Т. 09 Свободное владение Фарнхэма - Хайнлайн Роберт Энсон (бесплатные версии книг txt) 📗
Именно — страдал. И сейчас ему вдруг открылось, что энтузиазм девушки заразителен, подхватил его самого — и теперешним своим душевным подъемом он обязан присутствию незнакомки.
Клиффорд решил не будить ее. Как бы то ни было, ему следовало о многом подумать — прежде чем он будет готов говорить с другими. Теперь он понимал, что вчерашнее его смятение духа было порождено просто-напросто страхом. Мак-Фи был толковым командиром, и если он счел нужным убрать Монро-Альфу с линии огня — не следовало ни жаловаться, ни задавать вопросов.
Целое больше, чем любая из его частей. Возможно, решение Мак-Фи было инспирировано Феликсом — из самых лучших побуждений.
Добрый старый Феликс! Как бы то ни было, он прекрасный парень — хотя и впавший в заблуждение. Надо будет постараться замолвить за него словечко при реконструкции. Они не должны позволить себе хранить друг на друга обиды — при Новом Порядке не будет места мелочным личным эмоциям. Только логика. И только наука.
Сделать предстоит еще очень и очень многое, и Гамильтон может пригодиться. Сегодня пришло время начать новую фазу — собрать дикорожденных и предложить им гуманный выбор — любую из двух возможностей. Кроме того, необходимо собрать правительственных чиновников всех рангов, допросить их и принять решение — годятся ли они по своему темпераменту для продолжения службы при Новом Порядке. Да, сделать предстоит еще очень и очень многое — Клиффорд сам удивился, с чего это вчера ему взбрело в голову, будто для него во всем этом нет места.
Будь он столь же искушен в психологии, как в математике, возможно, он распознал бы сущность своего образа мыслей — религиозный энтузиазм, стремление ощутить себя частицей всеобъемлющего целого, вверить собственные маленькие заботы попечению сверхсущества. Само собой, ему еще в школе объясняли, что революционные политические движения и воинствующие религии являют собой аналогичные процессы — их различают лишь словесные ярлыки и символика, — однако он никогда не испытывал ни того ни другого на собственном опыте и потому не в состоянии был понять, что с ним на самом деле происходит. Что за чушь! Он искренне считал себя трезвомыслящим агностиком.
Девушка открыла глаза и при виде Клиффорда улыбнулась.
— Доброе утро, — не двигаясь, проговорила она.
— С добрым утром, — откликнулся он, — с добрым утром! Вчера я забыл поинтересоваться, как вас зовут…
— Марион. А вас?
— Монро-Альфа Клиффорд.
— Монро-Альфа, — повторила она, — это хорошая линия, Клиффорд. Полагаю, вы… — она не смогла продолжить; на лице ее внезапно отразилось удивление, она сделала два судорожных вдоха, спрятала лицо в ладони и конвульсивно чихнула.
Монро-Альфа резко сел, мгновенно насторожившись; ощущение безмерного счастья разом покинуло его. Она? Невозможно!
Однако он, не дрогнув, встретил первое испытание своей вновь обретенной решимости. Он понимал, что сделать это будет чертовски неприятно, однако долг превыше всего. Целое больше части.
Он даже испытал неосознанное горькое удовлетворение оттого, что способен исполнить долг, как бы это ни было больно.
— Вы чихнули, — обвиняюще сказал он.
— Это ничего не значит, — торопливо проговорила Марион. — Просто пыль — пыль и солнце.
— И вы охрипли. У вас заложен нос. Признайтесь, вы дикорожденная, не так ли?
— Вы не понимаете… — запротестовала она, — я… ох!..
Девушка дважды быстро чихнула и молча склонила голову.
Монро-Альфа прикусил губу.
— Мне это так же больно, как и вам, — проговорил он, — однако я должен считать вас дикорожденной, пока вы не докажете, что это неправда.
— Почему?
— Вчера я пытался вам объяснить. Я обязан доставить вас во Временный комитет — то, о чем я вчера рассказывал, сегодня стало свершившимся фактом.
Марион не отвечала. Она только смотрела на Монро-Альфу, и от этого он чувствовал себя все неуютнее.
— Пойдемте, — сказал он. — И не надо делать из этого трагедии. Вам вовсе не обязательно уходить в стасис. Легкая, безболезненная операция, которая вас ни в чем не изменит, — совершенно не затронет вашего эндокринного баланса. А может, она и вообще не понадобится. Позвольте взглянуть на вашу татуировку.
