Большая Земля(Фантастический роман) - Валюсинский Всеволод Вячеславович (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
— Вот, доктор, и я. Совсем оклемал. Бегом только бежать не могу. Колет…
Петька сел на край табуретки у самых дверей. Он всегда в городе, на людях, очень стеснялся и терял свою необыкновенную ловкость и свободу движений, которыми проникнуты были каждый его шаг, каждое движение в лесу.
Доктор в это время обедал. После настойчивых его просьб Петька сел за стол. И по комнате он шел какой-то звериной, крадущейся походкой! Так ходят многие охотники-крестьяне от долгой привычки бродить по почве, заваленной всяким хламом, и по глубоким, выбитым лесным тропам. У Петьки походка выражена была еще ярче потому, что на каждой ноге его недоставало по большому пальцу. Где-то, когда-то отморозил, конечно, тоже в лесу, в погоне за лосем.
— Пойдем, доктор, на Хайн-озеро. Там теперь крупный окунь на коргах должен брать, — глухо сказал Петька, наклоняясь над тарелкой, — а я заряд достал. Большой. Фунта на три.
— Какой заряд?
— Один подпорожский мужик штуки четыре ухоронил в землю. Англичане в девятнадцатом годе в порогах каменья рвали. Ну, а потом, как все побросали, оно и осталось. Целая землянка разных рвотных снарядов была оставлена. Пироксилин, тротил… Все побросали.
— Куда же все девалось?
— Известно куда! Красные еще не пришли, а мужики все растащили да позакапывали. Рыбу рвать в озерах. Очень хорошо.
— И рвали?
— Рвали. И сейчас еще многие рвут. Вредно только это. Озеро портят, весь молодняк пропадает. А мы все-таки попробуем. — Петька лукаво поднял глаза и беззвучно рассмеялся.
Иван Петрович тоже усмехнулся.
— Конечно, свинство это, но… такое большое озеро и притом у тебя только один снаряд. В общем, любопытно. Когда же пойдем? Ты не на работе?
— Не. До зимы без работы. Завод на ремонте. А зимой пойду работать. В пилоставной. Пилье точить. А ты как с больницей?
Петька всегда говорил доктору «ты».
Такой у них уговор был заключен еще года два назад, когда они первый раз вместе заночевали в лесной избушке.
— В больнице мы посменно с Афанасьевой. Она за меня может несколько дней поработать. Вернусь — отработаю. — Доктор выглянул в окно. — Кажется, дождя не предвидится?
— Не, до пятницы погода простоит.
Насчет погоды Петька никогда не ошибался.
— Так приходи, что ли, завтра пораньше. И снаряд не забудь.
Петька надвинул на глаза шапку и ушел. Он никогда не здоровался и не прощался. Даже не оглядывался.
На другой день, едва солнце поднялось над лесом, Иван Петрович и Петька уже шагали глухой, заросшей тропой к Хайн-озеру.
Озеро расположено было километрах в десяти от городка на лесной возвышенности. Тропинка то поднималась в гору, то опускалась на болота. Не раз приходилось, вооружившись палками, пробираться по набросанным и полузатонувшим во мху жердочкам. Десять километров! Доктору всегда казалось, что не меньше двадцати. Длинны эти мужиковские, немеренные километры по топким мхам и густым шалгам…
Оба путешественника были в полном походном снаряжении.
Петька — с неизменной своей берданкой. У доктора — новенькая бескурковка, купленная в госторге. Хотя она имела льежское клеймо и стоила больше ста рублей, боем ее доктор похвалиться не мог. «Так себе, игрушка», — определил Петька.
Переход до Хайн-озера занял около трех часов. Когда внизу сквозь просветы блеснула вода, доктор снял шляпу и остановился.
Но тут же не выдержал и, забыв усталость, бегом, обгоняя Петьку, устремился вниз. Один поворот тропинки, другой и — вот оно, это озеро, даже в этой стране озер не имеющее равных себе по красоте! Только крайний север, покрытый еще свежими следами древних ледников, своеобразный и жестокий во всем, может дать такой образец суровой и задумчивой красоты.
Доктор бывал здесь не раз. И всегда это место производило на него новое, почти потрясающее впечатление. Он видал скалы на Мурмане. Они мрачной стеной, «стамиком», упирались в холодный океан. Он проехал через необъятные тундры Печоры.
Но все это угнетало своим размахом и беспредельностью. Здесь же была воплощенная легенда из старой-престарой сказки.
