Блудницы Вавилона (СИ) - Уотсон Иэн (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
За спиной у него стоял терракотовый дракон — похожий на собратьев у врат Иштар, но только на задних лапах, — опирающийся на зажатую в передней лапе лопату. Лопата и дракон — символы Мардука. На одном из нижних ярусов ему попались терракотовые статуи львов. А над всем высился утыканный шипами стержневой громоотвод. Спиной к дракону Алекс стоял не случайно — статуя закрывала вид на север, повернуться куда его неудержимо влекла Вавилонская башня.
Компенсируя огорчение гордостью — как-никак на пик все-таки поднялся, — он спустился вниз и, выйдя сО двора через западные ворота, скоро добрался до прибрежной дороги в нескольких сотнях локтей от большого каменного моста. Мимо проходили люди самых разных рас и национальностей, как будто здесь был порт мирового значения. Алекс видел арабов, армян, индусов, греков (конечно же) и даже китайцев. Оглядевшись, он заметил Дебору, одиноко стоящую у парапета набережной, но прежде чем успел подойти ближе, на ступеньках, ведущих к причалам, появился улыбающийся Гупта.
— Привет, Алекс! Нашли, что искали? Или потеряли? Ха-ха! Молились? Просили руководства и наставления? Если да, я к вашим услугам.
Алекс лишь теперь понял, что совершенно забыл помолиться. Нет, неправда. Он вовсе и не собирался молиться, хотя, может быть, и стоило бы…
— Привет, Алекс, — сказала Дебора.
— Что там, внизу? — спросил он, не приближаясь к парапету.
К берегу приставали большие лодки.
Как эти неуклюжие, нескладные суденышки ухитряются не сталкиваться друг с другом и с быками моста, представлялось ему загадкой, и единственный возможный ответ заключался в том, что вода сама направляла их по нужному курсу. Другой переправы через Евфрат не было, а поскольку она соединяла старый город с новым, то и нагрузка на нее приходилась немалая. На прочные столбы укладывали рядами доски. Позднее Алекс узнал, что с наступлением ночи центральную секцию разбирали, и доски оставляли на берегу под охраной. Мосты ведь строят не для того, чтобы по ним гулял враг! Но этот находился в самом сердце Вавилона. Разве не болит разделенное сердце? А может, мост соединял два полушария мозга, и каждый раз, засыпая, город видел два разных сна: сон о прошлом и сон о будущем?
— Что там, Деб?
— Туннели к базарам, — отозвалась она. — Груз выгружают, лодки разбирают, а ослов ведут через туннели. Так что там, внизу, только туннели. И один плачущий раввин.
— Кто?
Алекс шагнул к парапету и сразу же заметил у стены бородатого мужчину с ермолкой на затылке, молитвенным платком на плечах и черной коробочкой с филактерией, привязанной ко лбу лентой и похожей на футляр для пуговиц. Он стоял, повернувшись спиной к лодкам, ослам, корзинам с фруктами, мехам с вином и ящикам с рыбой, и слезы стекали по его щекам.
— Приходит сюда каждое утро, — пояснил Гупта, — оплакивать разрушение Храма Соломонова. В праздничные дни на набережной собирается немало евреев. Языческих ритуалов сторонятся.
— Сумасшедшие.
— Почему это сумасшедшие?
— Почему они должны притворяться евреями и раввинами?
— Они и есть евреи, — резко ответила Дебора. — А он раввин.
— О! — сказал Алекс.
Перекусили купленными с лотками пирожками с рыбой. Пока облизывали пальцы, Гупта сказал:
— Давайте заглянем в Зал Чудес Человечества. — Он посмотрел на высоко стоящее в небе солнце. — После сиесты? — Пешеходов на улицах уже стало заметно меньше. Была уже вторая половина дня. Люди возвращались домой. — Так что, пойдем? Я бы хотел показать вам обоим знаменитый Зал Чудес. Хотя, будь на то моя воля, ха-ха, поместил бы туда совсем другие чудеса!
— Чудеса, которые исчезают у вас на глазах. Например, мыльные пузыри, — заметил Алекс.
— Так мы идем? — не отставал Гупта.
— Да, — сказала Дебора.
Вернувшись в «Меж двух шкурок», разошлись по комнатам.
