Фата-Моргана 5 (Фантастические рассказы и повести) - Харвей Рэймонд (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Погасив свет, она лежала в постели сына.
Жанет лежала в темноте в постели Питера. Разумеется, она хотела этого, даже очень — раз уж позволяла себе об этом думать. Долгие месяцы экспедиции на Марс, когда она была дома, а он удалялся от этого дома все дальше и дальше, она осталась ему верна. Она следила за детьми, навещала соседей, ей доставляло удовольствие писать статьи в женские журналы и давать интервью на телевидении, когда было объявлено, что космический корабль покинул Марс и направляется обратно. Она жила в летаргическом сне.
А потом это сообщение, поначалу старательно от нее скрываемое, что возникли трудности со связью с экипажем корабля. Бульварная газета выдала тайну, сообщив, что все девять человек экипажа сошли с ума, а корабль миновал зону посадки и упал в Атлантический океан. Ее первая реакция была чисто эгоистичной — нет, может, не эгоистичной, но своеобразной: он уже никогда не ляжет со мной в постель. Безграничная любовь и сожаление.
Когда же его все-таки спасли — одного из всех — каким-то чудом целого и не покалеченного, ее желания снова проснулись. И жили в ней с тех пор, как он жил в передвинутом времени. Она попыталась представить, как выглядела бы сейчас их любовь, если бы он испытывал все до того, как она хотя бы начала… он достиг бы оргазма, прежде чем она… Нет, это невозможно! Хотя, разумеется, возможно, если бы они сначала все это детально обдумали — если бы она при этом просто лежала без движения… Но то, что она пыталась себе представить, что могла себе представить, не было любовью, а лишь унизительным приспособлением к функции желез и течению времени.
Жанет села на кровати, жаждая движения, свободы. Потом вскочила, чтобы открыть окно, — в комнате до сих пор пахло сигарным дымом.
Если бы они все детально обдумали.
За несколько дней они набрались некоторого опыта. Солнечная погода словно пришла им на помощь, поддерживая равновесие духа. Приходилось медленно и осторожно, держась левой стороны, проходить сквозь двери, чтобы не столкнуться друг с другом (прежде чем об этом договорились, разлетелся вдребезги целый поднос бокалов). Они применяли простую систему стука в дверь перед входом в ванную, общались с помощью коротких сообщений, не задавая вопросов, если это не было абсолютно необходимо. Ходили, держась на некотором расстоянии друг от друга, словом, каждый оставался в сфере собственной жизни.
— В сущности, это совсем просто, если быть внимательным, — сказала Жанет миссис Вестермарк. — А Джек так терпелив!
— Мне даже кажется, что такое положение вещей ему нравится.
— Но, моя дорогая, как может ему нравиться такая невыносимая ситуация?
Сознание этого лишило ее вдруг всей стремительности. Можно уже не спешить, коль скоро, если говорить о Джеке, она уже сделала то, что собиралась. А если бы она вообще не вышла, взбунтовалась бы и вернулась к разговору со свекровью о хозяйстве? Тогда Джек, как сумасшедший, разговаривал бы на газоне сам с собой, находясь в фантастическом мире, куда для нее нет доступа. Хорошо, пусть Стекпул посмотрит, может, после этого они откажутся от теории опережающего времени и постараются вылечить Джека от обычного безумия и галлюцинаций. В руках Клема он будет в безопасности.
Однако поведение Джека доказывало, что она должна к нему пойти. Безумием было бы не ходить. Безумием? Противиться законам Вселенной — дело невозможное, а не безумное. Джек не противился им, он просто споткнулся о закон, о котором до первой экспедиции на Марс никто не знал. Ясно, что открыто нечто гораздо более значительное, чем кто-либо ожидал. А она потеряла его — нет, еще не потеряла! Жанет выбежала на газон, окликнула его, позволив движению успокоить хаос в ее мыслях.
В повторенном событии сохранилось однако немного свежести, поскольку она вспомнила, что его улыбка, которую она заметила из окна, таила в себе нежность и тепло, как будто муж хотел ободрить ее. Что он тогда сказал? Это уже не восстановить. Она подошла к скамейке и села рядом с ним.
