нее наполовину заслоняли деревья, разросшиеся у основания купола. В их листьях преломлялись солнечные лучи. Небо было безоблачным, и если бы не это, мне бы пришлось искать другие следы ливня, который только что отшумел над территорией парка. Я в жизни не видел такой обильной росы.
