Атака из Атлантиды - Дель Рей Лестер (онлайн книга без .txt) 📗
— Оставайтесь в укрытиях до ночи! А потом уходите! В ближайшее время самолеты здесь не появятся. Сохраняйте хладнокровие. Проведите эвакуацию организованно под покровом темноты. Когда доберемся до безопасного места, мы перекрестимся. Это было наше последнее предупреждение. Оставайтесь в укрытиях, эвакуируйтесь, когда настанет темнота.
С неба раздался пронзительный шум, и самолеты инопланетян начали спускаться. Доктор втащил Амоса обратно в дом, но он успел увидеть, как людей разносит в клочья и от ракетных ударов начинаются пожары. Часть людей при отступлении успела соорудить себе укрытия. Когда самолеты ушли, люди вышли из укрытий и начали перегруппировку, оставляя мертвых и увозя раненых с собой.
— Я нужен этим людям! — протестовал Амос.
— И Руфи тоже, — ответил ему доктор. — Но, кроме всего прочего, Амос, мы слишком стары. Мы будем только мешать им. Наверное, у них есть и свои врачи, и свои капелланы. Эти бедняги рискуют своей жизнью, чтобы спасать нас, черт возьми. Армия должна собрать вместе всех транспортируемых раненых, перевезти их и предупредить нас, чтобы направить самолеты ложным курсом и отвлечь внимание инопланетян от тех людей, кто, вероятно, отступает через леса и поля. Они герои, Амос, и они нас смертельно ненавидят — потому что мы портим то, что они пытаются сделать. Я слушал передачи одной из местных станций. Они уже перенесли все муки ада.
Он повернулся на каблуках и вернулся в спальню. С опозданием начиналась телевизионная программа, в которой передавали приказы и инструкции по всеобщей эвакуации по дороге от Клайда до Топеки. По каким-то причинам инопланетяне не наносили в нсчное время ударов по движущимся целям размером меньше, чем танк, и поэтому выполнение всех приказов отложили до ночи.
Доктор снова вышел, и Амос взглянул на него, чувствуя, что голова у него самого раскалывается, но одна мысль четко была зафиксирована в его сознании.
— Доктор, Руфь перемещать нельзя, да, доктор?
— Нельзя, Амос, — доктор вздохнул. — Но это не имеет значения. Ты лучше сейчас иди к ней. Кажется, она приходит в сознание. Я разбужу ее и осмотрю.
Амос вошел в спальню как можно тише, но в этом не было необходимости. Руфь была в сознании — словно осознание приближения смерти заставляло ее полнее пользоваться последними немногими минутами ее жизни.
Она протянула ему свою хрупкую руку. Голос ее звучал тихо, но речь оставалась внятной:
— Амос, я знаю. Но теперь я только о тебе беспокоюсь. Но я хочу тебя о кое-чем спросить. Амос, ты?..
Он сел рядом с ней; голос ее слабел. Он хотел склониться над ней, но не решался потерять из виду ее лицо в эти последние секунды. Он искал нужные слова, но потом понял, что ему нужны не слова. Он наклонился к ней и нежно поцеловал ее так, как много лет назад поцеловал впервые в жизни.
— Я всегда тебя любил, Руфь, — сказал он. — Я и сейчас тебя люблю.
Она спокойно вздохнула.
— Тогда я не буду больше тебя ревновать к Господу, Амос. Я должна была это знать.
Ее рука медленно потянулась к нему, и она провела рукой по его волосам. Она улыбнулась, и измученное лицо ее расслабилось. Голос звучал умиротворенно и звонко.
— И прости всех, и загляни в себя — только в себя самого…
Последнее слово она просто прошептала, и рука ее упала безжизненно.
Амос склонился к ней, и рыдание перехватило ему горло.
Он нежно сложил ей руки — так, чтобы рука с обручальным кольцом, стареньким и дешевым, лежала сверху. Потом медленно встал, не поднимая головы.
«И тогда прах вернется в землю, и душа вернется к Господу, который ее дал. Отче наш, я благодарю тебя за эти минуты. Благослови ее, о Владыка, и сохрани ее для меня».
Амос кивнул доктору и Энн. Девушка выглядела больной и глядела на него; во взгляде ее смешались боль и жалость.
