Между плахой и секирой - Чадович Николай Трофимович (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
– Чувствую, Смыков, не про гостиницу ты нам хочешь рассказать, а про гостиничный разврат, – догадалась Верка.
– Само собой, – согласился Смыков. – Какая же гостиница без разврата!
– Может, я лучше пойду Толгая встречу? – предложила заранее смущенная Лилечка.
– Дождь ведь, – стал увещевать ее Цыпф. – Еще простудишься ненароком.
– Сиди уж, – покосился на девушку Смыков. – Я без подробностей буду рассказывать. В общих чертах… Поднимается, значит, Сергей в свой люкс на лифте. На пару с лифтершей, можете себе представить. Та ему нагло строит глазки и делает всякие намеки. Дескать, как вы собираетесь в столице развлекаться. «Обыкновенно, – отвечает Серега. – Имею намерение посетить Мавзолей, ГУМ и ВДНХ. Ну еще, может, Музей революции, если время останется». Лифтерша на него, как на психа, вылупилась. У публики, которая в люксах обитает, обычно запросы другие. Серега – парень сообразительный и, оценив ситуацию, спрашивает: «А что вы можете предложить?» «Да что угодно! – та отвечает. – Но главным образом то, чего так не хватает одиноким мужчинам». Тут лифт до нужного этажа дошел, и разговор прервался…
– Ну-у-у, – недовольно протянул Зяблик. – А я-то думал, что он ее прямо в лифте трахнет.
– У вас, братец мой, одно только на уме, – поморщился Смыков. – Лифтерша при исполнениии, ее трогать не полагается… Короче говоря, осмотрел Серега свои новые апартаменты, а это целая квартира с роскошной мебелью, засадил бутылку водки, которую с собой прихватил, и застосковал…
– И мысли его устремились в соответствующем направлении, – подсказала Верка.
– Мужскую натуру вы, Вера Ивановна, неплохо понимаете. Видно, недаром королевой у арапов были. Не прошло и часа, как Серега снова оказался в лифте и принялся выяснять, что, собственно говоря, лифтерша имела в виду, когда про одиноких мужчин говорила. Та ему открытым текстом объясняет, что имела в виду особый род женских услуг, который оплачивается по специальному тарифу. «Если желаете девочку в номер, мы это сейчас устроим». – «Желаю!» – соглашается Серега. «Какую вам?» – «А что, у вас разные есть?» – «На любой вкус. Брюнетки, блондинки, рыжие. Полные, худые, средней упитанности. Искушенные в любви и совсем неопытные. Домохозяйки и профессорши. Садистки и мазохистки. Есть даже азиатки и негритянки из Университета дружбы народов».
– И он, конечно, выбрал негритянку, – пригорюнилась Верка.
– Нет. Отечественную блондинку. Молодую, не очень полную, но с большой грудью и соответствующим задом. Сказал, что образование значения не имеет, но справка из венерического диспансера не помешала бы. Лифтерша только фыркнула и говорит: «У нас товар высшей категории, можете не сомневаться. Идите в номер и ожидайте. Заодно приготовьте пятьдесят рублей».
– Пятьдесят! – ужаснулась Верка. – Да я на «Скорой помощи» семьдесят четыре получала с премиальными! И хорошим мужикам бесплатно давала!
– Слушай, заткнись, – попросил Зяблик. – То, что ты дура бескорыстная, и так все знают.
– Что уж тут, Вера Ивановна, о деньгах жалеть, – с непонятной печалью вздохнул Смыков. – Снявши голову по волосам не плачут… Сидит, значит, Серега в своем номере и, естественно, волнуется. Проходит примерно час. Звонок в дверь. Является лифтерша. С девицей. Все как по заказу. Вдобавок еще пачка презервативов. Затем лифтерша вместе с полсотней исчезает. Девица очень художественно раздевается. Стриптиз называется.
– Как? – не поняла Лилечка.
– Стриптиз, – повторил Смыков. – Буржуазное изобретение. Для предварительного возбуждения, так сказать, низменных чувств мужчины. У нас легально не практиковался.
– Еще бы! – хохотнула Верка. – Представляю стриптизершу в рейтузах фабрики «Большевичка».
– Ладно… – неодобрительно глянул на нее Смыков. – Важны не рейтузы, а то, что под ними… Далее следует ночь любви. В разнообразных позах и со всякими ухищрениями, известными советскому народу. Рано утром блондинка уходит. Ей, видите ли, нужно в институт на первую пару успеть. Серега весь день отсыпается, восстаналивает силы шампанским и домашней колбасой, а под вечер опять бежит к лифтерше. Требует ту же самую блондинку, которая крепко запала ему в душу. Ответ отрицательный. «Проси любую другую, хоть персидскую княжну, но прежней девчонки ты уже не увидишь. Ни за какие деньги. Такой у нас здесь порядок заведен».