— А лодки-то и нету! — Петька с недовольным видом окинул взглядом пустой берег. — Придется пешком пазгать к Алексею Иванычу. Давай сначала покурим.
Они сели и свернули цигарки. Доктор всегда в лес брал махорку. Петька же мог курить решительно все. За неимением лучшего, иногда курил мох. Даже когда был табак, он прибавлял к нему мятые прошлогодние осиновые листья. «Так лучше. Скуснее…»
— Кабы вот не идти домой отсюдова, — задумчиво сказал он, глядя на широко раскинувшийся перед ними залив. На другом берегу могучим амфитеатром к самой воде подошел седой лес, уходящий в гору.
— Да… Живет же Алексей Иваныч. А ты бы, доктор, стал здесь жить?
— Не знаю. Здесь сейчас хорошо. Но зимой… Долгая глухая зима, озеро — мертвое, избушку снегом занесет. Зимой не стал бы. А ты отчего не живешь в лесу, если хочется?
— Я не потому. И так в лесу всю зиму прожил. Только на одном месте скучно. А теперь зиму в городе работать буду. На заводе.
— Разве лес не прокормит?
— Не… Куницы мало. Да и так… Собаку тоже лямицкие мужики угонили, сволочь народ! Другой такой не достать собаки. А что белка! Не моя это охота. Ну ее…
До мыска надо было идти километра четыре берегом. Озеро было изборождено бесчисленными заливами-полуостровами с такими узкими перешейками, что непосвященный мог, пройдя километр-другой, оказаться почти на прежнем месте. Петька хорошо знал дорогу. Иногда он сворачивал прочь от берега и лез куда-то в гору. Доктор покорно следовал за ним. Он знал, что сейчас сквозь чащу снова блеснет вода. Это они пересекали гористый перешеек. Кое-где заметны были следы тропинки, но она терялась в клочах и колдобинах.
Алексей Иваныч, древний старик, сторож немногочисленных лодок, жил на острове Медведе. Остров, действительно, походил на медведя благодаря продолговатой темной шапке леса, выходящей прямо из воды. От берега остров отделялся нешироким проливом. Извилистым коридором, как лесной фиорд, он прорезывал лесные массивы. Пролив казался узким, но вся картина была написана такой широкой кистью, что человек, стоящий на острове, был еле виден. Так, червячок какой-то…
— Ивано-о-о-ов! — крикнул Петька, складывая руки рупором.
Но Алексея Иваныча не так легко было разбудить. И спал он почти всегда, когда был дома. Доктор и Петька долго кричали вместе. Курная избушка на острове стояла молча, пригорюнившись. У берега виднелось несколько лодок.
— Стрелить надо.
Петька зарядил свой самопал и несколько раз оглушительно выстрелил. Наконец ветхая дверь избушки со скрипом отворилась (звуки здесь были слышны удивительно далеко), и темная фигура вышла на пригорок. Это был Иванов.
— Ло-о-о-одку дава-а-ай! — наперебой заорали охотники.
Звук долго летит через пролив, поэтому разговор ведется с длинными паузами. Крикнет человек изо всей силы, потом стоит и прислушивается. Ждет, когда смолкнет стоголосое эхо и перестанут отзываться на его крик недобрым хохотом дальние лесные берега.
— Что-о за лю-юди-и?
— Свои-и! Доктор Тума-а-нов!
Темная фигура медленно спустилась к берегу и влезла в одну из лодок. Вслед за тем под мерными всплесками засверкали брызги воды. Это Иванов черпалкой откачивал воду. Все лодки немилосердно протекали и за ночь почти до бортов наполнялись водой. Наконец он тронулся с места.
Широкая, сутулая спина старика не сгибалась. Он греб всем корпусом. Наконец, сильно разогнанная лодка, подскочив носом на прибрежных камнях, остановилась.
— Садитесь, пожалуйте. А я гляжу, гляжу — не могу признать!
Алексей Иваныч говорил густым басом, и голос его напоминал охрипший громкоговоритель.
Лодка легко скользнула обратно к Медведю. Иванов жил одиноко и рад был случаю поговорить с кем-нибудь.
— Х-хы! А я напугался. Кто такой, думаю, палит из ружья на берегу?.. Один я живу на острову, лодки у меня все прибраны, одначе — долго ли до греха! Народ нонче озорной стал… Вот, на той неделе городские мещане лодку топором прирубили. Оставил ее на берегу, а цепью охватил за лесину. Такая сосна! Думаю, не станут дерева валить. А они, видно, подлецы, не могли шкворня достать, у лодки весь нос-то и вырубили… С-сукины дети…