— Тебе нужны деньги, Энн, — сказал он. — Много денег у меня нет, разве что немного…
Она отступила назад и покачала головой.
— Денег у меня достаточно, Ваше Преподобие Стронг. Мне хватит. Доктор Миллер сказал, чтобы я взяла его машину. А как вы?
— Мне нужно поработать, — ответил он. — Я еще даже не написал проповедь. А людям, которые теряют свои дома, необходимы утешение и поддержка. В такое время, как нынче, всем нам необходимо, чтобы Бог поддержал нас.
Она с трудом встала и пошла в свою спальню. Амос открыл старый секретер и достал ручку и бумагу.
Псалом XXXVI, 14, 35
Спускались сумерки. Удостоверившись, что машина доктора заправлена, они стали помогать Энн погрузить вещи.
Энн выглядела спокойной. Она взяла себя в руки, но по возможности избегала Амоса. Наконец она повернулась к доктору Миллеру.
— Что вы собираетесь делать? Мне надо было раньше об этом спросить, но…
— Не беспокойтесь обо мне, милая, — его слова прозвучали сердечно, словно он говорил пожилому человеку, что тому еще сорок лет жизни осталось. — У меня найдется другая возможность. Девушка, которая работает на коммутаторе, будет уезжать отсюда одной из последних, и мы с ней поедем на ее машине. А вы поезжайте тем путем, который мы определили по карте. И подсаживайте всех, кто попадется на пути. Это не опасно; там еще не появились мародеры. Грабежи и насилие начнется, когда у людей немного пройдет шок.
Энн протянула ему руку и села в машину. В последнюю минуту она быстро пожала руку Амосу. Затем нажала на акселератор, и машина стремительно рванулась вперед.
— Она меня терпеть не может, — сказал Амос, — Зато любит всех остальных людей. Любит их слишком сильно, а Бога — слишком мало, чтобы понять его.
— А ты, Амос, возможно слишком сильно любишь Бога, чтобы понять, что и людей любишь не меньше. Не волнуйся, она это почувствует. Когда встретишь ее в следующий раз, она будет совсем другой. Вот увидишь. А мне сейчас надо посмотреть, не вышла ли Нелли из коммутаторной. Возможно, она уже ждет в машине. Увидимся позже.
Подхватив сумку, доктор бросился к телефонному узлу.
Амос смотрел ему вслед. Доктор был для него загадкой. Как может этот человек так пламенно отрицать Бога и в то же время соблюдать все заповеди Господни, кроме отправления обрядов? В течение долгого времени они были друзьями.
Прихожан вскоре перестала раздражать эта дружба. Они приняли ее как нечто само собой разумеющееся, хотя так и не продвинулись ни на шаг к решению загадки — что же общего у священника с доктором.
Вдалеке раздались звуки приближающейся ракеты и запинающийся треск двигателей. Самолеты прошли мимо, не открыв стрельбы. Амос посмотрел на окно спальни, где лежала Руфь, а затем пошел к церкви.
Он отпер двери и широко распахнул их. Пономаря еще не было, но раньше он достаточно часто поднимался на колокольню и звонил сам.
Сбросив свое поношенное пальто, Амос дернул за веревку.
Это была тяжелая работа, хотя руки у него еще сохранили силу и гибкость. Когда-то это доставляло ему удовольствие, но теперь, казалось, сосуды слишком истончились, чтобы доставлять достаточно кислорода. Мокрая от пота рубашка прилипла к спине. Когда последний удар колокола начал стихать, Амос почувствовал, что у него кружится голова.
Колокол еще тихо гудел, когда из его маленького кабинета донесся звонок телефона. Он тяжело побежал туда, запыхавшись, снял трубку, и услышал голос Нелли. Казалось, она задыхалась от страха.
— Ваше Преподобие, что случилось? Почему звонит колокол?
— Он собирает на молитву, конечно, — сказал он. — Что еще может быть?
— Сегодня вечером? Ну… я буду, — и она повесила трубкy.
Амос прошел в зал, зажег несколько свечей и поставил на алтарь, чтобы их свет был виден с улицы, но не с самолетов инопланетян. Затем он сел и стал ждать, размышляя, где мог задержаться органист.