– Не повезло твоему дружку, – посочувствовала Верка.
– И не говорите! Горю Сереги нет границ, и, чтобы хоть немного его развеять, он тут же заказывает худую брюнетку средних лет с мазохистскими наклонностями.
– Смыков! – вновь прервала его Верка. – Я тебе таких историй могу рассказать вагон и маленькую тележку! Что из того? Где тут мораль?
– Вы, Вера Ивановна, мораль в басне ищите, а это жизненная история… Ну а уж если вы без морали не можете, то она состоит в том, что Серега прожил в гостинице не двое суток, как собирался, а две недели. Спустил все деньги и четыре раза телеграфировал друзьям в Талашевск по поводу финансовой помощи. В учебном центре получил выговор за опоздание, но даже не почесался. А когда вернулся домой, в узком кругу сказал: «Год буду отдавать долги. Следующий год – копить деньги. А потом опять поселюсь в номере-люкс гостиницы «Россия».
– Баб, выходит, он там не всех перебрал, – сказала Верка.
– Не всех, но многих. Один его заказ, кстати, так и не выполнили.
– Какой, интересно? Юную пионерку с большими сиськами и садистскими наклонностями?
– Нет. С малолетками там, наоборот, никаких проблем не было… Просто ему после одной эстонки захотелось вдруг цыганку и чтобы та, сидя на нем, непременно исполняла под гитару романсы.
– Нет таких, значит, в Москве?
– Может, и есть, да только за один день не нашли.
– История вполне правдоподобная, – Зяблик лукаво прижмурился. – Только чует моя душа, что в гостинице «Россия» жил не какой-то там Серега, а ты сам, Смыков.
Все так увлеклись болтовней, что даже не заметили, как вернулся насквозь промокший Толгай.
– Везде был, – сказал он, тыча пальцем в разные стороны. – Прямо был… Туда был… Бушлык! Пустое место… Мертвый место…
– Но идти-то вперед все равно надо. Хоть по мертвому, хоть по живому, – Смыков глянул на часы. – Или сначала лжезарю понаблюдаем? Недолго осталось.
– Можно и понаблюдать, – лениво согласился Зяблик. – Не жизнь, а лафа. Сначала сказки слушали, а сейчас бесплатное кино смотреть будем… Между прочим, Смыков, могу тебе для справки авторитетно сообщить, что ничего такого сверхъестественного у этих цыганок нет. Сам я их не пробовал, но от одного железнодорожного ревизора слыхал. Припутал он в скором поезде одну безбилетную цыганочку. Штраф она платить не хочет, но на все остальное вроде согласная. И был тот ревизор, между прочим, в новых лакированных туфлях. Все купе заняты, в том числе и служебное. Пришлось цыганочку в туалет затащить. А какая там любовь может быть, сам понимаешь. Но ничего, оба стараются. И вот в самый разгар этих дел ревизор замечает, что его туфли как бы пудрой кто посыпал и слой этот раз за разом становится все гуще.
– Вот это жеребец! – похвалила Верка. – Так бабу приласкать, чтобы у нее с лица пудра посыпалась! Уметь надо!
– Да не пудра это была, а перхоть! – сардонически ухмыльнулся Зяблик. – И не с лица она сыпалась и даже не с головы, а совсем с другого места!
– Нет, вы как хотите, а я пройдусь, – не выдержала Лилечка. – Одна на небо полюбуюсь…
На горизонте там и сям уже вспыхивали тусклые зарницы, похожие на отблески далекой грозы…
Спустя двое суток, однообразных, как и все в этом мире (с легкой руки Толгая получившем название «Бушлык»), отправлявшемуся в очередной дозор Смыкову посчастливилось обнаружить некое загадочное сооружение, вызвавшее всеобщее настороженное любопытство.
Часть его изломанных остатков торчала над уровнем земли, а часть вплавилась глубоко в шлакообразный грунт. Вследствие всего этого судить о первоначальной форме и назначении находки было почти невозможно, однако многое говорило за то, что это летательный аппарат будетлян, рухнувший с неба в момент Великого Затмения. Структура его обшивки и некоторые конструктивные особенности (отсутствие всяких швов, например) очень напоминали боевую машину, с которой в свое время ватаге пришлось немало повозиться.