Он подождал, пока не пройдет определенный и неизменный отрезок времени.
— Не беспокойся, Жанет, — сказал он. — Могло быть хуже.
— Как это хуже? — спросила она, но он уже отвечал:
— Мог быть день разницы. 3,3077 минуты, по крайней мере, делают возможным некоторое общение.
— Хорошо, что ты относишься к этому с философским спокойствием, — заметила Жанет, и сарказм в своем голосе испугал ее.
— Поговорим?
— Джек, я уже давно хочу поговорить с тобой наедине.
Высокие буки, закрывающие сад с севера, были настолько неподвижны, что Жанет подумала: «Они выглядят одинаково и для него и для меня».
Джек заговорил, глядя на часы; у него были очень худые руки. Выглядел он еще хуже, чем когда выходил из больницы.
— Дорогая, я понимаю, как это должно быть неприятно для тебя. Нас отделяет друг от друга эта удивительная разница во времени, но я утешаюсь хотя бы тем, что изучаю совершенно новое явление, тогда как ты…
— Я?
Разговор через межзвездные дали.
— Я хотел сказать, что ты заключена в неизменном, старом мире, который все человечество знает с самого начала истории, но ты, вероятно, смотришь на это иначе, — в этот момент до него дошло какое-то замечание Жанет, потому, что он произнес без связи с предыдущим: — Я тоже хотел бы поговорить с тобой наедине.
Жанет прикусила язык и удержалась от ответа, потому что муж предупредительно поднял палец и раздраженно сказал:
— Прошу тебя, рассчитывай во времени свои высказывания, чтобы не затруднять общения. И ограничься принципиальными вещами. Честно говоря, дорогая, меня удивляет, что ты не следуешь совету Клема и не записываешь, что и когда было сказано.
— Но я… я только хотела… не можем же мы все время вести себя так, словно участвуем в какой-то конференции. Я хочу знать, что ты чувствуешь, как живешь, о чем думаешь, я хочу тебе помочь, чтобы ты мог когда-нибудь вернуться к нормальной жизни.
Все это время он смотрел на часы, поэтому ответ последовал немедленно.
— У меня нет никакого психического расстройства, а физическое здоровье после катастрофы полностью восстановилось. Нет причин думать, что мое восприятие когда-либо вернется обратно и сравняется с вашим. С тех пор, как наш корабль покинул поверхность Марса, это восприятие неизменно опережает земное время на 3,3077 минуты.
Он умолк, а Жанет подумала: «На моих часах сейчас 11.03, а столько еще нужно ему сказать. Но для него сейчас уже 11.06 с небольшим, и он уже знает, что я не могу сказать ничего. Разговор на расстоянии трех с чем-то там минут требует таких трудов и усилий, словно мы разговариваем через межзвездные дали».
Вероятно, он тоже потерял нить разговора, потому что улыбнулся и вытянул руку в воздух. Жанет оглянулась. С подносом, полным бокалов, к ним приближался Клем Стекпул. Осторожно поставив поднос на траву, он взял мартини и сунул бокал между пальцев Джека.
— Как дела? — с улыбкой спросил он. — А это тебе, — он подал Жанет джин с тоником. Себе он принес бутылку светлого пива.
— Клем, ты мог бы получше объяснить Жанет мое положение? Похоже, она его еще не поняла.
Жанет гневно повернулась к психологу.
— Это был разговор без свидетелей, только между моим мужем и мной.
— Простите, но в таком случае у вас не очень-то получается. Может, я попробую объяснить тебе кое-что? Я знаю, насколько все это трудно.
3,3077
Резким движением он сорвал пробку с бутылки и налил пива в стакан. Потом заговорил, прихлебывая.
— Мы привыкли считать, что время для всех в принципе неизменно. Говоря о течении времени, мы предполагаем, что время всегда и везде идет с одинаковой скоростью. Предполагаем мы также, что любая жизнь на другой планете в любой части нашей Вселенной протекает с той же самой скоростью. Иначе говоря, благодаря теории относительности мы привыкли к некоторым особенностям времени, но с другой стороны, привыкли и к некоторым ошибкам в рассуждениях. Сейчас нам придется думать иначе. Ты понимаешь, о чем я говорю?