Марион по-прежнему хранила молчание. Монро-Альфа вытащил из кобуры излучатель и направил на нее.
— Не шутите со мной. Это серьезно, — и он полоснул лучом по полу у самых ступней девушки, инстинктивно отдернувшей ноги от опаленного, дымящегося дерева. — Не вынуждайте меня сжечь вас. Это не шутки. Покажите татуировку!
Поколебавшись, Марион пожала плечами.
— Хорошо… Но вы пожалеете.
Она подняла левую руку. Когда Клиффорд наклонил голову, чтобы прочесть вытатуированные под мышкой цифры, она резко ударила рукой его по правому запястью. И в тот же момент ее правый кулак нанес Монро-Альфе болезненный удар в низ живота.
Он уронил излучатель.
Клиффорд подхватил оружие еще в полете и, вскочив, бросился за девушкой, но та уже исчезла. В распахнутой двери коттеджа словно в раме виднелись сахарные сосны и секвойи, но человеческой фигуры нигде не было. Вообще не было заметно никакого движения — лишь мелькнула синевой да выругалась голубая сойка.
Монро-Альфа рванулся к дверям и посмотрел в обе стороны, обводя ту же дугу стволом излучателя, но Лес Гигантов поглотил Марион. Конечно, она была где-то поблизости — именно ее бегство встревожило сойку. Но где? За которым из полусотни ближайших деревьев? Будь земля покрыта снегом, ее выдали бы следы, но снег сохранился лишь в глубоких впадинах, а на хвойном ковре не оставалось следов, заметных нетренированному глазу. Не было здесь и подлеска, который бы затруднял и выдавал движения беглянки.
Клиффорд растерянно бросался из стороны в сторону, словно сбившаяся со следа собака. Внезапно краем глаза он уловил какое-то движение, резко повернулся, за деревом мелькнуло что-то белое — и он мгновенно выстрелил.
Клиффорд был уверен, что не промахнулся. Его жертва упала за небольшой сосной, почти спрятавшей ее от глаз Монро-Альфы, дернулась — и осталась лежать без движения. Клиффорд вяло побрел к дереву, чтобы милосердно прикончить девушку, если первый выстрел ее только покалечил.
Но это была не Марион, а всего лишь длинноухий олененок. Выстрел Монро-Альфы прожег ему крестец, глубоко проникнув во внутренности. Замеченное им движение было предсмертной судорогой. Глаза животного были широко раскрыты — по-оленьи доверчивые и, как показалось Клиффорду, полные кроткого упрека. Монро-Альфа быстро отвернулся, почувствовав легкую тошноту. Это было первое живое существо, не принадлежавшее к человеческому роду, которое он убил.
Он поискал девушку еще несколько минут, но уже без особого рвения. Чувство долга его не мучило: он убедил себя, что у беглянки нет шансов выбраться из горного леса — тем более что она простужена. Так или иначе ей придется выйти и сдаться.
В коттедж Монро-Альфа возвращаться не стал. Он ничего там не оставил, а портативный нагреватель, обеспечивший им тепло этой ночью, наверняка снабжен автоматическим выключателем. Но если даже нет — не велика беда: Клиффорду и в голову не приходило сравнить собственное неудобство с возможным ущербом. Монро-Альфа направился прямиком к подземному ангару, нашел свою авиетку, забрался в нее и включил ротор. Автоматическая система управления движением в воздушном пространстве Парка отреагировала немедленно — на экране автопилота вспыхнула надпись: «Движение над Лесом Гигантов запрещено — поднимайтесь на три тысячи». Клиффорд выполнил предписание машинально — его занимало сейчас отнюдь не управление авиеткой.
Впрочем, его мысли вообще не были сосредоточены ни на чем конкретном. Душевная летаргия, горькая меланхолия, которые обессиливали его до начала Перемены, с новой силой завладели Монро-Альфой. Во имя чего велась эта слепая, бессмысленная борьба? Лишь затем, чтобы остаться в живых, размножаться и сражаться? Клиффорд гнал машину с максимальнй скоростью, направляясь прямо в обрывы Маунт Уитни, в безрассудном, полуосознанном стремлении тут и решить навеки все свои проблемы.