Алексу приснилось, что ракеты уже запущены, бомбы упали, Америки и России больше нет, а Европа и Китай стерты с карты мира. Рукотворные бедствия сотрясали планету. Наступил коллапс, конец технологической культуры, глобальных правительств и корпораций.
А вот Вавилон выжил. Здесь, в забытом уголке американской пустыни — хотя самой Америки больше не было, — Вавилон сохранился в целости и неприкосновенности. Нетронутый. И не просто сохранился, но и остался Вавилоном.
Как будто вся высвободившаяся мощь боеголовок прорвала ткань пространственно-временного континуума, сбила часы солнца и календарь луны и, вырвав этот древний город из минувшей эры, перенесла его в будущее, поскольку ничего, кроме будущего, и не осталось.
Вавилон процветал. Евфрат катил воды по замкнутой цепи. Проходили годы, потом десятилетия. В конце концов вавилоняне принялись колонизировать то, что прежде называлось Америкой. Они уже ничего не знали ни об обычаях погибшей Америки, ни об умершем двадцать первом веке. Они забыли ее язык. Они знали только себя, вавилонян. Длинные волосы и благовония, плетеные лодки-ко-раклы и зиккураты, Иштар и Мардук. Да, Мардук все же одержал победу. Ту, за которую столь многие молились.
И, может быть, где-нибудь в Анголе или Аргентине новы й ассирийский волк или второй Александр уже собирал силы, чтобы снова двинуться на Вавилон?
Зал Чудес Человечества занимал скромный угол в задней части царского дворца. Это был первый музей в мировой истории, открытый для широкой публики Навуходоносором.
— Ха-ха, — рассмеялся Гупта, — узрите чудеса света!
Длинную сумрачную галерею со спиральными опорами заполняли древности, среди которых были глиняные таблички и цилиндры, письмена Из Ура, каменные чаши и фигурки арамейских божков, касситские палицы, месопотамские изваяния, фундаментные камни старинных храмов, барельефы, стелы, фиванские обелиски, головы булав и дубин, украшения, защитные доспехи и еще многое.
И всего три посетителя.
— Каковы диковины! — воскликнул Гупта.
Восторгается он увиденным или насмехается над заботливо собранными экспонатами — понять было невозможно.
Куратор — мрачного вида ровесник древностей, сооруженный метелкой из перьев, — очевидно, решил, что гость проявляет неуважение к вверенным его заботам ценностям, и, поглаживая черепки и камни, подобрался ближе.
Не обращая внимания на буйного индуса, старик обратился к Деборе и Алексу:
— Здесь, греки, перед вами все, что было. Летопись времен.
На мгновение Алекс поверил ему — Рим Цезарей ушел, как и Рим пап, ушли распятия и мечети, Ренессанс и космический век. Их не было. Пока. А значит, не было никогда.
Дебора, должно быть, почувствовала нечто похожее.
— Как странно, да? — пробормотала она. — Здесь нет столь многого.
— Здесь нет почти всего, что мы считали важным, — подхватил Алекс, радуясь тому, что Дебора наконец-то вышла за границы роли — пусть даже под влиянием мертвых камней, а не живого города.
— А мир все так же полон, — продолжала она, — и у пего есть своя история.
Он попробовал подстроиться под ее настроение.
— И будущее, кульминация прошлого, лишь только началось, когда этот музей открылся. Верно? И каким фантастическим представляется это будущее! Какая безумная мечта! В нем люди, подобно богам, летают по небу и к звездам, мечут молнии, как копья, пересылают мысли и картинки в мгновение ока. И миф не позади, а впереди.
— Здесь все, что было, — с нажимом повторил куратор.
— Представь, что есть такая штука, как двадцать первый век, — прошептал, наклоняясь к Деборе, Алекс. — А потом прыгни на тысячу лет вперед. И каким же ничтожным и скучным он покажется. Потому что А еще не случилось. Или Б или В — а они ведь так чертовски важны. Для истории. Потому что они меняют абсолютно все. Пришельцы со звезд, бессмертие… ну, не знаю. А потом, еще через тысячу лет, А, Б и В отойдут в тень Г и Д… Дебора огляделась.
— Поверить, что это все! Все, что было! Знать это всем сердцем! Какое облегчение! Как будто камень с плеч. Мы поплывем с течением лет, а не пойдем ко дну.
— Вот почему нас и отправили в Вавилон. Отправил мир, которого нет и никогда не было. — Если не считать некоей кассеты, мысленно добавил Алекс.
