Скифы - Никитин Юрий Александрович (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
Крылов поморщился. Тор вообще-то абсолютно прав, но некоторые понятия все же лучше прятать в шелуху красивых и торжественных слов, как приучены политики.
Дверь с грохотом распахнулась. Тор умолк на полуслове. В комнату ворвался раскрасневшийся Денис-из-Леса, длинные волосы растрепались, глаза навыкате, пасть распахнута в радостном визге:
– А че я знаю!
Скифы вскакивали, предчувствуя сенсацию. Раб Божий спросил благовоспитанно:
– А кричишь чего?
– Телеграмма! – вскрикнул Денис-из-Леса.
Крылов поморщился:
– От кого? Чего орешь?
– Телеграмма из Венгрии! – прокричал Денис-из-Леса еще громче. Похоже, в соседней комнате ему приходилось все время кричать, чтобы разговаривать. – Нам шлют свои поздравления… скифы Угорщины. Эта так Венгрия называлась раньше. Там, как мы уже знаем, создали кружок скифов, народ к ним потянулся… сперва из озорства, потом уже с интересом, и за три месяца скифы от нуля вышли на четвертое место среди всех партий страны!
Кто-то присвистнул:
– Скифы Венгрии?
Крылов объяснил как можно солиднее, хотя внутри прыгала щенячья радость:
– Ребята, это, конечно же, приятно… но это вовсе не неожиданность. Ведь скифская держава распространялась не только на европейскую часть России и Украину. Тогда границ СССР еще не существовало, если кто-то еще на них оглядывается.
В комнате была напряженная тишина. Потом Тор бросился к полкам с энциклопедией, он предпочитал старые методы, чем поиск на CD или по Интернету, а Бабай-ага, самый нетерпеливый, спросил жадно:
– Тогда… могут быть еще наши очажки за рубежом?
– Будут, – заверил Крылов. – Только эти рубежи скифы, мы то есть, не признаем, понимаете? Мы – разделенный народ, который стремится воссоединиться.
Он перехватил горящий взгляд Тимонофа. Грудь его раздулась, плечи выпрямились. Если у бывшего русского националиста еще и оставались сомнения, стоило ли распускать свою организацию, то теперь увидел перед собой великую сверхцель. Великая Скифия может быть даже более крупной империей, чем Великая Россия в период расцвета!
– Мы воссоединимся, – пообещал он. – Если понадобится, то воссоединимся, как воссоединил Бисмарк Германию! Железом и кровью.
Раб Божий вздрогнул, ему очень не нравилось любое упоминание о железе, тем более – о крови, сказал почти умоляюще:
– Не слишком ли мы… разогнались? Можно разбиться, не совладав со скоростью. Мы прямо на ходу перекраиваем всю историю, а это… это немыслимо!
Все как-то посерьезнели. Крылов ощутил опасный момент, когда вся громадина действительно может рухнуть… или пусть не рухнуть, но дать серьезные трещины, а потом они будут латать эти трещины, латать и латать, пока не осточертеет, за это время растеряют всех энтузиастов с коротким дыханием, а энтузиасты все с коротким…
– Ребята, – сказал он убеждающе, – вы что, не видите, что мы всегда пересматриваем оценку любого человека после его смерти? Даем иную оценку тому, что было раньше? Если при их жизни, к примеру, Ленин и Сталин были чуть ли не богами, а после смерти так и вовсе стали… на некоторое время, то потом их втоптали в грязь вместе с обломками их прекрасного дворца-коммунизма. Мы пересматриваем роли царя Николая, Петра Великого, раз в пять лет регулярно переводим из великих гениев и подвижников в величайшие преступники и полуидиоты, а потом – обратно, мы Рюрика объявляем то славянином, то немцем, то шведом, то ругом, то русом-германцем… История наполнена нашей выдумкой! Она вся – выдумка. Все было не так, как мы учим, как нам преподают, ибо каждому поколению преподают сказку, легенду, придумку. Так почему же мы должны держаться за те факты и выводы, которые делает официальная история именно в этот день?.. Да завтра она согласится с нашими данными! Нашей оценкой!
Раб Божий смолчал, возразить явно хотел, видно по лицу, но слишком медленно ищет доводы, а нетерпеливый Тор бухнул, как в пруд уронил свой знаменитый молот:
– В самом деле, история подобна гвоздю, на который можно повесить все, что угодно. Вот и повесим свое собственное видение истории.
– Подделка под старое, – предостерег наконец Раб Божий, – убивает старое!
– А кто говорит о подделках?
Крылов сказал:
– Но собак на себе поносить придется. Есть горькая истина: человек, который на сутки раньше других узнал какую-то истину, эти сутки ходит в придурках, идиотах, сумасшедших… А через сутки все пожимают плечами: но это же так очевидно! Подумаешь, сделал открытие. Все равно придурок.
Барон сказал со вкусом:
– Мысли лучших умов всегда становятся в конечном счете мнением общества. А мы здесь и есть лучшие.
Черный Принц язвительно хохотнул:
– Скажи это Алексею!
Крылов ощутил болезненный укол в сердце. Он смолчал, не нашелся что ответить, да и все молчали, партия Алексея слишком быстро набирает мощь.
Гаврилов пробормотал:
– Желание нравиться своему веку часто бывает поводом к тому, чтобы не нравиться потомству.
– Но живем-то в этом веке? – сказал горько Денис– из-Леса. – Эх… Что мне с того, что будет написано на моем памятнике в центре всех столиц мира? Почему всякий, кто пытается выйти из общего стада, становится общественным врагом? Почему, скажите на милость? А Алексей уже как сыр в масле. И бабами обвешан, как лама гирляндами.
Klm спросил язвительно:
– А тебе в самом деле все равно, что будет… э-э… на памятнике?
Денис-из-Леса сказал сердито:
– Это было сказано фигурально! Понял? Фигура речи такая. Или ты узнаешь только фигуру из трех пальцев?
Крылов возвысил голос:
– Ребята, тихо! Давайте не упустим момент. Ведь строительство коммунизма для философа… а мы сейчас все философы!.. всего лишь знак, что христианство не исполнило своей задачи в мире, и потому пришлось взяться за их идею коммунистам. А их поражение, поражение коммунистов, тоже знак, что человечек пока что не готов… к рывку именно по их дороге. Мы можем предложить человечеству другой путь. Понятнее. Но, ребята, новое устройство общества всегда губит предшествующее! Так любимый вами капитализм уже уступает место постиндустриализму, а то и киберпанку, как в свое время феодализм уступил место капитализму. Но скифизация берет верх без крови, без революций! Тем не менее придет время, когда наши потомки будут удивляться, что мы не знали таких очевидных вещей.
